Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понял вас, господин директор. – кланяется КиХо. – Буду действовать незамедлительно.
– Да уж. – говорит ЮСон. – Действуй уже. И это… Клип ХёМин. Аванс мы за него заплатили, надо приступать к съёмкам, предоплату не вернут. Текст я видел, где музыка?
– У ЮнМи.
– Где ЮнМи?!
– Вы же знаете, господин директор…
– Как меня достала эта всеобщая безалаберность! Будь прокляты эти северяне с их желанием пострелять, вместе со слабой головой этой идиотки! Пусть ХёМин зубрит слова. Чтобы к тому моменту, когда появится инструменталка, не тратить время на его заучивание и постановку произношения. Чтобы как молитву знала! КиХо, это понятно?
– Да, господин директор, всё будет сделано.
– И это тоже… Предложим ХёМин «UMG». Если снимать по сценарию, боюсь, в Японии и у нас клип запретят к показу из-за обнажёнки. В Европе на это смотрят проще.
– «Sony» тоже может заниматься продвижением сингла на европейском и американском рынках, господин директор. – указывает на очевидное КиХо.
– Может. – кивнув, соглашается ЮСон и изменяет своё решение. – Тогда покажем клип и «UMG», и «Sony». Чьи условия окажутся лучше, с теми и будем работать.
На лице КиХо появляется выражение сомнения в реальности осуществления подобного аукциона.
– Есть ещё что? – спрашивает у него ЮСон, имея в виду вопросы, требующие внимания.
– Эвв… – начинает с неопределённого звука КиХо и тут же исправляется. – Концерт, который ЮнМи устроила для своих фанатов. Будет ли какая-то реакция агентства?
– Никакой реакции. – мгновение подумав, отвечает ЮСон.
– Нарушение условий контракта. – предупреждает КиХо.
ЮСон согласно кивает.
– Факт пойдёт в мою особую папочку. – говорит он. – Пусть лежит там до суда, если она решит в него пойти.
– И ещё зафиксировано передвижение ЮнМи по городу на мотоцикле. – сообщает КиХо и добавляет, почему это важно. – У неё нет прав.
– Тоже в папочку! – решает ЮСон, сделав взмах рукой. – Пусть лежит до поры. Девочка, я смотрю, за праздники оттянулась по полной. И мотоцикл купила, и подружкой из Канады обзавелась, к Чо СуМану поболтать забежала. Всё, всё в папочку. Она у меня не расплатится за свои деяния. Кстати, КиХо, забыл. Эту… песню, которая она изобразила на вечеринке… Её же тоже можно кому-то продать?
ЮСон вопрошающе смотрит на своего помощника.
– Несомненно. – наклоняя голову, признаёт тот.
– Так. – решительно произносит ЮСон, – Похоже, придётся мне самому ей звонить и решать этот вопрос. Да и не только его, а вопрос по всем долгам.
– Ещё вы хотели песню про космос, господин директор, приуроченную к запуску спутника. – напоминает КиХо.
ЮСон кивает.
– Похоже, она уже уходит во мрак вселенной. – говорит он. – Сколько времени с запуска прошло? Ещё месяц и над нами будут смеяться, если мы её анонсируем. Спросят – где мы всё это время спали?
– Так? – спрашивает он, обращаясь к КиХо. – Или не так?
Тот пожимает плечами.
– Если сингл будет удачным, то не спросят. – говорит он. – Агдан удачлива.
ЮСон слегка морщится, признавая справедливость прозвучавших слов.
– Остаётся только одно. – подытоживая, говорит он. – Найти на это всё где-то время. Много времени. И заставить ЮнМи работать круглосуточно.
Время действия: этот же день, некоторое время спустя
Место действия: госпиталь
Похоже, это были не помехи… – думаю я, глядя на телефон в своей руке, – Это треск электрических разрядов, которые сыпались с директора…
Только что общался с ЮСоном. Впечатление – мужик очнулся от зимней спячки или вышел из анабиоза. Вывалил на меня кучу претензий разной степени свежести. Начиная от уже, кажется, давно забытого, обещанного мною сингла к запуску спутника и требованием превратить «My bed is toо big» в коммерческий вариант, годный для продажи. Вообще, что ли уже, совсем? Я не собирался его продавать.
По поводу моего желания встретится с СанХёном, – получил ответ, что президент болен и никого не принимает. Выздоровеет, вот тогда. Ну ладно, я всё понял. Нет, – значит, нет. Поведём путём боли и страдания, как говорится.
Потом ЮСон заявил, что моё времяпровождение в госпитале приносит значительный финансовый убыток агентству, так как «Корона» теперь будет постоянно участвовать в различных телешоу и моё отсутствие снижает размер оплаты, поскольку за неполный состав группе платят меньше. И если я хочу хоть как-то компенсировать этот вопиющий факт отрыва от тяжело и много «вкалывающего» коллектива, то должен работать, работать и ещё раз работать, хоть под капельницей, хоть с клизмой в заднице. Короче, – сдохнуть на работе, как положено всякой приличной корейской девушке.
Директора я выслушал, понял, что он окончательно …, а если дипломатично, то перешёл все разумные границы и, не став спорить, пообещал приложить максимум усилий, чтобы сыграть в ящик в самое ближайшее время, коль ему так хочется. Но, по моему мнению, это никак не поможет исправить с ситуацию с финансами, раз, имея группу в Billboard и двух исполнительниц в ТОПе заграничного чарта, агентство сидит без денег. И я не понимаю, куда оно их девает. И чёрта с два я буду ему что-то делать, ибо это бессмысленно, поскольку его подчинённые просто не умеют работать!
Вот как раз после этого треск, который я принял было за неполадки со связью, усилился, и обменявшись ещё парой фраз, с целью уточнения – кто всё же из нас больше обнаглел, разговор с директором был закончен.
Ну а как иначе в такой ситуации разговаривать?! Звонить, требовать ещё работы и при этом говорить – денег нет! Пусть тогда валит в Пукхан, там набирает себе желающих совершить трудовой подвиг за чашку риса. А мне нужен дом на Чеджу! И в ближайшее время.
Нет, действительно. – прихожу к решению, ещё раз прокрутив в голове только что состоявшийся разговор. – Не буду ничего делать! Что за отношение? Человек лежит в военном госпитале с ранением, чуть слуха не лишился, а ему – работай давай!
