Восхищенный взгляд - Дженнифер Аподака

Люк сжал кулаки. Он с трудом сдерживался. Будь Ли мужчиной, он бы за такие слова непременно съездил ей по физиономии. Никто не смеет так говорить об Айви, доброй, искренней, щедрой. Айви была воплощенной мечтой любого мужчины о спутнице, о возлюбленной, о жене. Люк не заметил, как рванулся вперед, и понял, что шагнул к аппаратной только тогда, когда Айви придержала его. Он оглянулся.

Айви покачала головой и потянула его за руку.

Люк боролся с собой. Он должен был постоять за нее, защитить. Но Айви была права, сейчас на кону стояло слишком многое. Ли не стоила такого риска. Они тихо вышли из здания, сели в машину и поехали к Айви домой.

В животе у Люка все переворачивалось. Наверное, от избытка адреналина. Он смотрел на дорогу, заклиная себя сосредоточиться на деле. Думать над тем, как разгадать загадку. Не думать об Айви, не думать о том, что весь ее мир только что рухнул. Не думать о ней. Помнить о том, что он уже облажался из-за своего… вожделения к Айви. Она сидела тихо. Очень тихо. Он посмотрел на нее. Айви откинула голову на подголовник кресла. Глаза ее были закрыты.

– Ты в порядке?

– Она так и стоит у меня перед глазами. С отстреленным черепом. Теперь она уже никогда не получит того, к чему так стремилась. А Ли все равно. – Айви поежилась и обхватила себя руками.

Люк не знал, что для нее сделать. Как ей помочь. Этого он никогда не умел и вряд ли когда-нибудь научится. Остановив машину перед домом Айви, он сказал:

– Послушай, мы найдем статуэтки. И все у тебя будет как раньше.

Айви посмотрела на него.

– Ли может засунуть мою работу себе в задницу. Мне не нужна эта работа. Я хочу любви. Хочу иметь семью. Иметь что-то настоящее. Я хочу быть значимой в глазах тех людей, которые мне дороги. Я не хочу быть товаром. Даже очень востребованным.

Глава 17

Айви не могла разговаривать ни с Айзеком, ни со своей матерью. Она и с Люком не разговаривала. Ей было мучительно стыдно за себя, за то, во что она превратилась. Во что она позволила себя превратить. И этот стыд был таким глубоким, что она не знала, как с ним справиться. Она разделась и встала под душ, пытаясь смыть с себя чувство вины, стыд и скорбь. У Марлы уже не будет шанса найти свою любовь.

Голова у Айви болела. Слезы текли по лицу, мешаясь со струйками воды. Ну и пусть. Никто ее не видит. Но может, Марла каким-то образом узнает о том, что ей, Айви, ее жаль. Что ей, Айви, стыдно перед ней. Если бы она, Айви, проводила с Марлой больше времени, если бы сделала шаг навстречу, приняла предложенную дружбу, возможно, она смогла бы ее остановить.

Кто ее убил? Пирс? Убил женщину, которая так его любила? Или Дирк? Или кто-то, о ком они даже не подозревают?

Дверь в ванную открылась.

– Убирайся, – сказала Айви. Это могла быть ее мать или Люк, но Айви готова была поспорить, что это ее мать.

Штора отодвинулась.

Нет, это была не Мэллори.

Люк стоял перед ней в одних джинсах, сидящих на бедрах. Он был такой большой, такой сильный, и он так смотрел на нее своими серыми глазами… Плечи его закрывали дверной проем, мышцы на груди и животе вздулись от напряжения. И впереди за молнией джинсов наблюдалась солидная выпуклость.

– Иди сюда, Айви.

Она закрыла глаза. Влечение к Люку было таким сильным, что ощущаемый ею стыд стал еще сильнее. Она только что сказала в машине, что больше не хочет быть товаром. Но для Люка она была именно товаром – разменной монетой, средством для того, чтобы получить статуэтки. И получить секс.

– Не надо. Пожалуйста, уйди. Я слишком сильно тебя хочу. Я до смерти хочу мужчину, который считает меня трусихой и… – Айви захлебнулась рыданиями. Зачем она ему рассказала? Он лишь использует ею сказанное против нее. Она понимала свою мать. Сейчас поняла. Быть той, которая всегда убегает. Так куда меньше боли. Айви попятилась к холодной стене.

Вода перестала течь.

Открыв глаза, Айви сказала:

– Уходи! Оставь меня в покое!

Люк шагнул к ней, прижал ее к стене всем телом.

– От твоих слез у меня все внутри кровоточит, и я не знаю, что, черт возьми, мне с этим делать. Я хочу убить эту суку Ли. Я сотру в порошок этого прыща Дирка, когда найду его. И даже не надейся, что я оставлю тебя одну.

Айви от изумления открыла рот.

Люк протянул руку, сорвал с крючка полотенце и завернул в него Айви. Она едва не вскрикнула, когда махровая ткань прошлась по ее соскам. Люк насухо вытер ее живот, вытер между ног. Она ежилась и смотрела на него сверху вниз. Он стоял перед ней на корточках – его широкие плечи были на уровне ее бедер – и смотрел на нее снизу вверх. Он вытер ей ноги, затем отряхнулся, словно большой пес, встал, бросил полотенце на пол, взял Айви на руки и вышел из ванной.

– Люк! – Она обняла его за шею. Чего он от нее хочет?

Он сел на край кровати и посадил Айви к себе на колени. Он обнимал ее, прижимая к себе. Кожа к коже. Ему было наплевать, что с мокрых волос Айви на него стекает вода. Айви хотелось прижаться к нему еще теснее, хотя теснее уже было некуда. Никогда еще соприкосновение с его кожей не было таким эротичным, не рождало в ней столько нежности. Наконец Люк заговорил:

– Когда я вышел из вертолета и увидел останки моих друзей, в голове у меня что-то сдвинулось. Я собрал их в одеяло и привез на базу. Я не помнил, что делал это. Мне потом сказали.

– О Господи, Люк. – Подняв голову, Айви смотрела в его глаза. Она видела в них муку. Невыносимое страдание. В серых дымных глубинах навсегда поселились печаль и непреходящее чувство вины.

Люк встретил ее взгляд.

– Я говорю тебе это, чтобы ты кое-что поняла. Ты женщина, которая заслуживает любви. Я не могу тебе этого дать.

Когда-то я пытался любить, но всегда терпел неудачу. Я никогда не дотягивал до нужного уровня – ни для моих тети и дяди, ни для кого из приемных родителей, ни для Келли, ни для тех двоих мужчин, которые были мне как братья и чьи куски я привез. Я не могу быть для тебя тем, кто тебе нужен. Просто не могу.

Сердце, ее ныло в груди. Она уже его любила. Но он все равно ей не поверит. Никто никогда не боролся за него. Никто никогда его не прощал. Никто его не любил. Никто не показал ему, что такое настоящая любовь и настоящая семья. Айви крепко обнимала его за шею. Она не хотела его отпускать.

Сердце Айви дало трещину, но теперь оно навсегда принадлежало Люку, и она не жалела об этом.

Телефон пробудил ее от глубокого сна. Айви подняла голову и посмотрела на часы. Три минуты двенадцатого.

– Он перестал звонить, – сказал ей на ухо Люк. Он привлек ее к себе, прижав спиной к своей груди, укутал плечи одеялом и добавил: – Спи.

И, едва он это сказал, кто-то постучал в дверь спальни.

– Айви, он хочет поговорить с тобой. Это Грег. Я положила трубку, но он снова позвонил и сказал, что будет звонить, пока не переговорит с тобой.