Круг Матарезе - Роберт Ладлэм

Малеткин осунулся.

- Я должен быть в Выборге завтра утром, у меня служебное совещание.

- Препоручите, Малеткин! Многим нравится, когда им препоручают свою ответственность начальники. Это означает, что вы по достоинству оценили своего подчиненного.

- Мне самому препоручили, - сознался Малеткин.

- Значит, вы поняли, что я вам посоветовал? Кстати, где вы держите свои вклады? Норвегия? Швеция? Нью-Йорк?.. Конечно, не в Финляндии - это было бы глупо.

- В Атланте. Владелец банка - араб.

- Верно мыслите. - Талейников отдал Малеткину ключи, словно вручил награду за правильный образ мыслей. - Давай, поехали!..

В Ленинграде, проехав Аничков мост, Талейников приказал:

- Остановись у следующего перекрестка, приятель, и подожди меня. Если тот, кто мне нужен, отсутствует, то я сразу вернусь. Если же этот человек дома, то я выйду примерно через час. И запомни, что у тебя только два пути: или ты едешь на Лиговку[3] и сдаешь меня, что в конечном счете закончится и твоим уходом... из жизни, или ты будешь ждать меня и сделаешь все, как я скажу. Взамен ты получишь от меня имя того, кто в вашем управлении сотрудничает с Западом и фактически руководит тобой. Иными словами, ты получишь хороший крючок, на котором сможешь держать этого человека. - Сказав это, Василий ступил из машины на ленинградский тротуар.

...Талейников любил этот город, хотя помнил, что он построен на крови миллионов и в жертву его благоденствию принесены жизни многих лучших людей - цвета нации. Времени на воспоминания не было, но настроение располагало к тишине. Говорить не хотелось. Правда, до того, как въехали в город, Талейников успел кое на что открыть глаза своему водителю. Они говорили об истории Ленинграда, и выяснилось, что Малеткин не знаток прошлого.

- Когда въедем в центр города, я покажу тебе одно интересное место, точнее квартал. Не памятник старины, не произведение искусства, а ряд домов, так называемых доходных домов в прошлом и одновременно дешевых гостиниц с пансионом. Там и поныне дешевые апартаменты, но тайные, для избранных. Со всеми удобствами за государственный счет. Туда съезжаются со всей страны на закрытые совещания руководители самых разных звеньев из различных отраслей и служб народного хозяйства и государственного управления. Я тоже был на таком "слете", нечто вроде учебы. Я тогда служил в Риге. Именно там в один прекрасный день я и услышал о тебе впервые.

- Меня выявили?! - ужаснулся Малеткин.

- Да нет же! Не боись! Я отвел от тебя все подозрения, защитил тебя. И вместе с тобой других из Выборга...

- Другие в Выборге? - Малеткин вновь был сражен и чуть не потерял управление на скользкой дороге.

- Держи себя в руках! Авария гарантирует нам обоим прямое попадание в казематы Лубянки! Но Малеткин не мог успокоиться:

- Выборг! Да знаешь ли ты, что говоришь? В управлении КГБ по Выборгу есть помимо меня кто-то другой?

- Точно! Информаторы из одного гнезда никогда не подозревают о существовании друг друга. Это наилучший способ добавить самые разнообразные сведения. Но если один узнает про другого... он обретает все лучшее на небе и земле. Верно? В твоем случае завоевания и приобретения станут неисчислимы.

- Кто он? - Малеткин не мог ждать.

- Позже, приятель. Ты присоединишься ко мне во всех моих начинаниях, а перед моим исчезновением я посвящу тебя в эту тайну и назову его имя.

- Согласен, - сказал Малеткин.

На том и порешили. Василий приобрел помощника и шестерку на время. Сидя рядом с Малеткиным, Талейников остро ощущал брезгливость и презрение. Теперь Малеткин пойдет на все, лишь бы получить фамилию вышестоящего офицера, такого же предателя, как и он сам, и будет носом землю рыть, чтобы обрести возможность манипулировать своим скомпрометированным начальником...

Талейников блефовал. У него не было иного выхода, ибо, едва увидев Малеткина, Василий сразу понял, что капитан выдаст его органам. Поэтому ничего другого не оставалось, кроме лжи. Он назовет ему фамилию, но человек, которого он предложит Малеткину, не имеет никакого отношения к таким делам, и первая же попытка шантажа со стороны Малеткина обернется для предателя посещением отдельной камеры на Лубянке. С точки зрения профессионала, каким и был Талейников, этот вариант был гораздо предпочтительнее того, при котором предателя убрали бы со временем сами американцы, пристрелили бы где-нибудь в окрестностях города Вайниккала.

- Зачем мне выдавать тебя? - заверил Василия Малеткин. - Я буду ждать здесь, сколько надо.

Талейников стал подниматься по ступенькам четырехэтажного дома, где Зося Кроневская имела отдельную квартиру, согласно распоряжению КГБ выделенную ей около пяти лет назад. Василий не видел хозяйку с тех пор, как уехал из Севастополя. Правда, было одно исключение: четырнадцать месяцев назад они провели вместе выходные после недельного совещания сотрудников КГБ в Москве. За ту неделю они были вместе всего одну ночь, и эта ночь стала последней по обоюдно принятому решению не сходиться впредь в интересах дела. У Талейникова было много завистников, а Зося, несмотря на абсолютную чистоту и лояльность, числилась неблагонадежной. Было бы худо, если бы их имена связали вместе. Зося лишилась бы работы, этот роман ей не простили бы. А она и без того угнетена неурядицами в семье. Когда это выяснилось, встал вопрос о ее пребывании в ленинградском управлении. Но она была чрезвычайно способным математиком, и ее не так-то легко было заменить. До КГБ она защитила докторскую и занималась исследованиями в области программирования, что и послужило основанием для направления ее в отдел вычислительной техники ленинградского управления. Но однажды кое-какие ее расчеты подвели под риск работу людей в Вене, и Зосю вызвали на допрос. Расчеты ее содержали неточности, которые, как ей объяснили, могли быть восприняты как намерение "подорвать интересы государства". На деле все сводилось к вариантам компьютерных программ, что являлось обычным делом в работе со средствами вычислительной техники. Правда, неточности эти послужили поводом для следственных органов. Причина недоверия к Зосе лежала в другой плоскости. Ее брат, офицер ВВС, по непонятным причинам покончил с собой.

Когда ее вызывали в КГБ для допросов по поводу смерти брата, Талейников присутствовал в комнате. Его заинтересовала тихая, робкая женщина, академический ученый. Она отвечала не торопясь, очень разумно и бесстрашно. С готовностью признала, что обожала своего брата и убита его уходом из жизни. Она подчеркнула, что ничего необычного в жизни и поведении брата не замечала, несмотря на то, что его исключили из партии. Она не сохранила переписку с ним, ибо никогда не хранит писем, как она сказала.

Талейников чутьем дошел, что она лгала. Но ложь ее была продиктована не интересами выживания, не стремлением скрыть измену или предательство. И когда Зосю оставили в покое, он опять самовольно прилетел в Ленинград из предместий Риги, где служил тогда, еще до Севастополя. Он стал вести дознание самостоятельно и обнаружил, что Зося встречается в Петродворце с американским агентом, наезжавшим в Ленинград из Хельсинки. Она не хотела этих встреч. Они были навязаны ей. Точнее, ее принудили.

Однажды он проследил ее до квартиры и застал врасплох, оказавшись свидетелем ее контакта. Инстинкт подсказал ему, что официальное разоблачение ничего не даст. Лишь ухудшит положение Зоей и спугнет американца. А между тем деятельность женщины оказалась очень далека от предательства.

- То, что я делала, это незначительные, совершенно безвредные для наших людей услуги! - со слезами объяснила она. - Это не идет ни в какое сравнение с тем, что они хотели от меня! Но они получали доказательства моего сотрудничества с ними. И они должны были со временем прекратить свои угрозы!

Американец показал ей кипу фотографий интимного свойства, на которых были ее брат и другие высокопоставленные военные чиновники, да и гражданские лица, участвовавшие в переговорах в Вене. Содержание фотографий не оставляло сомнений, что, если они будут опубликованы в мировой прессе, масштабы дискредитации руководителей различных областей и рангов окажутся колоссальными и удар для Союза будет весьма ощутимым.

- На что же вы рассчитывали, пойдя на это? - спросил он.

- Я надеялась измотать их, чтобы они отстали бы от меня. Ведь они держали меня на крючке, не зная точно моих возможностей. Они видели лишь результат: да, неточности в компьютере были, но минимальные. Они отстанут...

- Есть лучший путь, чтобы распутать этот клубок, - предложил Талейников. - Я полагаю, вы должны предоставить это мне. В Вашингтоне есть человек, который воевал в Юго-Восточной Азии, генерал Энтони Блэкборн. Неистовый Энтони.

Василий вернулся в Ригу и отправил по своим каналам сразу несколько шифровок в Лондон. Информация в Вашингтоне была получена в течение нескольких часов: если американские спецслужбы не уберутся из поля зрения советского агента и не прекратят шантаж советской служащей, их будет ждать сюрприз в виде фото аналогичного содержания, компрометирующих одного из высокопоставленных чинов американской армии.