Вендари. Книга вторая - Виталий Вавикин

– Это не главное.

– Может быть, но кроме вируса у тебя есть и другие недостатки, с которыми приходится мириться Мэтоксу. Как долго с тобой жили мужчины, которые были до него? Мужчины, которые всегда хотят получить от женщины так много, но стоит их лишить чего-то обыденного, как они тут же чувствуют себя обделенными, обиженными. Не в первую ночь. Нет. Это приходит позже. В первую ночь они смущаются и с радостью погружаются в многообразие, которое предлагаешь им ты. Но проходит неделя, месяц, и все они начинают искать причины, чтобы расстаться с тобой. – Фэй нахмурилась. – Как называлась та операция, которую предлагал тебе сделать хирург, с которым ты встречалась?

– Кольпоперинеорафия.

– Точно, – Фэй безрадостно улыбнулась. – Язык сломаешь, верно?

– К чему ты клонишь?

– Ни к чему, просто говорю, что Мэтоксу тоже приходится мириться со многими твоими недостатками. Вот и все.

– Ну, думаю, для того, чтобы мириться с этим, у него есть такие, как ты, – сказала Клео, но тут же примирительно улыбнулась.

Они обменялись еще парой колкостей и разошлись. Ночью, когда Зак уснул, Фэй еще долго лежала в кровати, борясь с искушением отправиться в комнату для гостей к Мэтоксу. Она не знала, спит он или нет. Не знала, думает о ней или нет. Могла узнать, но заставляла себя не заглядывать в его мысли. Наутро она проснулась с чувством, что не спала всю ночь. Дети Мэтоксов суетились, опаздывая в школу. Фэй выпила две чашки кофе, но сон прогнать так и не удалось. Вернее, не сон. Что-то тревожное.

– С тобой все в порядке? – спросил ее Мэтокс, когда она ушла в свою комнату, сославшись на головную боль.

– Я думала о тебе вчера, – призналась Фэй. Он не ответил, но Фэй видела ответ в его чистых, открытых мыслях.

Они закрыли дверь и занялись сексом. Вернее, не сексом. Это было что-то другое. Сливались не только тела, но и мысли.

– Кроме меня у тебя были другие женщины? – спросила Мэтокса Фэй. – Я имею в виду особенные женщины, не такие, как все.

– Нет.

– Думаешь, если бы ты встретил такую, то было бы так же, как со мной?

– Ты скажи.

– Почему я?

– У тебя были два особенных мужа и особенный любовник.

– Ревнуешь?

– Нет, просто интересно.

– Клео сказала, что ты спишь со мной только потому, что не можешь спать с ней.

– Я могу спать с ней.

– Ты знаешь, о чем я.

– Теперь ревнуешь ты?

– Нет, просто не хочу становиться запасной вагиной.

– Загляни в мои мысли и увидишь, что это не так.

– Я не хочу заглядывать в твои мысли, я хочу, чтобы ты сказал, что это не так.

– Это не так.

– Хорошо.

Они выкурили по сигарете и снова занялись любовью. Спустя десять дней Фэй уехала, выбрав из списка Хаймли девушку по имени Джессика Грандье. Девушку для Зака Сойфера.

– Кажется, ты снова решила развестись, – сказала ей Клео перед их отъездом.

Но вместо развода, меньше чем через год, семья Сойфер приехала на Аляску в компании их новой знакомой.

Джессика была высокой и худой. Лицо бледное, с правильными чертами. Глаза голубые, словно небо. Бархатный голос и неестественно полная для общей худобы грудь. Кровь вендари, которую Фэй и Зак брали с собой, пробудила ее инстинкты еще в Канаде, где она жила. Телепатическая связь была яркой, искрящейся. Особенно когда они все собрались за столом в гостиной Мэтоксов. Чувства были так обострены, что от волнения перехватывало дыхание. Они были одним целым, сплавом чувств, эмоций, воспоминаний. Словно любовники, которые перед тем как лечь в постель снимают не только одежду, но и кожу, чтобы лучше чувствовать друг друга, быть ближе друг к другу.

Они знали о слугах, которые пили кровь вендари. Кровь, сводившую их с ума, превращая в монстров. Но вокруг этих слуг не было ничего кроме безумия и смерти. Если каждый день убиваешь людей, то рано или поздно либо сойдешь с ума, либо захочешь убить себя. С ними же все будет иначе. Они никого не убивают. Ими движет нежность, любовь, страсть. Что плохого в том, чтобы любить кого-то, тянуться к кому-то, желать стать с кем-то единым целым?

– Думаю, скоро нам не нужна будет физическая близость, – сказала Фэй Клео. – Наш разум становится сильнее плоти.

– Я мирюсь с тобой, но если ты решишь уложить в постель к Эндрю еще и Джессику, то это будет ваш последний визит в этот дом, – предупредила Клео, но уже через несколько лет и сама стала присоединяться к их ночным посиделкам в гостиной.

Стол большой. Включен свет. Тепло и тихо. Ужин, хорошее вино, отстраненные, ничего не значащие разговоры. И так до полуночи, может чуть раньше или позже. Не важно. Время не имеет значения. Затем тишина. Только мысли. Только чувства. Все сливается, становится одним целым. Это словно коллективный сон, общая фантазия, где нет запретов и возможно все. Нужно лишь привыкнуть, нужно лишь стать выше реального мира. Да и реального ли? Всего лишь тяжелая, пропахшая плесенью плоть жизни. Как тот сырой подвал, где Мэтоксы держат Гэврила. Кто хочет жить под землей, когда можно тянуться к небу? К чистому и звездному. Или к солнечному, синему, по которому плывут белые кудрявые облака…

Все это видел Илир, заглядывая в воспоминания Фэй. Фэй Кройчман – согласно фамилии ее третьего мужа. Такого же особенного, как и она сама. Такого же особенного, как ее любовник, с которым она уже долгие годы не имела физической близости, сливаясь воедино в общих мечтах и фантазиях. Эндрю Мэтокс. Она видела все его мысли, все его воспоминания. И сейчас, глядя ей в глаза, Илир мог тоже видеть их. Видеть Эмилиана, прародителя, основоположника Наследия. Видеть глазами Мэтокса, который встречался с ним, говорил, никогда не считал другом или врагом, но и не был ему слугой. Тот самый Мэтокс, которого отпустил Эмилиан, спас, благословил… Почему родоначальник Наследия не убил Гэврила? Почему превратил его в сосуд для всех этих извращенных, прогнивших людей, которые считают себя новой расой, сверхчеловеком?

Вопросы. Вопросы. Вопросы.

Илир хотел знать все, видеть все, заглянуть в мысли каждого человека, который приходил в этот проклятый дом. Понять, что двигало Эмилианом, когда вместо убийства он превратил Гэврила в раба этих извращенцев. Превратил Отца в их сосуд, бесконечный источник крови, которая позволяет им становиться сильнее. Что это было? Любовь? Презрение? Слабость? Сын нашел Отца. Но Сын не убил Отца. Ненависть и борьба, на которой зиждилось все Наследие, оказались подложными истинами. Единственное, что успокаивало – отсутствие голода рядом с этими людьми, возомнившими себя сверхчеловеком. Но покой был недолгим.

Желание знать заставило Илира заглянуть не только в мысли Фэй, но и в мысли остальных жителей дома Мэтоксов, включая Гэврила. На все это Илиру потребовалось несколько мгновений. Поток чужих мыслей и жизней хлынул в его мозг. Жизней, которые природа, казалось, создала специально для молодой поросли, для детей Наследия. Неужели Эмилиан знал это? Неужели он берег этих людей для Наследия? Но неожиданно Илир увидел кое-что еще. Нечто очень важное.