Семь безликих святых - М. К. Лобб

– Я хочу признания.

– Вам уже известно, что я ответственен за смерть вашего отца. Это никогда не было тайной.

– Вы были друзьями, – прошипела она, знакомая боль вскипела в груди… Нет, она пришла сюда не за этим. Ей нужно сосредоточиться. – Но я сейчас говорю не об этом признании.

Кожа вокруг рта Баттисты натянулась.

– Тогда о каком же?

– Я говорю об Амели Вильнев. Пьере Бартоло. Даниэле Карделло. – Роз вдруг осознала, что не знает имени жертвы, найденной в саду. На нее нахлынула грусть. Пусть она не могла назвать ее по имени, эта женщина все равно числилась в этом списке. – И даже Леонцио Бьянки, если не ошибаюсь.

– Я понятия не имею, о чем речь.

Роз прикрыла один глаз, делая вид, будто целится пистолетом в его голову.

– Ответ неверный.

– Я не лгу, – прорычал Баттиста. Как ни странно, дав волю своей ярости, он больше походил на Дамиана. Мужчина, которого Роз помнила с детства, был совсем не похож на того мужчину, что стоял перед ней сейчас. Генерал никогда не был мягким и всегда выглядел угрожающе, но в то же время любил посмеяться. Он души не чаял в своей жене и был добр к сыну. И все же, вспоминая о том Баттисте, Роз понимала, что нынешний не так уж сильно изменился с тех пор. Вот почему она не удивилась новости о том, что именно он виноват в смерти ее отца.

– Хотите сказать, – проговорила она, – это не вы убили пятерых человек ядовитым веллениумом, растением, которое лучше всего растет на севере? Где вы служили в течение трех лет? Это не вы навещали городского коронера и просили ее удалить название этого яда из отчетов, дабы никто не узнал о его связи с Хаосом? Значит, вы работаете сообща с последователем?

– Повторюсь еще раз, – ощерился Баттиста. – Я не понимаю, о чем вы толкуете, – он говорил отрывисто, чеканя каждое слово.

– Признайтесь же, генерал. Вас никто не услышит. Здесь только вы и я.

Баттиста окинул взглядом кабинет, ища спасения там, где его не было. Роз чуть не рассмеялась. Он мог расхаживать по Омбразии как святой, мог стоять рядом с главным магистратом и проповедовать важность благочестивого образа жизни, но он был лжецом. Убийцей. Еретиком по собственным же меркам.

– Я дала вам шанс признаться, – продолжала Роз, – но, похоже, все равно убью. – Она сделала шаг навстречу генералу. Потом еще один. Кровь в ее жилах кипела, ярость и предвкушение делали неуправляемой. Многие люди считали, что месть не так сладка, как ты себе это представляешь, что ты начинаешь смотреть на убийство иначе, когда сталкиваешься с ним лицом к лицу. Что оно забирает слишком много твоей души.

Эти люди ошибались.

Или же Роз просто не боялась лишиться души.

Потому что Баттиста заслуживал такого исхода. Скольких невинных людей он принес в жертву? Сколько солдат с горящими глазами отправились на войну, преисполненные праведного желания бороться за свою страну, а в результате остались гнить в грязи? Или попытались бежать, но были убиты, как ее отец?

Генерал выругался, Роз заметила выступивший на его лбу пот. Последовавшую дальше череду оправданий она пропустила мимо ушей. Баттиста столько лет играл роль судьи, присяжных и палача. Теперь настал ее черед.

Она положила палец на курок.

– Роз? – раздался голос Дамиана у нее за спиной, и она замерла. Баттиста тоже, в каждой черточке его лица читалось потрясение.

– Дамиан. – Роз, не убирая пистолет, повернулась к нему, ее сердце ухнуло вниз. Зачем он сюда пришел? Она ведь и так причинила ему достаточно боли. Ему нельзя было на это смотреть.

Дамиан с поднятыми руками вошел в комнату. Его челюсти были сжаты, во взгляде застыла мольба. Он боялся, с опозданием поняла Роз. Боялся ее.

Или, во всяком случае, того, что она собиралась сделать.

– Роз, пожалуйста, опусти пистолет.

Она не послушалась. Даже, напротив, крепче сжала рукоять, ее глаза горели. Сейчас она ближе всего подобралась к мести. Об этом она мечтала целых три года.

– Он убийца.

Дамиан упрашивал ее взглядом.

– Он – возможно. Но ты – нет.

Роз ощетинилась. В голосе Дамиана больше не было злости, теперь он говорил как офицер. Переговорщик.

– Ты пытаешься манипулировать мной.

– Отнюдь, – заверил он. – Пожалуйста, Роз. Он мой отец.

– И он убил моего! – Она развернулась, пистолет в ее руках подрагивал. Глаза щипало от слез. – Он убил Пьеру! – Баттиста наблюдал за ней с опаской, словно боялся, что она внезапно потеряет самообладание и выпустит ему пулю в лоб. И он не зря беспокоился: уровень адреналина в крови Роз зашкаливал, и никакие слова Дамиана не могли ее остановить. В конце концов, она уже потеряла его, а потому могла окончательно распрощаться с ним.

– Лучшее время для проявления милосердия – это когда другой человек не заслуживает его, – убеждал он ее.

Роз рассмеялась – мрачно и продолжительно.

– Большое спасибо, святой Дамиан. – Затем она указала подбородком на Баттисту. – А когда он хоть раз проявлял милосердие? Ну-ка, скажи.

Дамиан поджал губы. Роз вдруг вспомнила, как он прошлой ночью смотрел на нее, и те же самые губы раскрывались, точно ее прикосновение – это чудо. Она водила руками по его телу, словно ей всегда будет этого мало. Так и есть. Она не могла насытиться Дамианом Вентури. Ей хотелось измерять время, считая удары его сердца, и узнавать обо всем, что заставляло его улыбаться.

Но она не могла. В каком-то смысле эта мечта умерла вместе с Пьерой.

– Никогда, – прошептал Дамиан в ответ на ее вопрос. – Ты права. Мой отец никогда не проявлял милосердия. Но я сейчас прошу не за него. – Он сглотнул. – Я прошу за себя.

– Дамиан…

– Пожалуйста, – он говорил едва слышно. – Если ты когда-нибудь меня любила, не становись сама убийцей.

Между ними, в промежутке от секунды до бесконечности, повисло молчание, и Роз приняла решение.

Тишину огласил одиночный выстрел.

35. Дамиан

Все тело Дамиана натянулось как струна.

Она сделала это. Роз нажала на курок.

В голове стали проноситься мысли, он лихорадочно искал глазами кровь, пулевое отверстие, что угодно. Однако Баттиста, уже покорно склонивший голову, выпрямился и теперь делал то же самое. На его лице отражалось замешательство.

Пистолет с грохотом упал на пол в тот же миг, когда Дамиан заметил дыру в стене прямо над головой отца.

Роз не выстрелила в Баттисту. Безусловно, напугала его, но, без всяких сомнений, промахнулась специально. Роз ничего не делала случайно.

Плечи Дамиана поникли, по телу разлилось облегчение. Он знал, что взывать к морали Роз бесполезно. Пусть Дамиан и говорил, что она не убийца, но все же не сомневался: она убьет человека, а потом будет спать как младенец. Поэтому он положился на удачу, а сам искренне надеялся, что ночью она все-таки частично сказала ему правду. А даже если и солгала, то, во всяком случае, достаточно дорожила им, чтобы не убивать отца у него на глазах.

Роз повернулась к нему, и Дамиан заметил, что ее лицо смягчилось. Между ним и местью она выбрала его. Это