Триллер - Ли Чайлд

Он делает вдох, медленно и ровно выдыхает — спустя какое-то время он точно так же, хладнокровно нажмет на спусковой крючок. Затем осторожно изгибается и заглядывает в глазок. Смотрит несколько секунд, потом моргает и снова смотрит. Распрямляет спину. За дверью находится его сын.

— Кристофер? — произносит он, не узнавая собственный голос, тонкий и неуверенный — результат долгого молчания.

— Папа, это я. Открой, пожалуйста.

Снова глубокий вдох и медленный выдох — он пытается успокоить взвинченные нервы. Но ничего не получается. Его сын здесь. Почему?

— Па?

— Отойди от двери, сынок.

Он решается снова посмотреть в глазок: Кристофер послушался и отошел в сторону. Благодаря эффекту линзы, он видит сына в полный рост. На нем надет легкий полотняный костюм и под ним белая рубашка поло. На ногах лакированные кожаные ботинки с кисточками. Впечатление такое, будто Кристофер только что сошел с трапа самолета.

— Па, впусти меня, пожалуйста.

Утерев пот со лба, он уже подносит руку к цепочке на двери, но останавливается. Что, если его враги схватили Кристофера и теперь используют в качестве приманки? Но пока их разделяет дверь, он этого не поймет. К черту! Он откидывает цепочку, отпирает замок и говорит:

— Все в порядке, сынок. Проходи.

И сам делает шаг назад.

Сын переступает порог и прикрывает за собой дверь.

— Запри ее, сынок.

Кристофер выполняет просьбу.

— Что ты здесь делаешь?

— Приехал за тобой.

Глаза его сужаются в щелочки, рука крепче сжимает рукоять пистолета.

— Это что значит?

— Ты убил маму, — заявляет Кристофер.

— Я был вынужден…

— У тебя не было такого приказа.

— У меня не было времени. Она была двойным агентом и…

— Папа, ты ошибаешься.

— Нет уж. Я сам был свидетелем, как она спрятала шифровку…

— …в скворечник, — перебивает его Кристофер. — Это был ты, папа. Ты спрятал туда шифровку.

Он делает неуверенный шаг назад.

— Что? — У него начинает болеть голова. — Нет, я…

— Я лично тебя там видел. У меня есть снимки…

— Это ложь!

Кристофер печально улыбается.

— Папа, мы ведь никогда не обманываем друг друга. Помнишь?

Головная боль все усиливается, сердце бешено стучит в груди.

— Да, я…

— Папа, ты был болен. Ты и сейчас болен. — Умоляющим жестом Кристофер протягивает отцу руку. — Ты решил, что мама раскусила тебя, и…

— Нет, нет! Я нашел у нее клочок бумаги с руной!

— Па, это арабская буква. Это ты написал. Ты владеешь арабским.

— Да?

Он надавливает пальцами на виски. Если бы только голова так не раскалывалась от боли, он мог бы трезво обо всем подумать. Но теперь он уже не помнит, когда в последний раз рассуждал о чем-то трезво. Возможно ли, что Кристофер прав?

Внезапно его осеняет ужасная мысль.

— Как ты можешь это обсуждать? Ты ведь ничего не знаешь о нас с матерью, о нашей тайной жизни. Ты же простой специалист по компьютерным программам.

Кристофер кротко смотрит на отца и улыбается все печальнее.

— Это ты специалист по софту. Поэтому тебя и привлекли к работе в Агентстве. Так ты стал двойным агентом — в одну из твоих поездок то ли в Шанхай, то ли в Бангалор, точно неизвестно, да это сейчас и неважно. Важно, чтобы ты отдал мне пушку и мы с тобой убрались отсюда.

От внезапно нахлынувшей ярости он ощущает буквально физическую боль и поднимает пистолет.

— Я не уйду отсюда ни с тобой, ни с кем другим.

— Папа, ну прояви же здравый смысл.

— Мир давно сошел с ума! — кричит он. — Здравый смысл — это иллюзия, так же как и любовь!

Он целится из пистолета в Кристофера, но вдруг тот выхватывает из-за спины короткоствольный «Вальтер ППК» и проделывает во лбу отца аккуратную дырочку.

Кристофер посмотрел на тело на полу. Он все гадал: какие чувства будет испытывать? Оказалось, никаких. Наверное, душа так очерствела от постоянной смены обличий, что ни одно событие, даже самое трагичное, не может вызвать в нем обычные человеческие эмоции.

Непреложное правило Агентства гласит: все свидетельства ликвидации должны быть сразу уничтожены. С этим нет никаких проблем. Работа выполнена чисто, он может гордиться собой.

Какое-то время Кристофер разглядывал творения отца, тщательно, до мельчайших деталей, с любовью сделанные из страниц журналов, купленных или стянутых из вестибюля гостиницы.

Здесь были декорации к «Венецианскому купцу», «Трамваю „Желание“», к возрожденной заново «Карусели»,[82] которая благодаря новациям отца имела оглушительный успех. Были и многие другие пьесы. Не в первый уже раз Кристофер застыл на мгновение, изумленный гением отца, сумевшего создать такие шедевры.

Наконец в ванной он наткнулся на декорацию к «Смерти коммивояжера». Он рассматривал ее, и фразы, принадлежащие перу Артура Миллера, проносились перед глазами, словно бегущая строка телевизионных новостей. Он не помнил, как долго так простоял. Затем нагнулся, взял декорацию и, вернувшись в комнату, бросил ее на неподвижное тело отца. Вытащил купленный специально для этой цели флакон с бензином для зажигалок и побрызгал на журнальные листы и на тело. Стоя спиной к двери, открыл замок, зажег спичку и немного понаблюдал, как занимается пламя.

Все в жизни меняется. Но не в лучшую сторону.

Из отеля Кристофер вышел через боковую дверь и сразу окунулся в вонючее утро. Запахи бензина и горящих волос перекрывали тошнотворные запахи человеческих экскрементов и гниения. Он задержался в ожидании, когда покажутся первые струйки дыма из горящего номера, и в эту минуту решил придумать для себя новую легенду. На пограничном контроле по дороге домой он назовется Биффом Ломаном.

От этой мысли лицо Кристофера озарила улыбка, и на мгновение он стал очень и очень похож на отца.

Кристофер Райс

Дебютный роман Кристофера Райса, готический ужастик «Пустота душ» («A Density of Souls»), увидел свет, когда автору было всего двадцать два года. Книга, написанная сыном знаменитого автора вампирских романов Энн Райс, получила широкое освещение в прессе и в то же время была встречена с изрядной долей скептицизма. Репутацию Райса как писателя, способного добиться значительного коммерческого успеха с историями, в которых главными действующими лицами являются геи, укрепил «Снежный сад» («The Snow Garden») — второй его роман, вошедший в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс».

Последняя на сегодня книга Райса, «Свет до рассвета» («Light Before Day»), раскрывает неприглядную изнанку сообщества геев Лос-Анджелеса. В целом же во всех трех произведениях автор акцентирует внимание читателя на непростых отношениях, возникающих между натуралами и гомосексуалистами, связанными общим несчастьем. Так, в «Снежном саду» говорится о дружбе гея и обычной женщины и о жестоких уловках, при помощи которых эту дружбу пытаются разрушить. В центре романа «Свет до рассвета» — отцовские чувства, которые все сильнее испытывает к своему ассистенту-гею популярный автор мистических романов. Эта же тема прослеживается и в рассказе «Ловушка для мужчин», когда молодая женщина внезапно обнаруживает, что ее любимый является гомосексуалистом, и в результате мирная семейная идиллия оборачивается настоящим адом.

Райсу было непросто работать над «Ловушкой для мужчин». Прежде он никогда не писал рассказов и больше привык выстраивать атмосферу, конструируя в мельчайших подробностях каждую сцену, за что его и полюбили читатели. Желая научиться раскрывать сюжет и характеры персонажей на нескольких страницах, Райс обратился к рассказам признанных корифеев жанра: Ричарда Матесона и Дэвида Моррелла. Поначалу он побаивался отказываться от некоторых своих фирменных приемов подачи литературного материала, но в конечном итоге признался, что получил от работы над «Ловушкой для мужчин» истинное удовольствие.

Кристофер Райс

Ловушка для мужчин[83]

Кейт сидела за столиком у окна в шумной кофейне «Старбакс». За переполненной парковкой и оживленным шоссе открывался прекрасный вид на горы Сан-Бернардино; их призрачные очертания вырисовывались на близком горизонте в лучах заходящего солнца. Рик отдал ей свой ноутбук, а сам скрылся в дверях торгового центра. Наверное, сейчас он уютно устроился возле полок в книжном магазине «Бордерс» и увлеченно листает книги по рыбалке, охоте или еще какому из этих странных увлечений для взрослых, которыми после школы он заразился от отца.

Эта поездка должна была стать их первым самостоятельным совместным путешествием — три дня в коттедже близ Лейк-Эрроухеда, три дня без надоедливых родителей, желающих удостовериться, что их чада спят каждый в своей кровати. Меньше чем через месяц им предстояло оказаться в разных колледжах, и всякий час, проведенный вместе, был слишком ценен, чтобы терять время в пробках на дорогах.