Окаянная душа - Катти Карпо

— «Важнее» кого-то, кто в настоящем имеет значение для Барона. В данном случае получается, что ты подразумеваешь себя, и при этом не только вписываешь себя в ближайшее окружение Барона, но и причисляешь себя к разряду «важных людей для Барона».

Зарина прошла еще пять шагов и медленно обернулась. Ее губы растянулись в ухмылке:

— Какая самонадеянность.

Тишь побледнела. Курт невольно сжал кулаки. Снова. Снова эта гримаса! Никто и ничто никогда не вызывал у него столько отвращения, как это выражение на лице Зарины. Эти чувства были столь сильны, что Курт практически начинал ненавидеть себя за эти эмоции. Он никогда не хотел быть лицемерным, никогда не судил о людях по первому впечатлению, и всегда мог сдержаться, даже умел умерить внутреннюю неприязнь, но сейчас его словно скрутило. Жгучее неудержимое отвращение рвалось наружу и даже приятные воспоминания о долгих спокойных годах, проведенных с Эни, которые раньше помогали умерить пыл, здесь оказались бессильны. Чистая чернота ступала из души, а там где пробивались ее щупальца, оставалась изнуряющая пустота.

Курт забыл, как нужно дышать и все смотрел и смотрел на Зарину. Из транса его вывел всхлип. Парень отрешенно глянул в сторону объекта шума. Напротив него все еще стояла Тишь, прижав дрожащие руки к лицу и испуганно глазея на Зарину.

Эштель пожала плечами и со скучающим видом продолжила свой путь.

— Про… Простите меня!!! — Тишь сорвалась с места и, рыдая на ходу, пронеслась рядом с Зариной и скрылась за углом школы.

— ТИШЬ! — запоздало крикнул ей вслед Курт.

Зарина тоже практически скрылась из виду.

— Как тебе не стыдно! — крикнул в спину Зарины Курт. — Как можно вот так прямо сказать такое человеку?!

Девочка остановилась и медленно обернулась.

— А твой тон! Ей и так далось тяжело это признание! И…

Солнце медленно приближалось к горизонту. В ярких огненных красках заката фигуру Зарины словно пламя поглотило. И не было бы зрелища, когда-либо поражавшего воображение Курта, прекраснее этого, если бы не холод, струящийся из глубин прекрасного факела, рожденного закатом. Глаза, один цвета невинной небесной лазури, другой цвета живительной зелени, источали холод, портящий теплоту, щедро подаренную природой.

И даже пламя необъятной жизни погасит сей равнодушный лед…

Зарина моргнула, и тело Курта перестал бить озноб. Он сглотнул, решившись вновь посмотреть в глаза Эштель, и тут же пораженно замер — девочка улыбалась ему, и улыбалась теплой живительной улыбкой, наполняя душу необъяснимым светом. Сердце Курта непроизвольно забилось быстрее. В воздухе больше не витало ощущение пустоты. Она испарилась, уступив место легкости и безмятежности. Поразительные перемены.

Еще секунду Зарина смотрела в глаза Курта, а потом, развернувшись, скрылась за углом. Тирнан молча стоял на тропинке. Нежное тепло продолжало ласкать его душу, но в разум уже вернулось утраченное хладнокровие. Парень задумчиво глянул на то место, где недавно стояла Зарина. Как бы ни хотелось ему поверить в искренность этого тепла, но мысли о том опустошающем холоде не покидали его сознание, нещадно вгрызаясь в чернозем души и легкомысленно роняя сорные семена сомнения.

И как бы нежно ни грела его та девичья улыбка, Курт понимал только одно: он никогда не был лицемерным, но это не означает, что рядом не может быть человека, искусно скрывающегося под бесформенной маской лицемера.

На следующее утро Курт Тирнан пришел в школу ужасающе рано. Юноша осторожно затворил за собой дверь кабинета Совета и потер виски. Не зря говорят, утро добрым не бывает. Он почти не спал ночью, прокручивая в сознании инцидент с Тишь. Чертова Зарина!

В голове нещадно стучали индейские барабаны, возможно, ацтекские уэтли, а общее состояние было, как после бурной гулянки, и это при том, что Тирнан совершенно не представлял, какое состояние обычно бывает после бурных гулянок.

— Требуется лекарство, — пробурчал он, отстраненно разглядывая ворсинки на облезлом коврике, не лежащем, а именно валяющемся посередине кабинета, словно шкурка многострадального, пережившего не одну линьку первобытного зверька.

— Твоя аскорбинка уже здесь, — сладко пропели со стороны окна.

Курт резко замер, так и не убрав рук с висков. На столе, протирая тощим животом деревянную поверхность, лежала Зарина, растянувшись на всю длину. Согнув ноги в коленях, она болтала ими над собой, разбрызгивая капельки грязи с кед на бумаги, которые раньше аккуратной стопочкой возвышались в середине стола, а ныне покоились по его краям, беспардонно сдвинутые и непонятые.

— Сгинь, нечистая, — прошипел Курт раньше, чем смог осознать свое высказывание.

— Барон, расслабься. Я всегда моюсь как в последний раз.

— В смысле, ату, ату! Хотя… Чур меня! ЧУР!

Зарина весело расхохоталась, будто Курт только что рассказал весьма занятную шутку. Юноша уставился на нее, как на больную.

— Расслабься, а то от повышенной нервозности выпадут волосы, — миролюбиво посоветовала Зарина, слезая со стола и устраиваясь на президентском стуле Курта.

— Мне не до расслаблений, Эштель, — проворчал юноша.

Зарина наигранно всплеснула ручками.

— Шутишь что ли? Да ладно, Тирнан, будешь душкой, получишь контрольный поцелуйчик в лобик.

— Предпочитаю платонические отношения, — процедил сквозь зубы Курт.

— Барон, да вы знатная зануда!

Зарина качнулась на стуле и ловко зафиксировала ноги на столе. Ее взгляд заинтересованно скользнул по юноше:

— А ты не евнух?

Курта будто под дых ударили. Он ошарашено воззрился на рыжеволосую нахалку.

— КАКОГО ЧЕРТА, Эштель?! Что за мысли ты себе позволяешь?!!

Зарина невозмутимо пожала плечами.

— Просто вид такой, будто у тебя недо…

— ЭШТЕЛЬ!!!

— …недопонимание с обществом в целом, — закончила Зарина с едва заметной лукавой улыбкой.

— Ты точно это хотела сказать? — Подозрение в голосе Курта можно было взвешивать на весах.

— А что у евнухов с обществом не может быть недопонимания? — лукавая улыбка Зарины плавно перетекла в уже знакомую ехидную усмешку. — Особенно в некоторых вопросах. А ты что думал, я сказать хотела?

Курт продолжал с крайним подозрением разглядывать лицо Зарины. Наконец, он закатил глаза и махнул рукой.

— Закрыли тему.

— Ну, хозя-я-я-ин — барин, — развела руками Зарина. Этот жест у нее полу-чился элегантно, словно она начинала какую-то балетную программу.

Курт глубоко вздохнул. Может, это какое-то испытание, которое ему по-слали свыше?