Уровень 2 - Глеб Леонидович Кащеев

замыслу неизвестного архитектора в определенное время дня центр лабиринта должны были освещать лучи солнца. Эта нелепая крышка навевала неприятные воспоминания. Полтора года назад под такой же находился колодец, в котором пряталась от солнца охотящаяся на Снежану тьма.

Не решившись отцеплять судорожно сжатые на перекладине руки, она поддела крышку головой и сдвинула в сторону. Как Снежана и думала, отверстие выводило на улицу: на плато, покрытое зеленой свежей травой. По трем сторонам оно заканчивалось обрывом вниз, а с четвертой высилась почти вертикальная неприступная скала – одна из тех, что ограничивали кольцом город и его окрестности.

Снежана вылезла наверх и обошла плато по периметру. Отсюда открывался шикарный вид на город, как со смотровой площадки. Она даже увидела бредущего домой Дина. Тот почему-то тяжело повесил голову, словно был чем-то расстроен.

Она не стала говорить ему, что видела и ощутила все его воспоминания – Снежана была уверена, что Дин бы сильно смутился и потом еще долго переживал по этому поводу и совершенно зря. Она его прекрасно понимала. Сама когда-то была такой же. Интересно, что с ним сделал Лабрис, как изменил? Пока было непонятно.

Ее внимание привлек вбитый в камни альпинистский клин с привязанной к нему веревкой. Рядом обнаружился и второй.

Снежана легла на край плато животом и подползла поближе, чтобы увидеть стену пропасти. В этом месте по скале вниз спускалась точно такая же веревочная лестница, как и та, что вывела ее наверх. Кто-то устроил себе удобный способ попадать в центр Лабриса минуя проходы лабиринта. Только вот зачем?

Почему неизвестному нужен именно центр понятно – из него можно было попасть к двери в настоящий мир. Но с чего ради ему потребовалось избегать прохода через Лабрис? Да, он выматывает всю душу, когда идешь в первый раз, но потом это же не более чем каменный коридор. Зачем нужно ползти вверх и вниз по шаткой веревочной лестнице, вместо того чтобы прогуляться напрямую?

Что вообще плохого может быть лабиринте? До этого момента Снежана была уверена, что он всегда и всем идет только на пользу, но тут кто-то сознательно избегал Лабриса и это было еще одной загадкой.

Она аккуратно спустилась обратно в центральный зал, кое как поставив люк на место, а затем, еще раз потянув за тонкую веревочку, затащила лестницу наверх и постаралась вернуть все так, как было раньше. Снежана еще не разобралась кто и зачем сделал этот обход, так что пока не хотела давать знать, что она в курсе его существования.

Она быстрым шагом направилась по прямому пути наружу, но что-то заставило ее остановиться на выходе в темный зал, где раньше прятался сад расходящихся судеб. Это был какой-то еле уловимый звук… чей-то шепот.

Она достала уже выключенный было смартфон и посветила перед собой фонариком.

Яркая звездочка светодиода неожиданно отразилась бликами на сверкающей стали обнаженных клинков и обозначила четыре крадущиеся фигуры, что были чуть темнее окружающих стен.

Неизвестные поняли, что их увидели. Тот, что стоял слева зашипел от злости и моментально ринулся к ней. Снежана взвизгнула, отпрыгнула в сторону, нырнула в крайний правый проход Лабриса и помчалась по узкому коридору. Сзади, топая подкованными сапогами, ее догоняла смерть.

Что это? Почему? Лабрис приготовил ей испытание? Но она же уже прошла его, причем не один раз! Зачем?

И тут ее внутренний голос подсказал очевидный ответ. Алекс же предупреждал о кочевниках-дикарях, повадившихся красть в городе невест. Особенно новеньких девушек. Он просил не ходить в одиночку. Было? Было. А она, дура, не послушала.

Ее сейчас схватят, огреют по голове рукоятью меча, чтобы не рыпалась, запакуют в мешок и увезут в гарем к какому-нибудь толстому старому хану.

Сердце от страха готово было вырваться из груди, дыхания вдруг перестало хватать. Хотелось вздохнуть все больше, хотя в легких и так полно воздуха. Руки и ноги стали ватными и еле передвигались. Это была настоящая паническая атака, как отметил ее трезвый внутренний голос. И тут же напомнил.

Все это уже было.

Во сне внутри сна. Когда мертвая девочка убегала по улицам призрачного города от большой металлической сороконожки. Тогда она не успела и стальные острые жвала разорвали тело. Такие же острые, как клинки тех, чей топот за спиной все ближе и ближе.

Тело помнит. Тело боится. Но зачем бояться разуму?

Она же изменилась с тех пор. Она умирала тогда и много раз после.

Ее слабость сейчас – животный первобытный страх – и есть ее сила.

Снежана выбежала в центр Лабриса. В тот же момент там неожиданно возникли из ничего горящие по периметру факелы, очерчивая круг или скорее ринг. Она резко остановилась в середине и развернулась.

Лабиринт ей помогал.

Первого же вбежавшего воина в черном она хлестнула своим страхом. Собрала в комок, в четкий единый мысленный образ все: от дрожи в ногах и липкого пота на спине, до древнего ужаса, знакомого каждому живому существу. Ужаса не быть. Дельфин как-то передал этот образ ей, когда описывал обитающую в пещере тьму, и сейчас она добавила воспоминание к своему страху и швырнула черный ком ужаса в разум преследователя.

Тот рухнул как подкошенный, замычал и, нелепо скребя по полу руками, попытался уползти.

В зал вбежали еще трое.

Страха у Снежаны уже не было – она выкинула его весь и полностью. Защищаться больше было нечем. Открыв разум, пришлось невольно впитать и настроение преследователя: ярость, жажду крови, стремление настигнуть добычу.

Она сжала кулаки. Ее сила и ее слабость всегда с ней. Слились воедино, как Инь и Янь в бесконечном танце.

Добыча? Сейчас мы еще посмотрим кто тут добыча!

Снежана вспомнила образ преследовавшей ее металлической многоножки и швырнула его в черные фигуры. Девушки тут нет. Перед ними монстр. Тот самый, из потустороннего кошмара, ростом с дом, с кучей острых стальных когтей и жвал.

Войны – а теперь она могла разглядеть и плоские монгольские лица с узкими глазами, и подбитые мехом черные кожаные капюшоны, и темные доспехи – остановились. Нет, они не бросились бежать, как тот, что все еще истерично воя полз к выходу из зала. Эти боялись, но собирались всерьез сражаться с чудовищем, в которое на их глазах превратилась девушка.

Она огляделась. Факелы. Огонь. Второй первобытный животный страх. Все звери боятся пламени. Так пусть здесь будет много огня! Настоящий ад!

Мыслеобразы расходились от нее волнами. Любой, кто оказался сейчас в этом помещении, увидел бы как стены поглотило пламя, окружив полукольцом огромную сверкающую металлом сколопендру. Монстр зашипел, и прыгнул на людей в темных доспехах.

Этого для