Мать сыра земля - Ольга Денисова

— Кто-нибудь знает, где ты живешь? — спросил Макс.

— Нет, — слабо выдохнул Моргот.

— Я считаю, для них это дело времени, дней четырех-пяти. Я придумаю что-нибудь за три дня.

— Придумай, — Моргот хотел, чтобы Макс ушел и оставил его в покое.

Но Макс в покое его не оставил, вышел из каморки и поставил чайник, а через минуту принес Морготу шипучего аспирина в чашке.

— Лучше бы пива принес, — проворчал Моргот: единственное, в чем он увидел пользу от прихода Макса в этот час, — это появление пары бутылок холодного пивка.

— От пива тебя развезет, — ответил Макс, и лицо его стало каменным. Да, наверное, ему было больше нечего делать как бегать за пивом. — Поднимайся и пей. И чем скорей ты оклемаешься, тем лучше.

Моргот пошевелился, попытался приподнять голову, но тут же со стоном уронил ее обратно на подушку.

— Кончай притворяться, — недовольно сказал Макс, — мне некогда сейчас с тобой возиться, как ты не понимаешь?

— И чего ты тогда приперся? — огрызнулся Моргот. — Я, что ли, виноват в том, что она такая идиотка?

Макс поставил чашку на стол, ухватил Моргота под мышки, приподнял и швырнул на спинку кровати.

— Лучше молчи, — он сунул чашку в трясущиеся руки Моргота. — Для нее я уже ничего сделать не могу, мне остается только вытащить тебя.

— Спасибо, конечно, — Моргот кашлянул и поморщился от боли в затылке. — Заметь, это была твоя идея.

— А я с себя вины не снимаю, — Макс вскинул глаза. — Поэтому не жру водку и не бьюсь башкой об стену.

— Ну еще придумай причину, по которой мне нельзя водку жрать! Я ее не заставлял забирать эти папки! Она что, не понимала, как подставляется?

— Не смей… Она сделала то, что ни ты, ни я сделать бы не смогли. Даже не попытались бы.

— Ага! Родина ее не забудет! — Моргот скривился.

— Я не готов сейчас к твоему сарказму. Поэтому лучше помолчи, — лицо Макса оставалось серьезным и непроницаемым.

— Какого черта ты ее не увез из города, ты мне можешь сказать? Как она у них оказалась? Ты что, бросил ее там одну?

— Я не могу быть в двух местах одновременно. И я очень жалел, что ты меня не дождался.

— Ну да, конечно! — фыркнул Моргот. — Я во всем виноват!

— Ты ни в чем не виноват, успокойся. И тебя бы начали искать независимо от того, арестована она или нет. А я… я должен был сначала вывезти документы. Это было правильно, разумно, понимаешь? — Макс посмотрел на Моргота жалобно, словно искал подтверждения своим словам.

— Макс, разумеется, — на полном серьезе ответил Моргот, — я бы даже думать не стал на твоем месте.

— Я дал ей ключи от своей квартиры и велел ждать меня там. А когда вернулся, ее там не было… Я вернулся ночью, поздно…

— Кто тебе сказал, что ее арестовали?

— У меня есть осведомители, — ответил Макс уклончиво.

И тут Моргота прошиб пот:

— Ты что, сказал ей, где живешь?

— Она знала, — спокойно пожал плечами Макс, — она давно знала.

— И ты уверен, что пришел сюда один? Ты уверен, что за твоей квартирой еще не установили наблюдение? Ты сумасшедший… — жаркий пот сменился ледяным ознобом, и Моргот потянул на себя одеяло.

— Она ничего не скажет обо мне, — ответил Макс невозмутимо.

— Да ну? Ты в этом уверен?

— Я в этом, к сожалению, уверен. Лучше бы она рассказала им про меня. Меня бы они не нашли, а ее бы со временем отпустили. Это дело не тянет на международный терроризм, им было бы проще ее отпустить.

— А твоя мама, Макс? Куда бы ты ее дел? Отправил в лес, прятаться в землянке?

— Не знаю. Я бы придумал что-нибудь. Я хотел пойти сдаться, но мне никто этого не позволит. Я слишком много знаю.

— Ты же у нас герой, — Моргот скрипнул зубами, — ты никому ничего не расскажешь!

— Я не знаю, что будет, если мне уколоть наркотик. Это очень рискованно.

— Ага. А Стася ничего про тебя не расскажет даже под наркотиками!

— Не расскажет. Ты не понимаешь. Она любит меня.

— Какую чушь ты городишь! — Моргот покачал головой — от аспирина в ней кое-что стало проясняться.

— Я говорил об этом со спецами. Они сказали, что человека нельзя заставить делать то, чего он подсознательно делать не хочет. Ни наркотиками, ни гипнозом.

— Чушь! Утюг на брюхо, и через три минуты ты подсознательно захочешь сделать то, чего только что не хотел.

— Не надо! — вскрикнул Макс. — Моргот, не надо, слышишь? Не говори мне… Я и так еле держусь…

— Да ладно, — пробормотал Моргот, — держись себе.

— Думаешь, мне не хочется напиться? — Макс опустил плечи и провел рукой по лбу. — Еще как хочется.

— И что тебе мешает?

— Ты! Тебя здесь найдут! Рано или поздно, но найдут. У тебя что-нибудь осталось из того, что может быть связано с цехом? Хотя бы косвенно? Книги у тебя были, выписки какие-то…

— Я все сжег. Вчера, — вздохнул Моргот, вспомнив о тетради Игора Поспелова.

— Точно все? Ты только мне не ври. Ты не видел, как они умеют искать, а я видел. В буквальном смысле: землю роют.

— Я точно все сжег, — повторил Моргот.

— Ты хочешь уехать за границу? Это можно было бы устроить.

Моргот покачал головой. Куда? Кем? А главное — зачем? Мирок, с таким тщанием выстроенный им на развалинах собственной жизни, оказывается, был ему дорог. Он не хотел его терять, он не хотел строить его заново!

— Я понимаю, — кивнул Макс.

— А пацаны? — спросил Моргот.

— Пацаны пойдут в интернат, как и положено. Ты и сам понимаешь, что это не дело. Дети должны учиться. Это же не игрушки, это дети.

— Макс, я что, должен уехать отсюда насовсем, что ли?

— Нет, я думаю, двух месяцев достаточно.

— Два месяца они без меня перекантуются. Они же у меня самостоятельные.

— А если кто-то из них заболеет? Ногу сломает? Отравится чем-нибудь? К ним даже скорая не приедет!

— Перекантуются, — махнул рукой Моргот.

— Короче, я готовлю тебе деньги и документы, мне нужно дня три. Может, четыре.

— Какая заграница, Макс? Меня возьмут в аэропорту или на вокзале!

— Никаких вокзалов не будет. Пойдешь пешком.

— С ума сошел?

— Хорошо, поедешь на машине.

— Мля, что я там буду делать? На кой черт мне это сдалось?

— Будешь, точно так же как здесь, валяться на кровати и читать книжки в какой-нибудь гостинице. Или тебе больше нравятся наркотики и электрошок? Сигарет там выдают десять штук в день, но тебе и этого может не обломиться.

— Я бы съездил куда-нибудь. На море… — примирительно согласился Моргот.

— Разбежался. На море! Я попробую найти что-то поприличней… Да, понадобятся твои фотографии на документы. Я завтра все тебе скажу. Только…

— Что?

— Ты мне пока не звони. На всякий случай. Да и дома меня не будет. Звони Сенко, хорошо? Я ему все передам.

— Чего? Кому?

— Сенко. Однокурснику твоему, — Макс невесело усмехнулся. — И никогда не звони ему с ближайшего автомата, и никогда не говори больше минуты, понял?

— Да ты с ума сошел! Сенко — их единственная зацепка!

— Не верю я, что они ему поставят прослушку. А если и поставят, то тебя не вычислят. Только звони обязательно, каждый день. Часов в семь вечера.

— Ладно, — пожал плечами Моргот.

— Тогда я пошел, — Макс поднялся, пригибая голову.

— Погоди… — Моргот попытался встать.

— Что-то важное?

— Погоди, говорю, — Моргот несколько секунд сидел на кровати, схватившись за голову. — Ну не могу я так быстро встать!

— Руку давай.

— Да толку от твоей руки, если башка раскалывается…

Он вышел из подвала вместе с Максом, босиком и в трусах, и, кряхтя и пошатываясь, направился к соседнему корпусу. Роса на малиновых кустах еще не высохла и обжигала тело бодрящей прохладой, мелкие обломки кирпичей под ногами кололи пятки; Макс молча шел сзади. Моргот вытащил спрятанную тетрадь, оглянулся и протянул ее Максу.

— Вот, возьми.

Макс узнал тетрадку и сквозь полиэтиленовый пакет и легонько толкнул Моргота ладонью в лоб:

— Чего не сжег-то?

— Не захотел, — ответил Моргот. — Верни мне ее потом.

— Зачем она тебе?

— Не твое дело.

— Морготище… Мне больше делать нечего, как прятать тетрадки, — Макс усмехнулся. — Имею я право хотя бы знать, для чего это делаю?

— Если эта технология действительно обгоняла западную, как ты говоришь, Игора Поспелова убили люди Лунича, ты это понимаешь?

— Это чушь, Моргот! Зачем? Если все равно существовали чертежи?

— Чертежи в результате ушли к Луничу.

— Да это же мелочь, это не тот масштаб! Ты представляешь себе, что такое операция по ликвидации человека?

— Во время уличных боев? Как видишь, технология стоила миллионов, миллионов в валюте. И, уверяю тебя, она миротворцам досталась очень дешево, можно сказать — за бесценок.