Возвращение не гарантируется - Корецкий Данил Аркадьевич

— А вот так. — Ерш указал на большую картину, на которой средневековый стрелец целился сквозь узкую бойницу крепостной башни. — Здесь все предельно наглядно — каждый стрелок видит только небольшой кусочек пространства. Он не знает, как развивается осада, кто берет верх, какие повороты принимает битва. У него одна задача — поразить стрелой или пищальной пулей противника, который появится в поле зрения. Если говорить сегодняшним языком — он держит свой огневой сектор. И добросовестно стреляет в меру своего умения, способностей, мастерства. Так вот именно из действий этих стрелков складывается победа или поражение. Хотя видит все сражение и управляет им главный военачальник. Или по крайней мере пытается управлять. Но чья роль в сражении главнее? Командира в богато изукрашенной кирасе — или сотен умелых стрелков и тысяч пехотинцев?

— Вот даже как! — вроде одобрительно покачал головой Домбровский, едва заметно улыбаясь. — Значит, вы отдаете приоритет движущих сил истории низшим слоям? Пролетариат и трудовое крестьянство, так?

— Разве это низшие слои? Это производительные силы любого общества!

— Прекрасно! — Илья Васильевич обозначил шуточный поклон. — Я вижу, что вы склонны к марксистской философии!

— Нет, — усмехнулся Ерш. — Где я — и где философия? Я далек от всех этих категорий. Просто я так думаю насчет реалий войны…

— Но тогда надо разбираться в военном деле, — заметил песенный мэтр.

— Ну, все мы служили в армии, — скромно сказал Ерш.

— Ах, да! Конечно! — Улыбка стала откровенной.

Тем временем экскурсия подошла к концу. Девушки отправились «попудрить носики», мужчины беседовали в вестибюле у выхода.

— Закурите, ребята? — добродушно предложил Домбровский, доставая из кармана кожаный футляр с сигарами. Одну он взял в рот и протянул портсигар спутникам.

— Так здесь нельзя, — сказал Скат. — Вон, вывеска висит.

— Нам можно, — заметил Домбровский, прикуривая.

Светлана Николаевна, наблюдавшая за ними с порога зала, направилась было к нарушителю, но на полпути развернулась и незаметно исчезла. Домбровский выпустил струю синеватого дыма. Запахло хорошим табаком.

— Веня, зачем ты привел этих лахудр? — спросил он, показывая в сторону дамской комнаты.

— Как зачем? — удивился Вениамин. — Хотел вам представить! Молодые девушки, участницы конкурсов красоты, тянутся к высокому искусству… Может, вы ими заинтересуетесь и возьмете шефство…

— Ох, ох, ох, — вздохнул мэтр. — Ты очень невнимателен для нашей профессии! Ведь мы выбираем алмазы для огранки, а не кварц или слюду. Эта, как ее, Вера… На первый взгляд очаровательная, длинные красивые ноги. Но как она разговаривает, как смеется! Словно трансвестит! И очарование сразу пропадает, к тому же понимаешь, что она полная дура! У меня словно пелена с глаз упала: и черты лица грубые, и макияж, как штукатурка, и манеры вульгарные! Даже ноги уже не выдающиеся — ноги как ноги, даже корявые слегка…

— И когда вы успели все рассмотреть? — восхитился Вениамин.

— Это моя работа, — скромно ответил мэтр и обратился к «кинжалистам»: — А как вы проводите время, молодые люди?

— Да особо времени-то и нет, — сказал Скат. — Везде то пожар, то наводнение, то землетрясение. Командировки, разъезды. Много забот.

— О-о-о, это плохо, — заметил Иван Васильевич. — У вас же такие шикарные девушки. Они ведь требуют внимания, ухода и, не побоюсь этого слова, денег. Евгения уверенно идет к большой эстраде, но одного хорошего голоса мало. Ей нужны концертные платья, нужны деньги на организационные расходы. Галина тоже проявляет интерес к концертной деятельности. Она хотела пробоваться как певица, не уверен, что это правильное решение, но думаю, что в подтанцовках она вполне могла бы участвовать…

— Вы что-то предлагаете? — мрачно спросил Ерш.

— Да нет, ничего, это так, мысли вслух… Просто информация. Веня, покажи образец платья…

— Сию минуту, — помощник покопался в телефоне. — Вот!

Ерш демонстративно отвернулся, а Скат, наоборот, — с интересом уставился в экран. По подиуму шла высокая, улыбающаяся модель в длинном черном платье с голыми плечами и глубоким декольте. Когда она повернулась, то оказалось, что и спина открыта почти до копчика.

— Снизу скромно, а сверху — стремно! — не удержался он.

— При широком шаге ноги тоже обнажаются, — пояснил Вениамин. — Это для сольника предполагаемой победительнице… Тут важен не только голос, но и внешний вид!

— И сколько оно стоит?

— Триста тысяч.

— Сколько?!

— Не волнуйтесь, не долларов, конечно! — засмеялся Вениамин. — Триста тысяч рублей!

— А что, без платья ничего не выйдет? — упавшим голосом спросил Скат.

— Ну почему! Вопрос решаемый. Можно найти спонсоров или договориться о прокате. — Домбровский картинно оперся на трость. — Впрочем, хватит о делах! Дождемся наших девочек и можем отправиться в ресторан. Я угощаю.

— Спасибо, — сказал Скат. Настроение у него испортилось. — У нас несколько другие планы.

— Ну, если так, значит, так, — уступчиво сказал мэтр.

Между тем в большой и высокой, отделанной белым кафелем дамской комнате обстановка накалялась. Сделав свои дела, девушки поправляли перед длинным зеркалом макияж и разговаривали вроде бы на совершенно нейтральные темы.

— У меня очень насыщенная концертная программа, — небрежно сказала Инна. — Илюшка все хочет выскочить отдохнуть на Лазурку, так я не могу выбрать время…

— Ничего странного, у тебя успех с первого концерта! — кивнула Роза. — Илья Васильевич просто кудесник, сейчас он взялся за Женечку, и ее, несомненно, тоже выведет в звезды!

— Да, кудесник он великий, — со странным выражением проговорила жена мэтра.

— А я выиграла конкурс «Московская красавица», — похвасталась Маша, освежая помадой вытянутые губы.

— Это круто! — вежливо удивилась Джен, и Галка тоже изобразила восторг. Роза и Инна никаких чувств по этому поводу не проявляли. Зато неожиданно чувства проявила Вера, и они исходили не из лучшей части ее души.

— Не ври! Ты только вышла в финал. А потом упала на проходке, потому что бухала всю ночь! И корону получила Ира Сорокина!

Злоба заразительна, особенно внезапная и неожиданная.

— Упала, потому что мне каблук надломили такие же завистливые заразы, как ты! — вспыхнула Маша. — Может, ты и надломила…

— Забудь эту сказку! Каблук был целый! — Вера издевательски засмеялась.

— Такой же целый, как ты была целой! О «скромной» Вере рассказывали легенды! — теперь издевательски засмеялась Маша. — Со мной произошел несчастный случай, меня все считали победительницей! Но по формальным основаниям вынуждены были отдать корону Ирке! Это мне член жюри рассказал!

— Тот самый член, с которым ты всю ночь бухала у него в номере? И еще кое-чем занималась?

— Это ты бухала да по номерам шлялась! А я, кроме шампанского, ничего в рот не брала!

— Ой, не могу! — схватилась за живот Вера. — Еще как брала! Да у тебя всегда был рот занят, даже на телефон не отвечала!

— А тебе никогда по телефону не отвечают — думают, какой-то деревенский мужик звонит! Тебе вообще лучше рот не раскрывать!

— Ах ты, сука! — трубно закричала глубоко оскорбленная Вера. — Ну, получай!

Она несколько раз звонко ударила Машу по щекам. Та с неожиданной ловкостью топнула «шпилькой» сопернице по ноге. Вскрикнув, Вера схватила Машу за волосы и потащила по гулкой, отделанной белым кафелем комнате, предназначенной для совсем других целей. Изловчившись, Маша расцарапала недавней подруге лицо, та выпустила ее волосы, и, сцепившись, они повалились на пол. Инна и Роза в ужасе отбежали к окну.

— А ну, расход! Совсем оборзели! — вмешалась Галка, привычно и довольно умело растаскивая дерущихся.

Через несколько минут девушки вышли из туалета и подошли к мужчинам. Сразу бросилось в глаза, что Маша и Вера растрепанные, возбужденные, кроме того, у Веры поцарапана щека, у Маши набухал синяк под глазом, у обеих были порваны колготки.