Свет первой любви - Мэри Бэлоу

– Надеюсь, по крайней мере, утро вы провели с удовольствием? – спросил он.

– Да, спасибо, – ответила она. – Общество собралось очень приятное. Погуляв в парке, мы отправились в модные лавки.

Он слегка улыбнулся. Рекс был совершенно прав.

– Я кое-что купила, – продолжила она, отворачиваясь и ища что-то на столике. – И заплатила из своих карманных денег. Вам не пришлют счет.

– Вы можете присылать мне ваши счета в любое время.

– Но это подарок. – Она протянула ему маленький сверток. – Что-то вроде свадебного дара. Вы же вчера сделали мне подарок на свадьбу!

Он взял у нее сверток и, развернув, увидел маленькую лакированную табакерку.

– Я никогда не видела, чтобы вы нюхали табак. Но она такая красивая!

Если он останется с Майрой, подумал Кеннет, спокойной жизни ему не видать. За последние десять минут настроение его головокружительно переходило из одной крайности в другую. Ему захотелось плакать. Подарок не был особенно дорогим. Он видывал табакерки и подороже. И конечно, он не нюхал табак, и, стало быть, табакерка ему вовсе не нужна.

Однако это свадебный подарок от жены.

– Может быть, мне придется начать нюхать табак? – сказал он. – И простите, чихать на вас.

На мгновение глаза ее повеселели, она заулыбалась.

– Благодарю вас, – сказал он. – Она действительно очень красивая.

– Мы опоздаем, милорд, – сказала она, вставая.

– А я весь в пыли. Могу ли я предложить вам руку и проводить вас в вашу туалетную комнату?

И она оперлась на его руку.

Глава 21

Эти две недели то ползли, то летели. Майре иногда казалось, что каждый день так переполнен самыми разными делами, что у нее никогда не будет времени отдохнуть. Иногда она скучала по спокойной и размеренной жизни в Корнуолле. В другой раз она вспоминала, что эти недели, возможно, останутся единственными, которые ей суждено провести в Лондоне во время сезона, и что на самом деле здесь столько развлечений, которых нельзя упустить. Иногда ей хотелось оказаться подальше от Кеннета, чтобы иметь возможность поразмышлять спокойно. Не проходило ни дня, чтобы они не перечили друг другу, в особенности, если проводили какое-то время вместе.

Порой ее охватывал страх при мысли о том, что, возможно, ей придется всю оставшуюся жизнь прожить без него. Неужто это возможно? Нередко она расстраивалась из-за требований своих приятельниц и знакомых, а также из-за требований его друзей, которые разлучали их надолго, а зачастую и на целый день. А порой ей казалось, что они сдружатся больше, если будут видеть друг друга реже.

Но существовала часть суток, когда они не ссорились и не перечили друг другу, а пребывали в состоянии полного взаимного расположения. Но как бы то, что происходит ночью, ни было само по себе восхитительно, отношения выстроить только на этом нельзя. Однако если она вернется в Данбертон, как сможет она обходиться без этого? Наверное, так же, как всегда, – жила же она без этого раньше! Но теперь, зная, чего она лишилась, ей будет труднее. Хотя она знала еще не все и даже не большую часть: каждая ночь не походила на другую, и каждая была чудесна.

Изредка днем они отправлялись в парк погулять пешком или покататься в коляске. Посещали галереи, побывали один раз на «венецианском завтраке» и на свадьбе в церкви Святого Георгия. Вечера они проводили в театрах, на концертах, балах, на приемах и литературных собраниях. Их часто приглашали на обеды, и один раз они принимали у себя. Одним словом, они никогда не испытывали недостатка в обществе или развлечениях.

Однажды утром, гуляя в парке, Майра столкнулась со своей невесткой. Та была с кузиной лорда Энсли, а Майра – с леди Роули и леди Бэрд. Дамы остановились, чтобы обменяться приветствиями, а когда все пошли дальше, Майра с удивлением заметила, что ее невестка со своей спутницей идут в одном направлении с ними, при этом Хелен старается сделать так, чтобы оказаться рядом с Майрой и немного отстать от остальных.

– Мама глубоко возмущена, – сказала Хелен после того, как разговор о погоде иссяк. – Вы, вероятно, дали ей очень серьезный отпор?

– Мне жаль, что она восприняла это как отпор, – холодно возразила Майра. – Я просто хотела дать ей понять, что за свое поведение я отвечаю только перед мужем.

– Ах, мама, конечно, оправится, – сказала Хелен, – но ей трудно будет жить с сознанием, что она в немилости у Кеннета, а он дал ей еще более резкий отпор, как вам известно.

Майре это не было известно. И ей это очень понравилось.

– Дело в том, – продолжала Хелен, – что у Майкла нет сестер, только братья. Вы у меня единственная сестра. Как и я у вас. Было бы грустно, если бы мы шли по жизни, оставаясь врагами.

– До прошлого Рождества я и не знала, что мы можем быть врагами, – сказала Майра. – Когда-то вы любили Шона, и я его любила.

– До прошлого Рождества, – возразила Хелен, – до моего приезда в Данбертон, до того как я увидела вас, я и не осознавала, как глубоко меня ранила вся эта история с Шоном. А через год после нее я вышла замуж за Майкла и искренне полюбила его. Но возможно, это вполне естественно, что первая любовь живет в человеческом сердце. Я действительно любила его, Майра, а вы нас предали! Вы рассказали Кеннету, что мы задумали побег, и, конечно, он, с его огромным чувством ответственности, решил, что обязан рассказать об этом папе. А это означало конец всему.

– Я не говорила ему, что вы собираетесь бежать, – нахмурилась Майра. – Я сама этого не знала. Я только сказала, что вы любите друг друга и хотите пожениться. Я думала, он обрадуется. Мы ведь тоже любили друг друга, и я решила – ошибочно, как потом оказалось, – что Кеннет тоже хочет на мне жениться. Решила, что вчетвером мы лучше сумеем уговорить своих отцов.

– Кто теперь может узнать правду? – Хелен грустно улыбнулась. – Но вы были глупышкой, Майра, если думали так. Наш отец никогда не согласился бы на брак кого-то из своих детей с членом семьи Хейз. Даже если оставить в стороне старинную вражду, ваш отец всего-навсего баронет, и к тому же отнюдь не богатый. Кеннету не позволили бы опуститься так низко.

– Благодарю, – коротко бросила Майра.

– Я не знаю, что произошло в этом году. Я не знаю, почему Кеннет внезапно бросился домой, женился на вас и вернулся без вас в Лондон. Я подозреваю, что… Ну да не важно. Суть в том, что плохо ли, хорошо ли это, но мы теперь сестры. Если вы простите меня за грубость, с которой я обращалась с вами во время рождественских праздников, я прощу вас за то, что вы меня предали. Возможно, с Шоном я никогда не была бы счастлива. Видите ли, я прекрасно себя чувствую в том обществе, в котором вращаюсь. Так что вы ответите мне?