Пятый постулат - Кира Измайлова

Маша пожала плечами: помнила ведь, что когда они встретились, с собой у Веся ничего не было, а вряд ли он мог что-то этакое купить по дороге. Она знала, какие духи у местных красавиц — не продышишься потом! У Веся совсем другие…

— Всего лишь немного магии, — сказал он и добавил всё тем же едва различимым шепотом. — Вообще-то, это наследственное. Одна из моих пра-пра-пра… бабушек была жрицей Шейсет. Случаются такие браки в жреческих семьях. А уж жрица богини Жизни может делать со своим телом такое, что обычному человеку и не снилось. Потомкам это тоже досталось, немного тренировки — и…

— И ты пахнешь, как цветочная клумба, — закончила Маша и задрала нос.

Магия, значит! Всё у них тут магия да магия, нет бы честная туалетная вода с запахом ландышей… Маше она очень нравилась, но в Верхнешвейске ее днем с огнем было не сыскать.

Наверно, она что-то произнесла вслух, потому что от Веся вдруг повеяло чистым и свежим ароматом ландышей, так они пахнут в весеннем лесу, где еще не везде стаял снег…

— Правда, не всегда получается это контролировать, — добавил вдруг Весь, а Маша вспомнила запах полыни, острый и горький.

— Высокородный эльф! — Шуапсет подобрался неслышно, во всяком случае, для Маши — Весь даже не вздрогнул. — Вас ждут! Позвольте сопроводить вас во дворец Повелителя…

— Пожалуй, — милостиво согласился Весь, спрыгивая с телеги. — Веди. Да девицу мою не забудьте, и телегу попрошу на дрова не пускать. Она мне дорога как память о долгом пути и преодоленных трудностях. Поставлю у себя на клумбе, пусть стоит…

Шуапсет только вздохнул, но решил, видимо, что на фоне человеколюбия эта странность таковой уже не выглядит. Вежливо отряхнул со штанов Веся солому, повел куда-то в темноту. Маша шла следом, ориентируясь по белому пятну — волосам эльфа — и вела Зорьку.

Вскоре заросли, среди которых петляла искусно укрытая дорога, расступились, и перед путниками открылся пологий спуск в небольшую долину. Света луны вполне хватало, чтобы рассмотреть аккуратные дома, утопающие в зелени, в отдалении, кажется, сады, небольшие поля…

— Сюда, — подсказал Шуапсет, направляя гостя.

— Это дворец? — спросил Весь с таким выражением, что Маша чуть сама не двинула его локтем в бок. Ну что за язва! Ведь тёмные эльфы же рассказали, что им тяжело живется, неужто ж Весь ожидал увидеть каменный замок в сто этажей!

Дворцом Повелителя в Запретной долине («Понятно, тут всё запретное», — констатировал Весь) оказался добротный дом, сплошь деревянный. (Если бы Маша побольше знала об эльфах, то поняла бы, что это для них как раз характерно: они не любили холодную силу камня, отдавая предпочтение живой силе дерева.) Но вот размеры и правда удручали, девушке показалось, что постоялый двор в Перепутинске и тот был побольше. К тому же дом скрывали густые заросли какого-то вьюнка, и он больше напоминал холм.

Однако когда вперед выступил Повелитель со свитой, Маша враз забыла о таких глупостях. Странно, но ей сделалось не по себе, захотелось даже убраться отсюда подальше: вполне нормальная реакция простого человека на присутствие изрядного числа высокородных эльфов, только ей об этом знать было неоткуда. Однако Маша была истинной общевисткой, она умела бороться с трудностями, а потому гордо вскинула голову и осталась стоять, где стояла.

В свете факелов трудно было разглядеть лица, но Маше показалось, что все эльфы без исключения красивы. Белокурых среди них было совсем мало: вот сам Повелитель, не очень высокий, но величественный, в короне из искусно выкованных дубовых листьев, вот рядом с ним стройная женщина, наверно, та самая сестра или супруга… Ну еще пятеро или шестеро, не больше. Остальные, если можно так выразиться, потемнее мастью, Маше показалось даже, что она видела рыжих, но, наверно, виноваты были отблески пламени.

— Имею ли я счастье видеть Повелителя Запретной долины? — прожурчал Весь и поклонился так изящно, что в больших раскосых глазах эльфа промелькнула тень удовлетворения. Правда, лицо осталось по-прежнему невыносимо надменным.

— Мы рады приветствовать тебя, о соплеменник, — ответил он, и Маша отметила, что «высокородным» Веся Повелитель не назвал. — Не соблаговолишь ли ты назвать нам своё имя, а также сказать, откуда ты родом?

— Моё имя, — произнес тот, — Весьямиэль-зи-Нас'Туэрже адд'Карнай адд'Шианзу адд'Лианар адд'Вижезен адд'Шариталь адд'Клаххан адд'Маарганзи адд'Кериах адд'Саркатан…

Он продолжал перечислять свои титулы или чем там это являлось (Маша толком не знала), да не заунывно, а с заметной гордостью и воодушевлением, до тех пор, пока глаза Повелителя не начали стекленеть.

— Я мог бы продолжить, — сделал Весь паузу, — но опасаюсь утомить чтимого Повелителя и его прекрасную спутницу…

Он отвесил еще один поклон. Маша покосилась на эльфийку. Худющая какая! Правда, волосы красивые — длинные, почти до пят, только не червонно-золотые, как у Веся, а светлее, глаза бледно-зеленые и другого оттенка: у Веся совсем кошачьи, а у нее, скорее, как молодая листва. И бледная-бледная! Однако же на Веся посмотрела не без интереса… Даже, Маша бы сказала, с чрезмерным интересом! Вон как вперилась, не моргнет…

— Прибыл я из мира, коий мы именуем Шейраш, а до того, как зовут его люди, нам дела нет, — добавил Весь. — Очутившись тут, я постарался узнать, что со мною случилось, а после этого отправился на поиски соплеменников, ибо точно знал: я не одинок в этом мире. И наконец-то мои поиски увенчались успехом!..

Взгляд эльфийки, что так походила на Повелителя, очень не нравился Весьямиэлю. Судя по его ощущениям, она пыталась прощупать его с помощью магии, понять, кто он такой, и мужчина на мгновение сосредоточился. Под одеждой ощутимо шевельнулась татуировка, а эльфийка вдруг отступила на шаг назад, захлопав глазами, и тут же приникла к уху Повелителя.

Весьямиэлю удалось расслышать: «воистину, брат, такой силы! Не враждебной, но столь странной, что я не могу предположить… это определенно эльф, но я никогда не встречала подобных!»

Повелитель взглянул на него с куда большей благосклонностью.

— Мы рады приветствовать тебя на этой земле, о благородный Весьямиэль, — произнес он. — Я, как ты верно определил, правлю эльфами этого мира, имя моё — Гадэль-ти-Хианнар, что означает «тень звезды в прибрежных камышах», а это моя родная сестра, чье имя Оливьель-сон-Таррах, что значит «молодая луна над вершиной горы». Радость наша от того, что еще один наш собрат присоединился к нам, безмерна! Однако… кто это?

Он смерил взглядом Машу. Весьямиэль отметил, что взгляд был далеко не брезгливым, как обычно у высокородного эльфа при взгляде на человека, скорее, заинтересованным. Настолько заинтересованным, что Маша явно начала подумывать о том, что зря сняла платье и напялила мужской костюм, — там хоть ног под юбкой не видно, никто на ляжки ее не пялится!

— Это лошадь, прозванием Вечерняя Заря, — сказал Весьямиэль, потрепав Зорьку по морде. Лошадь покосилась на него с недоумением. — А это… одним словом, это со мной. Я зову ее Машиэлью, что значит «звонкая песня».

— Вот как… — Взгляд Повелителя сделался понимающим, а Оливьель осуждающе поджала и без того тонкие губы. Вообще-то, она была девицей (хотя Весьямиэль прекрасно понимал, что она может годиться ему в прабабушки) привлекательной, но прежде, чем затащить эльфийку в постель, хотелось слегка подлечить ее от малокровия. — Ну что ж, о вновь обретенный собрат, дорога длинна, полна тягот и лишений, и нет ничего дурного в том, чтобы…

— Абсолютно ничего дурного, — кивнул Весьямиэль и по глазам Гадэля понял, что Шуапсет не ошибся. — О Повелитель, я с удовольствием поведаю о своих приключениях, но… — Он сдержанно зевнул. — Не будет ли мне позволено немного отдохнуть?

— Конечно, — кивнул тот, — тебе отведут покои в моём доме, о лошади твоей позаботятся, телегу…

— Я хочу поставить ее на клумбу, — напомнил Весьямиэль, и Шуапсет подтверждающе кивнул, — среди роз и прочих… лютиков. Как напоминание о тяжелой дороге. Когда обзаведусь своим жилищем, разумеется!

— Хорошо, — кивнул Повелитель, даже не переменившись в лице, — а вот эту человечку придется поселить со слугами. Если они не будут возражать.

Судя по физиономии Маши, она с трудом сдерживалась, чтобы не заехать Повелителю молотом по зубам. Весьямиэль подавил неприличный смешок и смиренно сказал:

— Однако я привык к ней, о Повелитель, и…

«Ничего у них не было», — шепнула тому на ухо сестра, видно, снова воспользовавшись магией, но Весьямиэль расслышал и ловко обратил это в свою пользу:

— Дорога была длинна, а согласись, на телеге или в стогу сена воздавать должное акту любви могут лишь дикари!

— А, — просветлел ликом Гадэль. — Ну что ж, пока что она может остаться…