Хроники российской Саньясы. Том 4 - Владислав Лебедько

Январь 2002 г.

Влад: Андрей, расскажи как начинались твои духовные искания?

Андрей: Мои духовные искания начинались с того, что я смотрел на горизонт, когда шел в яхт-клуб, и где-то глубоко в душе у меня начало проворачиваться что-то такое непонятное, трагическое и в то же время как бы всеохватывающее. И когда я смотрел на облака, мне было очень неуютно, и в то же время я понимал, что там есть некая бесконечность, которая меня тянет, зовет и с которой мне не справиться логикой. И я понимал, что это что-то большее существует и то занятие, к которому меня привела судьба, — парус, — позволял быть наиболее адекватным этому состоянию, повышал уровень адреналина в крови и в то же время на фоне этого восторга позволял быть немножко ближе к небесам.

В: Это в каком возрасте?

А: Мне было где-то одиннадцать лет, когда я в себе заметил это состояние, и оно было связано с бесконечностью и какими-то такими вещами, которые я не мог выразить, но которые чувствовал.

В: Ты переживал бесконечность, как что-то, что вне тебя?

А: Да, это чувство, что есть что-то вне меня, и что-то внутри меня рвется вовне, и я в этой оболочке, закрепощенности не могу этого достичь — это было с одной стороны трансцедентальное, а с другой стороны тягостное чувство. Тягостное, потому что я не мог с ним справиться.

В: Можешь ли ты в связи с этим описать какие-то глубокие переживания, связанные с яхтами, с плаванием, может быть, из ранних, а может быть, наоборот, из последних?

А: Самые глубокие переживания были связаны в основном с плаванием. Одно из ранних переживаний это чувство восторга и мощи, когда ты ощущаешь себя равным богам, эта стихия ветра, ты ее покоряешь, и несешься на маленькой лодке среди беснующихся волн. Это было мощное ощущение. И второе ощущение, связанное с длительными путешествиями, — это ощущение, когда внутри тебя развязывается множество узелков, которыми ты привязан к этому миру. И ты раскрываешь глаза, и чувствуешь, что свобода, которая до того была лишь на словах, воплощается в теле. Все видится совершенно другим. Ты чувствуешь эту беспредельную мощь, знание, что ты можешь достичь всего, чего захочешь, и еще интересное ощущение, когда ты понимаешь, что можешь в какой-то момент, погрузившись в любую среду, оттолкнуться от берега ногой и поплыть опять в никуда. Это тоже интересное, сильное переживание.

В: Как это оформлялось у тебя с течением времени? В одиннадцать лет это был парус. А дальше? Немного летописи, что называется…

А: Оформлялось это так. Основное внутреннее направление было на свободное проживание: в парусе, в спорте, — на слияние с чувством свободы, манипулирование телом, лодкой, волнами. Туда же добавилась работа с людьми, потому что на каком-то этапе появлялись экипажи, и надо было как-то организовывать взаимодействие нескольких человек, уже была такая небольшая микрокоманда. Потом встретился Учитель… Учитель, который торкнул до глубины души.

В: Кто это был?

А: Это был руководитель туристского клуба. И основной пафос его был — работа с ценностями людей. Это было в начале восьмидесятых, когда обывательские ценности, — как он говорил, квартира-машина-дача, — они владели сердцами людей, и, соответственно, люди были ограничены в выборе. Этот человек был близок мне по свой натуре. Сам по себе он был потрясающей силы личностью, вокруг него группировалось множество людей, он строил их всячески по-разному и направлял их душевный мир, куда считал нужным. Это была все-таки определенная Традиция, и в целом следующий период жизни прошел под ее влиянием.

В: Что ты имеешь в виду говоря о Традиции?

А: Этот человек имел своих Учителей, которые сами были необычными людьми, как он утверждал, хотя он нас не знакомил с ними. Это были люди, воспитанные на ценностях культуры, литературной культуры и других традиций, которые тогда были не явны, скрыты. Всякие йогические практики, магические, мистические, о которых вскользь упоминалось, говорилось, но которые целиком не раскрывались. Мы видели, что человек действительно занимается чем-то интересным. Потому что после какого-то похода, где он был почти весь седой, через несколько дней, он приходил, и его волосы были черного цвета.

В: Может, красился?

А: Да красок тогда особых вроде и не было. Он утверждал, что он просто очищал свою печень, и таким образом волосы полностью восстанавливались. И другие вещи он проводил, которые нас поражали. В целом он достаточно позитивно повлиял на меня. Хотя на многих людей он повлиял разрушающе. Иногда очень сильно.

В: Например?

А: Он перестраивал личность совершенно варварскими методами. Он совершенно разрушал сначала все установки и ценности человека, и потом постепенно внедрял свое понимание.

В: Можешь привести пример, как он разрушал установки и ценности? Как можно их взять и разрушить запросто?

А: Он совершенно однозначно говорил: «Вы тут — никто, посмотрите, как вокруг вас живут, это же не люди, это автоматы. У них одно на уме — квартира-машина-дача. А надо жить высокими идеалами, надо стремиться, достигать другого, работать в области духовности, читать много, анализировать, работать над собой, над телом, над моралью и т. д.»

В: Фактически речь Гурджиева.

А: Да, это был очень сильный человек.

В: Только речью он ломал старое, или все-таки это были какие-то ситуации. Десятку людей проповедь прочитай, ну кто из нас сломается? Мощный механизм защиты сразу же встает.

А.: Во-первых, он работал с детьми. Это были подростки: от восьмого класса до студентов. У них еще не сформировалась защита, поэтому разрушить их было очень легко.

В: Своим авторитетом и речами, какими-то поступками он это делал?

А: Он был очень сильный оратор, это раз. Его речь была определенным действием, влиянием. Потом, он был руководителем туристской секции. Он водил в походы людей. И создавал ситуации, в которых как бы людей опускал. Если кто-то проявлял слабость, он подчеркивал эту слабость и говорил: «Посмотрите, вы не работаете над собой, посмотрите, до чего вы дошли, кто вы такой». Там девушки совершенно в истерике бились, падали, убегали, приходили к нему, он их поднимал, он, по слухам, с ними чуть ли не спал. Считал, что надо по-разному с женщинами обходиться. Был он такой сложный, неординарный человек, который всеми доступными ему способами влиял на людей. Некоторые сломались.

В: Что это значит?