По волчьему следу - Джеймс Кэрвуд

— Он уже там!.. — указала она.

Они вошли.

Как раз перед ними во весь дух мчался Бари, чтобы спасти свою жизнь. Боязнь перед двуногим зверем подгоняла его. Это был страх, перед которым сошли на нет весь его опыт и все его соображения, ужас, с которым не могло сравниться для него ничто, иначе бы природа вступила в свои права и стала бы руководить его побегом. Подобно медведю, волку, рыси и всем лесным созданиям, хищным или копытным, он инстинктивно чувствовал, что эти удивительные двуногие существа — всемогущи. А они-то теперь и преследовали его. Он слышал их за собой. Нипиза бежала за ним по пятам также скоро, как он от нее убегал.

И вдруг он шмыгнул в расселину меж двух высоких камней. Но уже в двадцати футах перед ним его путь оказался прегражденным, и он быстро повернул назад. Когда он выскочил отсюда и попал в глухое ущелье, Нипиза была от него уже всего только в десяти шагах, и рядом с ней бежал теперь и ее отец.

— Он здесь! Он здесь! — кричала Нипиза. — Держи его! Лови!

Затаив дыхание, она бросилась к группе молодого можжевельника, в которую скрылся Бари. Но развевавшиеся во все стороны, точно громадная паутина, ее волосы помешали ей самой обшарить кусты, и, крикнув следовавшему за ней Пьеро, чтобы это сделал он, она остановилась и стала связывать волосы в узел. Это задержало ее всего только на несколько секунд, и она тотчас же побежала вслед за отцом. Но уже шагах в пятидесяти от нее, впереди, Пьеро крикнул ей, что Бари повернул назад. И действительно, Бари мчался в это время во весь дух обратно, по своему прежнему пути, прямо на Нипизу. Он вовремя не заметил ее, чтобы остановиться или свернуть в сторону, сбил ее с ног, и она повалилась прямо на него на землю. Несколько секунд они пробарахтались вместе. Бари чувствовал запах ее волос и ощущал на себе, как она старалась его удержать в руках. Но ей опять помешали ее длинные волосы. Бари вырвался и метнулся опять по направлению к слепому концу ущелья.

Нипиза вскочила на ноги. Она задыхалась и в то же время хохотала. Пьеро в тревоге подбежал к ней, но она уже указывала ему, куда скрылся Бари.

— Я уже держала его в руках, — сказала она, еле переводя дух, — но он не укусил меня. Ты понимаешь, отец? Он был уже у меня в руках и не укусил!..

Да, это было очень странно! Она так беззаботно повела себя с Бари, и он все-таки не осмелился ее укусить!

И, подняв свои блестевшие глаза на Пьеро, она вдруг стала серьезной, улыбка слетела с ее губ, и она тихо и почти с благоговением произнесла:

— Бари…

На Пьеро это слово подействовало, точно выстрел. Он сжал свои сухие кулаки. Затем он пристально посмотрел на Нипизу и сказал:

— Нет, нет, этого не может быть! Пойдем же скорее, иначе он от нас убежит!

Теперь Пьеро уже был убежден в успехе. Ущелье так сузилось, что Бари не смог бы ускользнуть от них незаметно. И когда, три минуты спустя Пьеро и Нипиза вновь увидели его, то он находился уже в дальнем, глухом конце ущелья, стены которого поднимались над ним, точно края огромной чашки. Нипиза тотчас же бросилась на него, а Пьеро, предвидя, что он может метнуться назад, загородил ему дорогу.

Но, убегая от них, Бари вдруг внезапно остановился, и так быстро, что невольно сел на задние лапы, и сердце готово было вырваться у него из груди наружу.

Как раз у него на пути стоял сам Вакайю, громадный черный медведь!

С полминуты Бари оставался в нерешительности между двух опасностей. Он слышал позади себя голоса Нипизы и Пьеро. До него доносился стук камней под их ногами. И это заставляло его трепетать от страха. Затем он поглядел на Вакайю. Громадный медведь не шелохнулся. Он тоже находился в напряжении. Для него было нечто гораздо более значительное, чем те звуки, которые он услышал. Это был запах, донесшийся к нему по воздуху. Запах человека.

Наблюдая за ним, Бари увидел, как медленно стала опускаться его голова, даже в то самое время, когда шаги Нипизы и Пьеро стали раздаваться все отчетливее и сильнее. В первый раз он находился лицом к лицу с медведем. Он видел, как Вакайю ловил рыбу. Он разжирел на его запасах. Он привык трепетать перед ним. А теперь в этом самом медведе было что-то такое, что совсем устраняло в нем этот его страх перед ним и, наоборот, вселяло к нему новое искреннее доверие. Такой громадный и такой сильный, Вакайю даже вовсе и не думал бежать от этих двуногих существ, которые его преследовали. О, если бы только он, Бари, мог спрятаться за этого Вакайю, тогда он был бы спасен!

В это время по ущелью пробежал легкий ветерок и принес с собой тяжелый запах человека. Нипиза и Пьеро входили в ущелье и, войдя, вдруг сразу увидели обоих: медведя Вакайю и прижавшегося к нему сзади щенка Бари.

Тут же, сбоку, находился громадный валун, одним боком нависший над землею. Он показался Бари хорошим убежищем, и Бари подлез под него и мог видеть оттуда все, что потом произошло. Едва только он успел устроиться в своей засаде, как в ущелье еще глубже вошли Пьеро и Нипиза и остановились. То, что они именно остановились, ободрило Бари. Значит, и они тоже испугались медведя! А он в это время стоял посреди ущелья, и солнце падало прямо на него, так что его черная шерсть светилась, как дорогой атлас. Пьеро деловито его осмотрел. Время уже прошло. Медвежьи шкуры уже не годились. Но на Вакайю была еще такая великолепная шуба!

Пьеро не любил убивать животных зря. Нужда сделала его бережливым. Дикие звери давали ему собою пищу, одежду и крышу над головой, и если бы на Вакайю не была сейчас такая прекрасная шуба, то он оставил бы его в живых.

И Пьеро направил на него свое ружье.

Бари видел это его движение. Моментом позже он увидал также, как что-то прыснуло вдруг из конца ружья, и услышал тот же самый оглушительный гром, после которого и у него самого оказалась рана, когда Нипиза выстрелила в него и пробила ему пулей ногу. Он тотчас же перевел глаза на Вакайю.

Громадный медведь пошатнулся и стал опускаться на колени, но пересилил себя и все-таки выступил вперед. Тогда раздался второй выстрел, и Вакайю повалился снова. Пьеро не мог бы промахнуться на таком расстоянии. Вакайю служил для него великолепной целью. Это было убийство, но оно составляло собой ремесло Нипизы и Пьеро и давало им средства к существованию.

Бари дрожал как осиновый лист. Это происходило больше от возбуждения, чем от страха, потому что в развернувшейся перед ним трагедии последних секунд он совершенно позабыл о своем собственном страхе. Посмотрев на Вакайю, он жалобно заскулил. Медведь глядел на своих врагов, нижняя челюсть у него отвисла, ноги подвернулись под него, и кровь из легких лилась у него через рот. Бари заскулил опять потому, что медведь кормил его рыбой, а главное, потому, что почуял, что перед Вакайю уже стояла смерть.