Здесь водятся бесы - Снежана Каримова

class="p1">Ром знал, что у Кольки все хорошо, что он встречается с Мари и даже помирился с Демьяном, когда нашел его дурацкую кошку. Ту самую кошку, из-за которой День чуть не погиб. А ведь Рому тем вечером показалось, что друг больше не дышит и пульс не прощупывается. Но он ничего не смыслил в медицине. Демьян жив, с ним все хорошо – это главное.

Илья у вокзала оглядел друга, спросил участливо:

– Рюкзак не тяжелый у тебя? Пуховик теплый? Шапка есть? – Он скептически прищурился на его лохматую прическу: звезды по-прежнему чертили белыми хвостами черное небо.

– Шапки нет. Да я почти ничего не взял, на пару дней же. Под курткой толстовка с начёсом, – отчитался Ром, но потом заподозрил неладное: – А что?

– Мне дико неудобно, – виновато заговорил Илья, – но маман попросила одну свою кошиндру отнести к вету. Можешь у нас пока один перекантоваться, телик посмотреть. Но, думаю, ты не захочешь.

Да уж, сидеть в компании сорока кошек не очень-то хотелось.

– Я пока по району погуляю, дойду до школы, – решил Ром. – Потом уже встретимся, как с делами разберешься. Долгополовы вроде хотели слинять с юбилея?

– Эпично погонят на «избушке», – хмыкнул Илья. – Ладно, давай. Позвоню, как освобожусь.

Они разошлись, и Ром направился к школе. Здание зеленело среди прозрачных берез «Аллеи мира», а на фоне снега походило на отблеск северного сияния. Все вокруг замерло в каникулярном оцепенении, и нигде не мелькала розовая шапка прозрачной, как сосулька, и, кажется, даже просвечивающей на солнце Ауки.

Ром втянул голову в воротник пуховика. А он-то надеялся случайно ее встретить.

Странное дело: мать Ауки рычала на него, требуя держаться подальше от ее дочки, а сама спелась с отцом чуть ли не главного школьного хулигана. А тогда, в последний их вечер, Горыныч хотел в шутку напугать Ауку. Знал ли Колька в ту минуту, что они с этой девочкой станут одной семьей?

Ничего он не знал, так же как не знал и Ром, чем закончится вечер его проводов. Не надо было приезжать в этот город, возвращаться к этим воспоминаниям.

Жизнь – непредсказуемая штука. И люди тоже непредсказуемы. Частенько даже для самих себя. Надо жить дальше и в это «дальше» забирать только самое нужное.

Ром потряс головой, стряхивая с волос мелкие снежинки, блестками сыплющиеся с неба, и накинул капюшон.

Сейчас все хорошо. У Ауки тоже все хорошо. Теперь в темноте есть тот, кто ее защитит.

Ром сам не знал, зачем пошел к дому Демьяна, да еще и длинным путем. Он помнил, что День у бабушки, но почему-то все равно держался за крошечную надежду встретить его. Он хотел знать, как День относится к нему на самом деле, не прикрываясь дружелюбными смайликами. Рому было страшно. Ужасно страшно. Но День был его другом. И, кажется, оставался им до сих пор. Ром обязан был посмотреть ему в глаза. Хотя бы попытаться.

Этим путем Ром не ходил уже очень давно, да и раньше бывал в здешних местах всего пару раз, чисто из мальчишеского любопытства. День сначала пугал его черепушкой утопленника, а потом рассказал об озерной деве.

– Это как с бездной? – хмыкнул Ром, услышав рассказ друга. – Если долго смотреть в нее, она заглянет в тебя?

Но в тот раз, стоя на мосту, который он окрестил Калиновым, Ром на секунду почувствовал, что бездна и впрямь в него заглянула. Ему захотелось поскорее сойти с моста, чтобы не стоять над Омутом. Страх защекотал кожу мурашками. Не зря все-таки это зловещее озерцо снабдили легендой о черепушке. Так и казалось, что из-под толщи темной воды что-то наблюдает за ним и вот-вот всплывет, блеснет белой костью.

Рому нравились такие вещи только в книжках.

Сейчас же канава с Омутом замерзли. Под корочкой льда спали темные воды, и озерные девы, и призраки утопленников. Стоять над Омутом зимой оказалось совсем не страшно. Зимой здесь нельзя было утонуть.

Интересно, нашлась ли та девушка с черно-белых листовок, хмурая, с грязной щекой?..

Едва он так подумал, глазам своим не поверил: к мосту подходила эта самая девушка.

На мгновение Ром принял ее за привидение и проклял себя, что приперся к Омуту. Да и место еще такое пустынное… Но нет, девушка была одета вполне по-человечьи: в зеленый пуховик, коричневую шапку и пушистые варежки. И это была точно она, Ром узнал ее по родинке на щеке, по волосам цвета октября и напряженному, хмурому взору. Интересно, она вообще улыбается?

Да.

Она же улыбалась Демьяну.

А сейчас выглядела растерянной, как будто не ожидала, что мост окажется занят. Ну ясно, это место Демьяна. Поэтому она тут.

Девушка прибавила шагу и сделала вид, что просто шла мимо, но, когда она поравнялась с Ромом, он окликнул ее:

– Тебя ведь Цветаной зовут?

Он вспомнил это странное имя с листовки.

Девушка удивленно глянула на него.

– На каникулах в деревне, – словно пароль, проговорил Ром.

– Что? – не поняла Цвета.

– Не что, а кто. Демьян на каникулах в деревне, говорю!

Цвета еще больше нахмурилась, а потом лицо ее посветлело от озарения:

– А-а-а, блондинчик!

Будто это не она три месяца назад подскочила к Демьяну с щенячьим восторгом. Три месяца назад… Как же быстро пролетело время!

– Ну вот я и говорю, – пробормотал Ром, сбитый с толку. – Можешь не ходить тут, он на каникулах.

Ром думал, что Цвета расстроится, но нет, она, наоборот, улыбнулась:

– А я не к нему! Просто катаюсь на трамваях. Мне нравится. Тут конечная недалеко, так что прогуливаюсь и до Омута. Так, на всякий случай… – И быстро добавила: – Я не к блондинчику, а к подруге! Жду! Ой!

И осеклась.

Прямо мост встреч какой-то, подумал Ром.

Но по последним обрывочным фразам он понял, что Цвета сейчас уйдет или даже убежит. Опять. Как тогда от Дружины.

Она убежала, и появились листовки «Помогите найти!». Ром просто не мог ее сейчас упустить.

– Постой! Ты как-то осенью подошла к нашей компании… К Демьяну.

– А-а-а, – к облегчению Рома, Цвета вела себя как ни в чем не бывало, – это была не я. Точнее, я, но… В общем, запутанная история. Этот парень связан с моей подругой, – и она безнадежно махнула рукой, решив не объяснять дальше. – Не бери в голову.

Опять загадочная подруга. Значит, это ради нее Цвета подходила к Демьяну? А они всё неправильно поняли? Дружить иногда тяжело – это Ром знал не понаслышке.

– Ты потом пропала. Мы волновались.

Цвета