Мечты сбываются - Ли Чиён

– Моей маме… – со слезами на глазах девушка взяла его за руку. – Ей, наверное, было так тяжело воспитывать меня в одиночку после того, как папа внезапно погиб в аварии… Но она не опускала руки и делала все, чтобы ее дочь ни в чем не нуждалась. Хоть мы иногда ссорились, и мама часто вела себя по-детски, но всегда меня защищала. А я…

«Почему поняла это только сейчас? Сама же первая начала ее стыдиться. Почему я не могла быть хоть немного увереннее? Мама же не убила никого и не ограбила! Она даже мужей ни у кого не уводила!» – подумала Юми и, улыбнувшись, крепко сжала ладонь Чинука.

– Я больше не буду стыдиться того, кем работала мама. Эротический фильм – это тоже фильм. Она просто актриса, которая выполняла свою работу. Проблема не в ней, а в тех, кто ее за это осуждает… – девушка поняла это еще отчетливее после того, как произнесла вслух. – Больше не дам себя и маму в обиду! Я не сделала ничего плохого, поэтому нет причины убегать, – решительно заявила она.

Когда Юми договорила, Чинук обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Правильно, давай больше не будем сбегать от проблем. Нужно думать о себе. Хватит обращать внимание на то, что думают другие.

Обнимая любимую, мужчина перевел взгляд на окрашенное в красный море. Закатное небо становилось темнее и темнее, пока все не погрузилось во тьму.

– Как ты можешь не знать, где он?! – президент Чха ворвался в кабинет гендиректора, не поверив словам Учжина, с которым недавно говорил по телефону.

Кабинет действительно оказался пустым, и лицо Тэбока перекосило от гнева. Он уже некоторое время пытался выяснить у секретаря, куда подевался младший Чха, но помощник лишь отвечал, что ничего не знает.

– Дома тоже нет. Где его носит?! Поехал, что ли, в Тэчжон к этой девице?

– Разве вы не отправляли кого-то туда?

– Что?

– Вы ведь уже в курсе, что там их нет.

«С каких это пор он позволяет себе разговаривать со мной в таком тоне?» – подумал президент.

– Уже позабыл, что начинал свой путь под моим началом, Учжин?

– Нет, как я мог.

Его отец был правой рукой Тэбока еще до того, как компания разрослась. Однако в тот год, когда парень заканчивал университет, старший Чан слег из-за давней болезни, и на рабочем месте его заменил сын. С тех пор он был секретарем президента, а три года назад начал работать под руководством гендиректора.

Президент Чха понимал, что для Чинука Учжин был не столько простым секретарем, сколько другом и старшим товарищем, к которому тот всегда мог обратиться за помощью и советом. Старик прекрасно знал, что его выросший в одиночестве сын нуждался в этой поддержке. Понимал, но все равно чувствовал горечь обиды.

– Правда не знаешь?

– Правда.

– Есть предположения?

– Даже не знаю… – Учжин задумался. Президент ни за что не отступит, пока не добьется своего, поэтому секретарь решил, что нужно сказать хоть что-нибудь. – Ведь скоро день рождения… – помощнику даже не нужно было уточнять, что он имеет в виду Эрён. Тэбок тут же помрачнел. – Чинук говорил, что в сложные для него моменты он обычно хочет съездить к матери, чтобы взглянуть на нее хотя бы издалека…

Старший Чха тяжело вздохнул.

– Если он выйдет на связь, сразу сообщи мне. Понял?

– Так точно.

Бросив на секретаря недовольный взгляд, президент развернулся и вышел из кабинета.

– Прямо как тогда, – заметила Юми, сидя в кабриолете Чинука и глядя на небо.

Она говорила об их встрече три года назад. Тогда девушка была расстроена из-за неприятных событий во время свадьбы, а младший Чха – из-за того, что так и не смог поздравить свою маму с днем рождения. Они разделили бутылку вина и почувствовали себя лучше.

– Только вина не хватает… Как же быть? – в шутку заволновался Чинук.

Юми нахмурилась.

– Не надо вина. А то опять нельзя будет включить обогреватель.

В тот день им пришлось дрожать от холода, промокнув под дождем, из-за того, что в состоянии алкогольного опьянения нельзя садиться на водительское сидение и заводить двигатель, а значит, и включать обогреватель. Иногда Юми думала о том, что произошло бы, не пойди в тот день дождь.

Тогда так совпало, что они встретились на автобусной остановке, оба переживали из-за своих матерей, еще и ливень начался… Очень много совпадений для одного дня!

– Подожди, – Чинук вытащил из внутреннего кармана пиджака свой телефон и посмотрел на экран. – Три года назад здесь не было связи, а сейчас отлично ловит. Мы легко сможем вызвать трезвого водителя.

– Чего? – Юми шутливо ударила мужчину локтем в живот и снова посмотрела на небо.

Звезды мерцали так, будто готовы были в любой момент сорваться и упасть в море.

– Благодаря тебе у меня сегодня был хороший день, – сказала девушка. В уголках ее направленных к звездам глаз заблестели слезы. Она вытерла их тыльной стороной ладони и улыбнулась. – Мы снова встретились, прямо как в фильме.

Чинука охватило какое-то тревожное предчувствие. Обычно такие вещи говорят перед расставанием. Вдруг дальше она скажет что-то вроде: «Пусть эта встреча станет последней». Он повернулся к Юми с серьезным выражением на лице.

– Для меня это правда… – дрожащим голосом продолжала его спутница, не сводя взгляда со звезд, – было похоже на мечту.

Поддавшись панике, младший Чха схватил девушку за плечи и посмотрел ей прямо в глаза.

– Не говори так, – сказал он.

Юми молча смотрела на него.

– Это далеко не предел мечтаний, – искренне сказал Чинук.

Девушка немного смутилась, услышав его слова.

– Мы еще много чего не успели сделать. Давай будем… Давай будем вместе долго-долго и одно за другим попробуем все, что еще не успели…

Она остановила своего спутника, приложив палец к его губам и сказала:

– Хорошо. Я воплощу эту мечту в реальность. Одними мечтами сыт не будешь.

– Юми.

– Ты ведь не против отношений на расстоянии на какое-то время? Я буду иногда приезжать в Сеул, хотя каждую неделю вряд ли получится.

«Вот дурочка! Разве это проблема? – подумал Чинук. – Я бы приезжал к тебе, даже если бы ты жила в Пусане или на острове Чечжудо. Да я готов регулярно летать в Америку только для того, чтобы с тобой увидеться, если понадобится».

– Отношения на расстоянии – это непросто, поэтому, если твои чувства ко мне остынут, я все пойму. Говорят же, с глаз долой – из сердца