Грешная одержимость - Айви Торн

как только я коснусь ее клитора, все будет кончено. Потому что она идет по лезвию бритвы, готовясь превратить яблоко в блаженство.

Вид ее разваливающейся вокруг меня, ощущение ее тугой, влажной киски, когда я проникаю в нее, и эротический звук ее хныкающих криков — все это слишком сильно. Я жестко трахаю ее, мое тело поглощено необходимостью взять ее, наполнить своим семенем и заставить ее кричать мое имя.

Я так близко, что чувствую, как кровь стучит внутри моего члена, раздувая его до такой степени, что становится почти больно. И я тянусь вокруг Дани, чтобы еще раз найти ее клитор.

— Произнеси мое имя, Дани, — приказываю я, нажимая на крошечный узел, как на кнопку.

— Ефрем! — Кричит она, ее спина выгибается, а мышцы напрягаются, когда она испытывает оргазм с поразительной силой.

Горячая сперма хлещет из ее киски, когда она сжимает мой член, как тиски. И я врезаюсь в нее, кончая с силой, изливая взрыв за взрывом глубоко в ее сердцевину.

30

ДАНИ

Ощущение горячей спермы Ефрема, наполняющей меня до тех пор, пока она не начинает сочиться из моей киски, усиливает возбуждение, растекающееся по моим венам. Его имя срывается с моих губ, как молитва, потому что это единственный рай, который я когда-либо хотела познать.

Я никогда не думала, что что-то может быть лучше, чем кончить с впечатляющим членом Ефрема, похороненным глубоко внутри меня.

Воздух вырывается из моих легких, я тяжело дышу, когда Ефрем пульсирует, его член реагирует в такт моим волнам эйфории облегчения. Я никогда не чувствовала ничего настолько всепоглощающего и подавляющего.

Кажется, почувствовав мою электрическую перегрузку ощущений, Ефрем выключает вибратор. И я не могу сдержать стон, поскольку мое тело продолжает пульсировать и пульсировать, а мой клитор трепещет под его пальцами. Я никогда в жизни не кончала так сильно.

Удовольствие от такой огромной стимуляции было почти болезненным. У меня было такое чувство, будто каждый мой нерв загорелся. А потом, когда он коснулся моего клитора, меня уже не было. Охваченная приливной волной эйфории, я не могла слышать, не могла дышать, не могла думать. Я могла только чувствовать. И это было похоже на тысячу покалывающих взрывов, освещающих мое тело.

И в то же время прохладное онемение смывает любой намек на боль, оставляя после себя лишь сильное облегчение.

Последствия толчков продолжаются так долго, что я не могу удержаться от дрожи в конечностях. И когда Ефрем медленно вытаскивает вибратор из моей задницы, я содрогаюсь от восхитительно чужеродного ощущения. Полностью измотанная, я медленно соскальзываю с дивана, и Ефрем прижимает меня к своей теплой, сильной груди, его руки, как железо, прижимают меня к его мускулистому телу.

— Тебе стало хорошо цветочек? — Дышит он мне в ухо.

Я издаю недоверчивый смешок.

— Не мог бы повторить вопрос? — Недоверчиво прошу я.

Низкий, раскатистый смех вырывается из груди Ефрема, вызывая новое возбуждение, пробегающее по моей спине. Поворачивая голову, я поднимаю подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом через плечо, и он захватывает мои губы в сверкающем поцелуе.

Затем он подхватывает меня на руки и несет в свою спальню. Я позволяю ему это сделать, наслаждаясь нашей сильной связью. Это так приятно после дня, полного такой боли и потерь. Но Ефрем того стоит. И если мои родители не видят, какой счастливой он меня делает, то я рада тому, что сделала.

Укладывая меня на кровать, Ефрем растягивается рядом со мной, и я придвигаюсь ближе, кладя щеку ему на грудь. Его рука прижимает меня к себе, его пальцы легко скользят по моей плоти, и я прослеживаю узоры на его татуированном рукаве, демонстрируя свое удовлетворение.

Лежа в объятиях Ефрема я уверена, что приняла правильное решение. Он заставляет все чувствовать себя хорошо после целой жизни, полной контроля, неестественности и фальши. Мне не нужно притворяться перед ним или изображать фальшивую улыбку. Он любит меня такой, какая я есть, и это очень раскрепощает.

— Кто они? — Спрашиваю я, впервые внимательно изучая лица на его татуировке.

Поначалу они казались почти призраками, судя по тому, как их лица поднимаются из клубящегося дыма дизайна рукавов. Но когда я присмотрелась, я обнаружила, что они почему-то кажутся мне очень знакомыми.

— Моя семья. — Говорит он, поворачивая руку, чтобы показать лицо пожилой женщины, стоящей ближе к его плечу, с тремя мужскими лицами, похожими на него, хотя и гораздо более мягкими, и молодыми.

— Твоя мама и братья? — Спрашиваю, отмечая явное отсутствие отца.

— Да. Мои братья — Матвей, Левин и Александр. Это помогает мне держать их рядом. — Объясняет он, пока я прослеживаю тонкие линии их черт.

— Красиво. — А черно-белые чернила напоминают мне фотографию Ефрема, висящую в художественной галерее. Подняв подбородок, чтобы посмотреть на то же поразительное лицо надо мной, я спрашиваю: — Тебе понравился вчерашний сюрприз?

Изменение незначительное, но я чувствую, как Ефрем слегка напрягается, вызывая неприятную дрожь по моему телу. Но он улыбается, глядя мне в глаза.

— Понравился. Ты очень талантлива, Дани. Я горжусь тем, что ты заняла такое почетное место на витрине.

Моя интуиция покалывает, подсказывая мне, что он сдерживается, и я сажусь лицом к нему, а мое сердце бешено учащается.

— Но? — Нажимаю я.

— Без «но», — уверяет он меня, хотя его глаза следят за рукой, когда он проводит ею вверх и вниз по моей руке, пытаясь успокоить меня.

— Нет, что-то есть. Что? — Требую я, отстраняясь, когда мой желудок начинает сжиматься, моя защита взлетает. После того, как я отказалась от своей семьи ради Ефрема в надежде, что смогу жить честной, открытой жизнью, мне не нравится мысль о том, что он разыгрывает для меня представление. Даже если это маленькая невинная ложь, потому что он не хочет признавать, что фотография ему не нравится.

Вздохнув, Ефрем садится, нахмурив брови.

Между нами повисает тишина, пока он, кажется, собирается с мыслями, и это усиливает мое беспокойство. Потому что, должно быть, это не такая уж мелочь, если ему трудно мне рассказать. Наконец он поднимает взгляд и смотрит мне в глаза, и сомнение в них одновременно шокирует и беспокоит меня.

— Я чувствую, что совершил ошибку, — признается он, заставляя мою кровь стынуть в жилах, поскольку мой разум автоматически приходит к худшему из возможных выводов…

Он ошибся со мной.

— Когда я с тобой, моя бдительность ослаблена. Ты… очаровательна, Дани. И мне кажется, что мир вокруг меня исчезает, когда ты рядом.

Эти