Путь одиночки - Ольга Соврикова

* * *

Как же мало нужно человеку для того чтобы почувствовать себя счастливым: тишина, вода и свободное время. Вымывая волосы я понял что они длинные, но насколько… Понял только поднявшись из воды и просушив их при помощи магии. Волна тепла, лаская, прошлась по телу, волосы тяжелой блестящей волной легли на плечи и спину, голову заметно тянуло назад. Испытывая огромное чувство удовольствия и блаженства, я глянул в зеркало и от удивления застыл как вкопанный. Мои волосы достигали колен. Ужас! Не задумываясь о последствиях, а если точнее то в глубине души надеясь на то, что мой ребенок теперь не будет висеть на кончике моей косы, я взял из сложенного рядом со мной оружия стилет и, собрав их в кулак, укоротил всю эту красоту до пояса. Голове сразу полегчало, тугая коса теперь доставала только до лопаток, довольный собой я принялся одеваться. Исчезли в магической вспышке застилавшие вокруг меня пол волосы, и именно в этот момент огромной волной накатило ещё одно желание. Есть хочу!!! Не просто есть, а жрать хочу!

Не задерживаясь ни на минуту, я стремительно вышел из купальни намереваясь покинуть комнату и срочно навестить кухню или столовую. Пересекая комнату мимоходом отметил для себя, что Малыш по прежнему лежит на кровати, а его маленькая подопечная спокойно спит. Пребывая в благодушном настроении и полный надежд, я уже готов был покинуть комнату, как все мои планы были безжалостно порушены. Стоило мне только открыть дверь и сделать шаг за пределы комнаты, как с кровати раздался громкий и какой-то отчаянный крик. Испуганный его внезапностью, я метнулся к кровати. Моя девочка плакала и протягивала ко мне ручки. Крупные слезинки катились по ее щечкам. Малыш слизывал их, пытаясь ее успокоить, она же пыталась отпихнуть его голову и продолжала тянуться ко мне. Целую минуту я думал о том, что мне нужно приучать её к тому, что я не всегда могу быть рядом с ней, но глядящие на меня глаза полные горя, положили конец всем моим раздумьям. Я подхватил её на руки, прижал к своей груди вытирая слезинки, поглаживая по головке пытаясь успокоить, но вцепившаяся в мою рубашку малышка продолжала всхлипывать до тех пор, пока я не догадался перекинуть через плечо свою косу и только тогда, уцепившись за ее кончик, она успокоилась. Вот тогда-то я и пожалел, что отрезал волосы так коротко, положить теперь ее рядом с собой у меня не было никакой возможности. Пришлось звать Лиену и обедать в комнате.

В течение следующих десяти дней мы пытались определиться с нашими желаниями и возможностями. Все мои домочадцы пытались мне помочь, но к концу десятого дня стало ясно, что оставаться в компании Малыша маленькая согласна только если я нахожусь в непосредственной близости от нее, как минимум в пределах своих комнат или как максимум в доме. Все остальное считалось попыткой исчезновения и пресекалась ею сразу же. Крик стоял такой, что Марлен и Аглая, жалея её, начинали плакать вместе с ней. Говоря по чести, самому мне было гораздо спокойнее на душе, когда дочка находилась в непосредственной близости от меня. Прикасаться к себе мой упрямый ребенок позволял только мне. Купание – я! Покушать – я! Туалет – я! Ночной сон – только я!!! Трогаю – я и Малыш! ВСЁ!

Через тридцать дней наша жизнь слега упорядочилась. Началось все с Аглаи. Она нашла путь к сердцу моей девочки и теперь днем ей «позволялось» играть с ней. День ото дня доченька становилась крепче и сильнее. Она уверенно переворачивалась со спинки на животик и обратно, легко и уверенно держала голову, цепкости её маленьких рук мог позавидовать и взрослый, а уж мощи её голоса и легких завидовал порой и я сам. Если бы я не поставил на дом полог тишины, то наверняка все мои соседи смогли бы услышать её «голосок». Днём Рейна могла заснуть в обществе Малыша, а вот ночью только со мной, крепко вцепившись в мои волосы и прижавшись к моему боку, она спала спокойно, не тревожа меня по ночам.

Сам я чувствовал себя бесконечно счастливым человеком. Рядом со мной был кто-то, кому я был жизненно необходим, для кого я был самым родным и близким человеком – моя Рейна, моя дочь. С каждым днём я понимал, что она – это самое дорогое, что у меня есть. Я чувствовал её как частичку себя самого. Куда бы я ни пошел, и на какое бы расстояние не удалился от неё, я всегда мог сказать, где она, что она делает, как себя чувствует. Наша связь крепла с каждым днем и к концу второго цикла я с изумлением и радостью понял, что моя умница Рейна вполне осознано может позвать меня и я отчетливо слышу её желание увидеть меня. Жизнь налаживалась, но жизнь есть жизнь и без проблем она не бывает. Пришли проблемы и ко мне и назывались они – соседи.

Я-то давно уже с ними «познакомился», а вот они со мной нет и вот, видимо так и не дождавшись от меня просьбы посетить их для более близкого знакомства, решили пригласить меня в гости сами, ибо наверняка каждого из них буквально съедала желание узнать, как же мне живется в этом зачарованном доме, и как же мне удалось поселиться в нём. Больше десяти раз моё терпение подвергалось испытанию, ибо любопытные господа желающие много знать, посылали своих людей – посмотреть, послушать, но вот встречали этих посланцев на моей территории совсем не гостеприимные хозяева, а два огромных пса, мой Малыш и собака Илина – Надин, а потом сам Илин выпроваживал их пинком за ворота. А потому рассказать эти посланцы могли немного: ну дом полностью восстановлен, ну двор и сад ухожены, ну ограда магией бьет до беспамятства и это днём. Ночные же гости не возвращались совсем.

А что? Я гостей не приглашал!

С правой стороны моим соседом был барон Вильяв Крауш – старый интриган, крепко держащий в своём кулаке всю свою семью. Они по-моему и вдох делают только по его разрешению. Вдовец, имеющий двух женатых сыновей и дочь подростка. Сейчас этот старик активно занят поиском подходящего мужа для своей дочурки и моя персона, в этом плане, очень его интересует. А на девчонку без слез смотреть нельзя! Она по-моему мечтает уйти в монастырь, насмотрелась уже на папашу своего, да братьев… Сама – маленькая, худенькая, вся в