Проповедник - Камилла Лэкберг

— Это ваше свидетельство — полное дерьмо, и вы это сами прекрасно знаете. Йохан захотел навредить мне, потому что он завидует нашей семье. И какие бы анализы крови или ДНК вы ни делали, вам это не поможет. Вы можете брать любые пробы, какие только захотите, но вам придется мне… молить меня о прощении, когда вы получите ответ.

— Я обещаю, что лично принесу извинения в этом случае, — спокойно сказал Патрик. — Но пока я настаиваю на том, чтобы ты ответил на мой вопрос.

Он надеялся, что Мартин и его группа успеют провести обыск прежде, чем они закончат допрашивать Якоба. Но время шло, и им приходилось работать с тем, что пока есть. Сейчас Патрику очень бы хотелось знать, показали ли анализы почвы в Вестергордене наличие в ней FZ-302. Возможно, Мартину и удастся найти какие-либо следы физического присутствия Тани или Ени, и это может произойти скоро. Но анализ почвы невозможно провести на месте, это займет время. Все же Патрик был настроен довольно скептически насчет того, что в Вестергордене всплывет что-нибудь интересное. Можно ли там спрятать или убить кого-то так, чтобы ни Марита, ни дети ничего не заметили? Патрик чувствовал, что Якоб очень подходит на роль главного подозреваемого, и этот факт его сильно беспокоил.

Казалось, Якоб прочитал его мысли.

— Я очень надеюсь, что вы не перевернете все в доме вверх тормашками. Марита с ума сойдет, если приедет домой и увидит, что вы там все разворотили.

— Уверен, что наши ребята работают очень аккуратно, — сказал Ёста.

Патрик посмотрел на свой телефон. Хоть бы Мартин поскорее позвонил.

Йохан забрался в тишину сарая и затаился там. Реакция Сольвейг на вскрытие могилы и вся эта история с пробами крови здорово на него подействовали. Йохана одолевали мысли, и он чувствовал потребность посидеть в одиночестве и обдумать то, что произошло. Он сидел на твердом, но приятно прохладном цементном полу, обхватив ноги руками и положив щеку на колено. Сейчас он скучал по Линде больше, чем когда-либо. Тоска и желание по-прежнему смешивались в нем со злостью. Наверное, теперь все кончено. Зато он определенно утратил по крайней мере часть своей наивности и теперь контролировал ситуацию, чего раньше у него никогда не получалось. Но в душе он чувствовал, что Линда была для него подарком. Ее крепкое молодое тело превращало Йохана в лепечущего идиота. Он сам себя проклинал, сожалея, что позволил девчонке так сильно запасть ему в душу.

Йохан знал, что он мечтатель, потому он и позволил себе раствориться в Линде — такой молоденькой, но такой уверенной в себе и крайне эгоистичной. Он понимал, что она ни за что не останется во Фьельбаке и глупо надеяться, что у них есть будущее. Но мечтатель в его душе не хотел это принимать.

Йохан пообещал себе самому, что изменится. Он должен попытаться стать таким, как Роберт, — крутым, жестким, победителем. Роберт всегда крепко стоял на ногах, его ничто не могло поколебать. Йохан ему завидовал.

Йохан услышал какой-то звук позади и обернулся, думая, что это пришел Роберт. Вдруг кто-то схватил его за горло и сжал так, что он не мог вздохнуть.

— Не дергайся, а то я тебе шею сверну.

Йохану показалось, что он уже где-то слышал этот голос, но не мог вспомнить где. Хватка на горле немного ослабла, но тут его грохнули о стену так, что у него перехватило дух.

— Ты что, охренел?

Йохан попробовал повернуться, но его крепко держали, прижимая лицом к холодной бетонной стене.

— Заткнись! — голос звучал угрожающе.

Йохан подумал, не стоит ли попытаться позвать Роберта на помощь, но понял, что его вряд ли отсюда услышат.

— Какого тебе от меня надо?

Он говорил с трудом, потому что половина лица была просто впечатана в стену.

— Что мне надо? Ты не знаешь? Ну так скоро узнаешь.

В этих словах слышалась еще более явная угроза, но Йохан сначала ничего не понял. Но когда потом его развернули и он оказался глаза в глаза с нападавшим, все встало на место. Жесткий удар прямо в лицо ясно продемонстрировал Йохану, что с ним не шутят. Но в нем проснулось упрямство.

— Плевать я хотел на тебя, — пробормотал Йохан.

Язык его еле ворочался во рту, полном крови. Мысли начали путаться, но он не хотел сдаваться.

— Ты сделаешь так, как я говорю.

— Нет, — просипел Йохан.

Тогда его начали избивать уже совсем серьезно. На Йохана посыпался град ударов, и он провалился в темноту.

Усадьба просто великолепна. Мартин невольно подумал об этом, когда они начали свою работу и вторглись в личную жизнь Якоба и его семьи. Полицейские ходили по комнатам, которые излучали покой и тепло. Они были декорированы в сельском стиле: светлые подушки в длинных чехлах, гардины со сборками. Мартину самому хотелось бы иметь такой дом, а теперь им пришлось нарушить покой этого места. Методично, шаг за шагом они осматривали дом в полнейшей тишине. Мартин осматривал гостиную. Больше всего его огорчало, что они сами не знают, что именно ищут. Никто из них еще не наткнулся на след девушек. Да и поймут ли они, что это именно он, если найдут? Мартин был совершенно убежден, что Якоб — именно тот, кого они искали, но сейчас он начал в этом сомневаться. Просто невозможно представить себе, что человек, который живет так и в таком умиротворяющем, исполненном покоя месте, мог отнять у кого-то жизнь.

— Как там у вас дела? — крикнул он полицейским, которые шуровали наверху.

— Да пока ничего, — крикнул кто-то из них в ответ.

Мартин вздохнул и продолжил выдвигать ящики комода, осматривая их содержимое.

— Я пойду гляну на сеновале, — сказал Мартин полицейскому из Уддеваллы, который проводил обыск на первом этаже.

В сарае царила приятная прохлада. Мартин понял, почему Линда и Йохан выбрали это место для своих встреч. Запах сена щекотал ноздри и пробуждал воспоминания детства. Он забрался по лестнице наверх и посмотрел в щель между досками. Да, отсюда хорошо видно Вестергорден — все так, как рассказывал Йохан. И на таком расстоянии можно легко узнать кого угодно.

Мартин опять спустился вниз. В сарае было почти пусто, только какие-то инструменты стояли у стены и, ржавея, доживали свой век. Мартин не думал, что они найдут здесь что-нибудь, но все равно хотел все очень тщательно обследовать. Он вышел из сарая и огляделся кругом. После главного дома и сеновала оставалось осмотреть еще садовый сарай и детский домик. Больше ничего. Мартин и не надеялся найти там что-нибудь. И садовый сарай, и домик для детей слишком малы для того, чтобы спрятать там человека. Но на всякий случай для полной уверенности они посмотрят и там.

Солнце светило ему в лицо, на лбу выступили капельки пота. Он вернулся обратно в дом, где полицейские заканчивали обыск, но прежний энтузиазм, с которым он начинал осмотр, поутих. Сердце у него екнуло. Где-то томилась Ени Мёллер, но явно не здесь.

Даже Патрик начал терять надежду чего-либо добиться. Они допрашивали Якоба часа два, но по-прежнему так ни к чему и не пришли. Якоба шокировало известие об убийстве Йоханнеса, но единственное, о чем он говорил, так это о преследованиях его семьи со стороны полиции, о том, что он невиновен и ни к чему не причастен. Снова и снова Патрик бросал отчаянный взгляд на мобильный телефон, лежащий перед ним на столе. Он знал, что результаты анализов будут известны самое раннее завтра утром, так что все его надежды сейчас сосредоточились на Мартине и его команде, которая работала в Вестергордене. Но телефон все молчал. Наконец в четыре часа раздался звонок. Звонил Мартин; он доложил, что никаких результатов нет и они не нашли того, за чем приезжали. Патрик кивнул Ёсте, и они вышли из комнаты для допросов.

— Это Мартин. Они ничего не обнаружили.

Огонек надежды в глазах Ёсты померк.

— Что, совсем ничего?

— Нет, ни черта. Так что, похоже, у нас нет выбора, придется Якоба отпускать. Вот дерьмо. — Патрик хлопнул ладонью по стене, но быстро успокоился. — Ну, ничего, это только вопрос времени. Я ожидаю, что завтра мы получим отчет об анализах, и тогда, может быть, найдется, что ему предъявить.

— Да, но ты подумай, представь себе, что он может сделать до завтра. Он сейчас знает, что мы его подозреваем и что у нас есть на него, и если Якоба выпустить, он может рвануть куда-нибудь и прихватить с собой девушку.

— Да какого хрена, я сам все прекрасно понимаю. Но что тут можно сделать сейчас? — Раздражение Патрика вырвалось наружу, но было несправедливо срываться на Ёсте, и он сразу же извинился. — Я попробую еще раз связаться с лабораторией, прежде чем мы отпустим Якоба. Может быть, у них есть уже какие-нибудь результаты. Какие-то анализы они, наверное, уже успели сделать. Мы их просили, да и они сами знают, что это срочно и вне всякой очереди.

Патрик пошел в свой кабинет и начал звонить судебным медикам. За время этого расследования он выучил номер наизусть. За окном, как обычно летом, сновали толпы отпускников, и Патрик на секунду позавидовал беспечным, не обремененным заботами людям, которые едут сейчас куда-нибудь в тяжело нагруженных машинах. Ему тоже захотелось выкинуть все из головы и уехать отсюда.