Эхо войны. - Ольга Шумилова

— Да ты что — ревнуешь?!…

— Я просто хочу открыть тебе глаза, потому что для этой скотины нет вообще ничего святого! Он тебя использует и выкинет на помойку!

— Неужели ты думаешь, что я не разберусь с этим сама, даже окажись этот бред правдой хоть наполовину?! Мне не двадцать лет, в конце–то концов!

— А вот мне сейчас кажется именно так!

— Когда кажется, знаешь что надо делать?!

— Ну и что?!

— Молиться! — рявкнула я и вышла из мастерской, хлопнув дверью. Не попрощавшись, так и не сказав того, ради чего пришла, зло впечатывая подошвы ботинок в пол, я бежала по коридору второго этажа — к тому единственному, к кому еще успевала забежать за эти полчаса.

Я пронеслась по приемной, и, едва постучав, ввалилась в кабинет счетовода.

— Фарра Морровер?… — он удивленно приподнял брови, но от комментариев воздержался. — Вы что, бежали от самых отрядных? Или все же с СБ все прошло не так гладко, как…

— Все в порядке, — я мотнула головой, отметая эту тему. Потерла виски, вспоминая, что же, разбери всех Бездна, собиралась сказать…

— Фарра, вы меня пугаете. Я, конечно, не отношусь к числу ваших ближайших друзей, но, по–моему, смотреть на меня, как на очередную жертву вашего пистолета — уже слишком.

— Что?… А, извините. Вы здесь ни при чем.

— Даже не буду спрашивать, с кем вы умудрились поругаться — надеюсь только, что не с моим братом, иначе нас всех ждет более чем веселая жизнь, — Бэйсеррон выразительно пошевелил ушами.

Я качнула головой:

— Нет, не с вашим. Но веселая жизнь нас ждет и без этого.

— Я в курсе, — он скрестил руки на груди и почти обиженно проговорил: — Вы сманили из форта главного мастера. У вас вообще есть совесть?

— Я сманила? О боги! — я закатила глаза. — Он ушел сам. И ваш брат, к слову, его отпустил без малейшего сопротивления. И если ему хочется во время войны разбазаривать специалистов — это исключительно его проблемы.

— Боюсь, это по большей части мои проблемы, — он покачал головой. — И вы об этом знаете.

— Вы ведь не бросите его?… — я внимательно смотрела на этого мужчину, с рано поседевшими волосами и глазами слишком серьезными для молодого лица. — Он сейчас совсем расклеился. Помощи от меня он не примет… Поэтому не оставляйте его.

— Конечно, нет, — он улыбнулся, неожиданно мягко и печально. — Может, мы и не родные братья по крови, но разве это имеет значение?… Он не хочет тащить меня за собой на дно, только как же он выплывет, один?… У тех, кого Звезда тянет в небеса, всегда проблемы с тем, чтобы прочно стать на землю обеими ногами. Куда уж таким ходить по жизни в одиночку, верно, фарра?

Я улыбнулась.

— А вы ведь любите его гораздо сильнее, чем он того заслуживает. Но раз любите… Запомните, что еще большие бывают проблемы у тех из них, кто пытается в эти небеса не смотреть. Он искалечит себе душу, если будет продолжать в том же духе.

— Вы не правы, фарра, заслуживает. Он хороший человек, вы просто не сошлись характерами. Но я запомню. Вы ведь ради этого и пришли?… Почему, если не секрет?

— Я ухожу на войну. С войн не всегда возвращаются, фарр. Просто… Считайте, что мне будет обидно, если вся та каторга, которую прошел мой отряд, окажется зря просто оттого, что кого–то не оказалось рядом с ним.

— Хорошо. Я буду считать именно так, — он посмотрел на меня и улыбнулся: — Может, дадите еще какое–нибудь божественное напутствие?

— Труп, — я вдруг вспомнила, что хотела сказать Тайлу. — У Ремо появилась идея, но он хотел ее проверить. Мне не нравится вся эта история, как–то это все не вовремя… Не бросайте это дело на самотек, иначе мы дождемся в один прекрасный момент грандиозного сюрприза.

— Как скажете.

— Выполняете все желания, как у умирающей? — я хмыкнула. — Больше оптимизма, фарр. Я еще вернусь и проверю, в каком состоянии здешние души. Даже если придется делать это в виде призрака.

— Во плоти вы мне нравитесь больше. Но, фарра, вы рискуете опоздать…

— Откуда вы… — я машинально глянула на таймер и с ужасом рванулась к двери, прощально кивая на ходу. Я не рисковала опоздать, я опаздывала катастрофически.

Переговорник завопил на полпути в отрядную. Я рванулась вперед, пробежав остаток дороги за рекордное для всех мыслимых соревнований время.

К моему изумлению, по отрядной бродило хорошо если две трети солдат, да и пришла я даже на несколько минут раньше крайнего срока.

Переговорник продолжал верещать.

Я посмотрела на сержанта. Естественно, он и не думал мне звонить.

— Да? — я нажала кнопку приема и отошла за шкафчик.

— Орие? Какого дьявола у вас там происходит?! — рявкнул раздраженный мужской голос. — Тебя направляют куда–нибудь?

— …

Сказать, что у меня отнялся язык — значило не сказать ничего. От шока у меня напрочь пропал голос.

— Орие! Ты меня слышишь или нет?

— Извините, я сейчас не могу говорить, — пробормотала я, не совсем соображая, что делаю, и отключилась.

Прозвучал свисток. Сержант, стоя на скамейке посреди отрядной, злорадно смотрел на таймер.

— Ну что, фарры, время вышло, — обманчиво сонный взгляд бесцветных глаз отметил каждую макушку, пересчитал и сопоставил со списком за несколько секунд. — Неужели все настолько не желают на штрафные работы, что явились вовремя?… Сейчас мы исправим этот прискорбный факт. Готовность номер один, фарры. Время пошло!

Сослуживцы автоматически рванулись к шкафчикам. Полетели на пол форменные куртки, рубашки, брюки… Те два месяца, что я сначала валялась в карантине, а потом — бродила по полярным пустыням и болотам, проявляя сноровку паралитика, они тренировались как проклятые. И разницу я сейчас ощущала более чем четко.

Пальцы привычно пробегали по сенсорным кольцам, застежкам, кобурам и ножнам. Привычно, машинально, но недостаточно быстро. То, что на настоящей войне, в числе прочего, может стоить жизни.

— Морровер, кто звонил? — протянула Тикки, протирая лицевой щиток шлема рукавом. — У тебя глаза до сих пор квадратные.

— Муж, — я закинула «мать» за спину и сдернула шлем с полки. — Всего лишь муж.

Глава восемнадцатая

Отношения между жрецами разных божеств отличаются большей сложностью, чем взаимодействия глюонных частиц.

Бесконечную колонну матово–черных войск не провожали, да и не принято было провожать. В форте оставалось меньше четверти гарнизона. По военным временам казалось — много, для места, до которого никогда не докатится линия фронта. В форте оставался врач, который все–таки провожал нас. И, хотя на его лице слишком явно читался укор, с которым я не могла согласиться до конца, я сочла это добрым знаком.