Двадцать отражений лжи (СИ) - Ольга Шумилова

Тонкими, осторожными язычками со дна капсулы начал подниматься кроваво-красный туман. Деликатно тронул пальцы — и мягким коконом окутал кисти целиком, пробираясь в рукава, под тонкую ткань рубашки, горячей ладонью охватывая затылок.

Уже зная, что это, я осторожно вдохнула — раскаленный пар сам вливался в легкие, впитывался сквозь поры, пронизывая каждую мышцу вместе с кровью. Кости почти потеряли вес, тело стало легче густого алого тумана.

Снова, как месяцы назад на Станайе, я вспомнила, что, чтобы летать, не всегда нужны крылья.

И поверила, что все еще можно вернуть…

Минуты текли сквозь пальцы струйками мелкого песка — время растворялось в красном тумане. Я впервые за много лет не чувствовала каменной тяжести собственного тела и была счастлива — безумно счастлива, что, зубами и когтями цепляясь за никому не нужное существование, все-таки дожила…

Сухой щелчок таймера безжалостно выдернул меня в реальность, отжав крышку капсулы.

Рука в медицинской перчатке ухватила ее за край и с силой дернула вверх, раскрывая серебристый эллипс. Тан ободряюще мне кивнул и поддержал за локоть, помогая встать.

— Разочарованы? — спросил он, заметив, как я рассматриваю собственные пальцы.

— Нет, — я сжала руку в кулак. — Я умею ждать.

— Я знаю, — он улыбнулся, и, стянув перчатки и сунув их в карман халата, кивнул на дверь в смежную комнату: — Для первого раза, думаю, процедур достаточно… Может, кофе? Надо бы нам согласовать план экспериментальной работы на следующий квартал. К тому же, у меня есть пару вопросов по методике выращивания…

— Тан, подождите, — я крайне невежливо схватила его за рукав, заставляя остановиться. — Мы с Неро не просто поссорились. Я отказалась от участия в его походе за веру. Так что больше не имею к этим лабораториям никакого отношения.

— Не переживайте, — Тан похлопал меня по руке и потащил к двери, легкомысленно улыбаясь. — Он сам к ним имеет довольно посредственное отношение. И никому в «Ристане» кроме вас, ну и меня, конечно, они и даром не нужны.

— В каком смысле?…

Я была настолько ошарашена, что безропотно позволила отвести себя в небольшую каморку с кухонным уголком и уютным диванчиком, и усадить за стол.

— В прямом, — Тан деловито шарил по шкафчикам, доставая сахар и заряжая кофеварку. — Неро, не в обиду ему будет сказано, в генетике понимает не больше, чем я в устройстве атомного реактора. Он проектировщик, да и у «Ристана» совсем другой профиль. Я комплектовал эти лаборатории сам — для вас и под вас. И меня совершенно не волнует, будете вы в них воплощать в жизнь его планы или заниматься своми исследованиями.

— Я не понимаю…

— Ким, — он сел напротив, болтая ложечкой в чашке. — Я его друг — вернее, друг его старшего брата, того, который родной, но сейчас это уже не важно… Мы даже в какой-то мере родственники — пусть и чрезвычайно далекие. И занимаюсь я всем этим, — Тан широким жестом обвел комнату, — совсем не потому, что мне есть хоть какое-то дело до Корпуса и того, сколько он еще просуществует в этом мире.

— Тогда зачем вы здесь? — я не удержалась и с почти детским любопытством спросила: — А у Неро есть братья? И не только родные?

— И братья, и сестры — сводные, и почти все старше него. У них вообще большая семья — в двоюродных-трюродных родственниках я и сам путаюсь. А родной брат у него один, Рэйа… Был. Он погиб почти полгода назад, — улыбка на его подвижном лице потухла, в темных глазах застыла какая-то звериная тоска.

— Извините. Кажется, я влезаю не в свое дело, — я отвела взгляд.

— Ничего, — он улыбнулся, совсем не так, как раньше, — грустно и светло. — Рэйа был моим лучшим другом… очень много лет. И самым близким человеком, который у меня был. Неро тоже был к нему очень привязан, но разница в возрасте сказывалась, я думаю… Рэйа старше почти вдвое, — Тан перевел невидящий взгляд куда-то на стену за мои плечом. — Тогда, полгода назад, Рэйа попросил меня присмотреть за теми, кого считал близкими: за братом и той, которую любил. Это и есть ответ на ваш вопрос. Именно поэтому я здесь, — его глаза неожиданно лукаво сверкнули: — И еще, скажу честно — из-за вас. Точнее, потому, что я хотел работать именно с вами. Так что даже если бы Неро сказал мне, что из-за того, что вы выходите из игры, все отменяется, — а он этого не сделал и навряд ли сделает, — это ни на что не повлияло бы. Я хотел, чтобы у вас была возможность здесь работать, и работать в полную силу, без ограничений, которые на вас сейчас наложены — и она у вас будет.

— У меня только один вопрос: почему? — я сделала глоток из кружки и посмотрела на Тана в упор. — Неужели и с вами мы были когда-то знакомы?… Хотя, судя по вашим стремлениям, характер знакомства был другой.

— Если бы, — он с улыбкой покачал головой. — Я бы очень этого хотел, но — нет, я даже не видел вас до этого года, разве что на голографиях. А вы обо мне, судя по всему, даже не слышали — и тем не менее.

— Неконтролируемый приступ филантропии? — я иронично усмехнулась.

— Он самый, — Тан невозмутимо отпил кофе.

— А может, надежда раскрутить меня на парочку новых технологий?

— Само собой.

Молчание.

— Ладно, — я протянула ему руку. — Вполне равнозначный обмен, напарник. Но на слишком многое не рассчитывайте.

— Расскажете, сколько посчитаете нужным, — он пожал мне руку. Черные лукавые глаза глянули на меня искоса. — На одном вашем лечении можно защитить полдюжины диссертаций. А теперь давайте все-таки посмотрим план исследований…

Я расхохоталась. Нет, он мне определенно нравился.

В свою каюту я вернулась к утру. За час до сигнала побудки Тан, как и обещал, вернул меня к кабине номер 42. Откуда у него вообще координаты для телепортации, я решила не спрашивать.

Ложиться было глупо, и я засела за подарок Санха. Рассудив, что порчу исторической ценности мне уже можно впаять, я еще вчера отнесла книгу к полиграфистам и попросила закатать обгоревшие бумажные страницы в пластик, и теперь она по крайней мере не грозила рассыпаться от малейшего движения.

Начать я решила, как это ни банально, с начала — то есть хотя бы разобраться в текущем ременском пантеоне. Через полтора часа у меня появилась состоящая из нагромождения пятиэтажных имен путаная схема, исчерканная стрелочками во всех направлениях, и ярковыраженная головная боль. Нет, мои собственные анкетные данные тоже не блистают краткостью, особенно если приводить их полностью, но эти… Что из десятка слов, обозначающих одну эйра-еденицу, являлось собственно именем, что — фамилией, а что — титулом, догадаться, полагаю, могли только мудрейшие, посвятившие этому жизнь. У Чезе, что ли, спросить… Правда, никогда не видела, чтобы он молился, но все-таки ремен…