На крыльях удачи - Лорен Маккроссан

Я запнулась и раскашлялась, а затем по моему позвоночнику пробежала волна, и чиханье вырвалось наружу с такой скоростью, что меня бросило навзничь. Мак вскочил и за руку потянул меня к изголовью кровати.

– Быстро в постель, – решительно заявил он.

«Ну пожалуйста, ну давай».

Я одним прыжком забралась в постель. Уж лучше бы он снял с меня одежду, сказала я себе, замерев от предвкушения. Но прежде чем я успела сказать хоть слово, Мак накрыл меня пуховым одеялом и подоткнул его так плотно, что я почувствовала себя сосиской в тесте. Да уж, нельзя сказать, будто я хотела именно этого.

– Немедленно в постель, и никаких возражений, – распорядился он, обходя вокруг меня, как доктор. – Мы не можем позволить кинозвезде умереть от гриппа, верно?

Я кивнула.

«Подожди минутку. А как же…»

– Теперь лежи так, пока простуда не пройдет. Слышишь? Я скажу Фионе, чтобы принесла тебе еще горячего пунша.

Он склонился надо мной и нежно погладил мой лоб. Я смотрела на него, желая, чтобы он остался, залез ко мне под одеяло и согрел меня своим телом. Не хочу я горячего пунша, я хочу горячего Мака Хеггарти. Я задержала дыхание, когда он неожиданно нагнулся и коснулся моего лба нежным поцелуем.

– Ты сегодня молодец, Милли, – прошептал он. – Ты сделала все это ради своей подруги, и я горжусь тобой.

Он повернулся, словно собираясь уйти, но затем посмотрел на меня и произнес:

– Милли?

– Да, Мак…

– Ты ведь знаешь, ты мне ужасно нравишься…

Я с трудом кивнула, не в состоянии ответить. У меня голова шла кругом.

– Ты всегда мне нравилась, но я иногда бываю неловок с девушками… я хотел сказать, с женщинами, ты же знаешь.

Мое сердце переполнилось любовью от столь внезапного признания.

– Ты мне всегда нравилась, но я боюсь слишком близко сходиться с людьми. И все же не смог удержаться, как ни старался. Бог мой, в тот самый момент, когда увидел, что ты вернулась в Слайго, я почувствовал, будто схожу с ума.

«Я готова пойти на все, только попроси меня об этом сам!»

Я плотно сжала губы, сдерживая готовые вырваться слова, которые могли все испортить. Пусть он говорит, так приятно чувствовать себя особенной. Кроме того, я хочу его. Я закрыла глаза и молчала, впитывая его слова.

– Посмотри, ты устала и больна, а я стою здесь и бубню.

– Нет, Мак…

– Видишь ли, я же сказал тебе, что не очень хорош в этом деле.

– Все в порядке, честно…

– Лежи тихо, мы, может быть, поговорим еще завтра, но сейчас тебе следует хорошенько выспаться. Спокойной ночи, Милли, благослови тебя Господь.

С этими словами он и ушел, тихо затворив за собой дверь. Ни тебе поцелуев, ни объятий – ничего. Черт возьми, у Мака сила воли монаха.

На какое-то мгновение я почувствовала разочарование, пока мои глаза не закрылись и я не осознала, до какой степени я измучена после ночных приключений. А я думала, что приезд моих родителей будет центром драмы; вот черт, да это оказалось легким волнением по сравнению с нынешней бурей чувств. Я улыбнулась. Хотя меня и знобит, внутри стало очень тепло.

– Спокойной ночи, Мак, – шепнула я в темную пустую комнату. – Спасибо за все. Сегодня я помечтаю о тебе, а завтра – другое дело.

Я не могу больше ждать.

Лишь в понедельник где-то после обеда мое тело с трудом вернулось из радостных снов к суровой действительности. Достаточно поздний час, моя мать с осуждением подняла брови, когда я спустилась в холл, поскольку выглядела я словно размытая фотография из рубрики «Самые разыскиваемые преступники в Америке».

– День в самом разгаре…

– Что ж, добрый день, папа, – зевнула я, – как вы сегодня?

Я выразительно сжала плечо Фай, словно пытаясь передать ей послание типа: «Вы не были замечены в своей постели, мисс О’Рейли, так где же вы приклонили свою усталую голову?» Я тайком стянула кусочек тоста с маслом с ее тарелки и плюхнулась за стол.

– Мы уже немного прогулялись, верно, Фрэнк?

– О да, Джорджина, – покорно подтвердил мой отец, воздев глаза к потолку, когда мать отвернулась, а Фай ехидно захихикала.

– Твоя мать не верит в похмелье, верно ведь, Джорджина? – продолжил он, сжав голову обеими руками и скорчив гримасу.

– У тебя одно на уме, Фрэнк: лишь бы опохмелиться.

– Конечно, Джорджина, и прямо сейчас моя душа с радостью приняла бы плотный английский завтрак и что-нибудь для опохмела.

– Честно говоря, эти ирландцы оказали очень дурное влияние на твоего отца своим пристрастием к виски и тому, чем вы со старым ирландским пьяницей отравляли себя. Не обижайся, Фиона, дорогая.

Фай рассмеялась, уткнувшись носом в чашку с чаем, и украдкой подмигнула моему отцу.

Неужели всего лишь вчера вечером мой отец с Подригом напились до потери пульса? С тех пор произошло столько событий, что мне показалось, будто прошло не меньше недели, как я в последний раз видела родителей. Я почесала в затылке, прорвавшись сквозь спутанный клубок волос, образовавшийся за ночь, а другой рукой прикрыла собственную физиономию, дабы не забрызгать соплями присутствующих.

– О Боже, – упрекнула меня мать, роясь в своем багаже в поисках носового платка, – это не доведет до добра, Амелия. У тебя мешки под глазами, и вообще ты выглядишь ужасно.

– Спасибо, – прокашлялась я, с кислой миной приняв от нее платок. – Мне уже гораздо лучше.

Моя мать склонила голову набок и фыркнула, став похожей на ветеринара, задумавшегося над тем, как помочь домашней собачке.

– Конечно, мы уже слышали о твоих полуночных приключениях от Фионы. Не знаю, чего ты хочешь добиться, если сутками слоняешься у моря, словно торговка рыбой.

«Как кто?»

– Мы вообще-то не слонялись, мама. Я участвовала в спасательной операции, а не развлекалась.

«Хотя Фай и Дэйв и покувыркались немного голышом, после того как я отправилась спать».

– К тому же это была очень успешная поисково-спасательная миссия, дорогая, – заключил мой отец. – Этому дельфиненку чрезвычайно повезло, что Фиона заметила его, иначе местные поймали бы его, зажарили и подали в ресторане нашей гостиницы на ленч. Ха-ха.

Отодвинув кусок тоста в сторону, я сделала глубокий вдох. Я слишком устала, чтобы поддерживать любезный разговор, хотя и проспала до часу дня. Как и предсказывал Мак, меня знобило, и похоже, не вредно было бы обзавестись еще одним носом, чтобы справиться со столь сильным насморком. Я измотана физически, но эмоционально, в той части моего мозга, что отвечает за дела сердечные, у меня возникли новые иллюзии и надежды. Как у бабочки, высвобождающейся из кокона. У меня есть Мак… По крайней мере я надеюсь, он будет моим.

– Замечательный денек, – попыталась я сменить тему, глядя из окна на солнце, отражающееся в успокоившемся океане.