Что ответить дарвинисту? Часть I - Илья Рухленко

Впрочем, поскольку светлая форма окончательно не вымерла, а вполне себе здравствует, то это обстоятельство автоматически снимает данный пример «наблюдаемой эволюции» с рассмотрения просто по факту, без каких-либо теоретических гаданий.

Вот примерно в этом месте очень высока вероятность, что раздастся «вопль дарвиниста». Поскольку верующий дарвинист почувствует, что теряет столь замечательный пример «эволюции под действием естественного отбора», он, естественно, начнет возражать. Сказать он сможет примерно следующее:

Вы задали слишком строгие рамки для доказательства дарвиновской эволюции. Ведь подавляющее большинство случайных мутаций – не уникальны. Они периодически возникают то тут, то там в разных популяциях. Следовательно, становится практически невозможно провести границу – где вид, действительно, «эволюционно изменился», а где «реализовалась лишь часть внутривидовой изменчивости, уже имевшейся у этого вида».

На это Вам надо ответить – что, во-первых, никто ведь дарвинисту и не обещал легкой жизни. Если его дарвинизм так трудно доказать эмпирически, то это проблема самих верующих дарвинистов, но отнюдь не Ваша проблема. Что бы мы тут ни говорили, но доказать, что «эволюционное изменение видов» действительно имеет место в реальности – нельзя никаким другим способом, кроме как демонстрацией этого самого «эволюционного изменения видов» в реальной природе. А изменением вида, в свою очередь, нельзя считать ничто иное, кроме как новые признаки для этого вида или же новые значения (каких-либо уже имеющихся) признаков для этого вида.

Во-вторых, Вы ведь уже предложили Вашему дарвинисту чисто формальный критерий, по которому можно провести черту между «эволюционным изменением вида» и «реализацией уже имевшейся внутривидовой изменчивости». Если в какой-нибудь популяции стал доминировать какой-то признак, который раньше никогда не наблюдался у этого вида (в целом), или если какой-то признак принял такие значения, которые раньше никогда не наблюдались (в любых популяциях этого вида), то мы формально договорились считать такой пример именно эволюцией признака. И тогда останется только доказать, что эта эволюция произошла под действием естественного (или полового) отбора, а не чего-нибудь другого.

Очевидно, что история с «эволюцией березовой пяденицы» находится где-то посередине этого формального критерия.

То есть, сторонники дарвиновской теории действительно имеют право занести этот пример в свою «копилку». Но и противникам эволюции тоже есть, что на это возразить. С одной стороны, темную форму до индустриальной революции видели только один раз. Но с другой стороны, даже самый оголтелый дарвинист, наверное, не будет спорить, что появление темных форм березовых пядениц – это отнюдь не уникальное явление (которое впервые начало случаться именно в девятнадцатом и двадцатом веке второго тысячелетия нашей эры), а скорее всего, так было и раньше. И то, что темную форму березовой пяденицы впервые разглядели только в начале 19 века – этот факт указывает лишь на то, что раньше люди просто мало обращали внимание на ночных бабочек (а потом стали обращать больше).

Наконец, скажите Вашему дарвинисту, что Вы пока не собираетесь опровергать дарвинизм с помощью «эволюции березовой пяденицы». Вы понимаете, что этот пример может быть прекрасно объяснён именно в рамках дарвиновской теории эволюции. Вы такую возможность не оспариваете. Вы лишь показываете, что этот же пример может быть объяснён еще и по-другому. Что возможно, здесь произошла реализация признаков, характерных для этого вида. Изменения действительно случились (причем именно под действием естественного отбора), но эти изменения, может быть, и не думали выходить за рамки внутривидовой изменчивости, характерной для этого вида? То есть, темная форма, действительно, стала преобладать над светлой формой, причем именно под действием естественного отбора (а потом наоборот, светлая форма стала побеждать темную). Но сами эти формы (и темная, и светлая, и еще промежуточная), может быть, являются просто теми вариантами окраски, которые возможны для этого вида бабочки? А мы ведь ищем строгие примеры эволюции под действием естественного отбора, которые нельзя интерпретировать никак иначе, кроме как эволюцией под действием естественного отбора. Однако пример с «эволюцией березовой пяденицы» выглядит не так уверенно (как хотелось бы) именно в отношении новизны обсуждаемого признака.

9. Опровергаем дарвинизм с помощью «эволюции березовой пяденицы»

Ну а теперь давайте всё-таки опровергнем дарвиновскую теорию эволюции именно с помощью «эволюции березовой пяденицы». Потому что было бы просто грешно не воспользоваться столь мощно установленным примером, подтвержденным таким количеством независимых исследований, которые, на самом деле, так хорошо… опровергают дарвинизм.

Сначала подведем итоги предыдущей главы. Итак, многочисленные исследования, проведенные с березовой пяденицей, показали следующее:

1. Люди замечают бабочек, отличающихся от фона, легче, чем бабочек, сливающихся с фоном.

2. Насекомоядные птицы тоже замечают бабочек, отличающихся от фона, легче, чем бабочек, сливающихся с фоном.

3. Таким образом, зрение людей и зрение птиц в этом отношении сходно. И это хорошо, потому что теперь мы можем сами (без предварительных исследований) хотя бы приблизительно оценить, какая бабочка будет для птиц более заметной, а какая – менее.[129]

4. Хищническое давление птиц на съедобных бабочек весьма существенно. Во всяком случае, на ночных березовых пядениц.

Впрочем, и по дневным бабочкам тоже имеются соответствующие исследования, которые показали, что и им тоже от птиц «достаётся» неплохо (см. ниже).

5. Это хищническое давление приводит к естественному отбору бабочек, где преимущество получают менее заметные цветовые формы съедобных бабочек.

6. В случае серьезной разницы в заметности для птиц разных цветовых вариаций бабочек, эволюция окраски этих бабочек может происходить очень быстро, в течение всего 40–50 лет.

В рамках всех перечисленных пунктов можно сделать прогноз, что эволюция съедобных бабочек в ходе естественного отбора должна приводить к формам, имеющим покровительственную окраску тела. Если, конечно, свободное эволюционное изменение биологических видов действительно возможно.

И когда мы видим бабочку с покровительственной окраской, мы сразу говорим (вернее не мы, а верующие дарвинисты), что это такой особо чуткий естественный отбор отобрал этот шедевр покровительственной окраски в ходе длительной эволюции, под придирчивым вниманием насекомоядных птиц (Рис. 38):

https://goo.gl/VF89cJ

Рисунок 38. Бабочка-листовидка (каллима, Kallima) со сложенными крыльями.

Еще раз отметим, что озвученный выше список из шести пунктов подтвержден очень мощным эмпирическим материалом – результатами целого ряда независимых научных исследований, которые проводились на протяжении более 50 лет.

Ну а теперь давайте посмотрим на некоторые другие результаты этой глобальной «эволюции более приспособленных» (Рис. 39):

https://goo.gl/8Th2TF

Рисунок 39. Некоторые результаты «эволюции в ходе естественного отбора». Того самого отбора, который отбирает березовым пяденицам покровительственную окраску за 50 лет.

Что и говорить, результаты «естественного отбора более приспособленных бабочек» просто потрясают.

Мы видим вокруг себя огромное число бабочек с яркой (заметной) окраской. В том числе, и с самой заметной (белой) окраской. Имеются и очень хорошо летающие дневные белые бабочки (например, парусник подалирий), и дневные белые бабочки, которые летают немного хуже (например, многие белянки), и вообще вяло и недалеко летающие белые бабочки (например, горошковая беляночка или сливовая пальцекрылка).

Имеются и сумеречные, и ночные белые бабочки, которые из-за своего ночного образа жизни разыскивают (в темноте) своих партнеров по запаху, а днем прячутся среди травы или деревьев. Поскольку спрятаться белой ночной бабочке среди зелени – весьма затруднительно, то, видимо, эти бабочки просто решили сделать такой подарок насекомоядным птицам, разыскивающим их в светлое время суток.