Германская армия на Западном фронте. Воспоминания начальника Генерального штаба. 1939-1945 - Зигфрид Вестфаль

Единая система командования союзников – предмет особой зависти германских генералов. Под управлением их главнокомандующего театром военных действий были все три рода войск. Фельдмаршал Александер и генерал Эйзенхауэр не соглашались и именоваться главнокомандующими, но, в сущности, они таковыми являлись. Насколько же трудна была участь большинства главнокомандующих германскими группами армий или театром военных действий. Им разрешалось давать прямые указания флоту, люфтваффе, полиции и военной администрации только в случае «опасного промедления», то есть в исключительных обстоятельствах. Такая ситуация отражала хаотичную систему правления в национал-социалистическом унитарном государстве, которое было построено так, чтобы была лишь одна партия и власть диктатора не имела соперников. Западные демократии по контрасту с этим находили возможность устанавливать четкие границы власти там, где это было необходимо. В германском «Государстве вождя» каждому приходилось работать в путах, которыми сковывал их человек, прислушивавшийся только к собственному голосу и который привел свой народ – посредством многих случайных побед – к окончательному разгрому.

Глава 9

МИР ИЛИ ВОЙНА?

Эта книга конечно же не является попыткой доказать, что при лучшем руководстве Германия могла бы выиграть Вторую мировую войну. Нет ничего более далекого от моих намерений. Никто не может сознательно выдвигать такой тезис. Поражение Германии в 1945 году было полным. Эта война была проиграна на всех фронтах еще до того, как она началась, и политически и из-за ненависти, которую вызывал Гитлер у наших соседей. Она не могла быть выиграна и с военной точки зрения из-за сокрушительного преимущества общей силы противника, которое стало еще более существенным из-за слабости Германии в воздухе и на море. Следовательно, это было не просто собранием ошибок, совершенных дилетантом-лидером, которое привело к поражению, и не «предательством» генералов. Причины поражения лежат глубже.

Я просто пытался прояснить психологическую и военную ситуацию в германской армии Третьего рейха и также хотел пролить свет на ход боев на Западном, Африканском и Итальянском театрах военных действий.

Совершенно бесполезно спекулировать на тему, как и до какой степени поражение германцев можно было бы смягчить более умеренным руководством страной и наличием адекватного влияния экспертов. Такие соображения можно легко опровергнуть. Единственно верно то, что страшные потери, которые мы пережили, были ненужными и напрасными.

Около ста двадцати лет назад Карл фон Клаузевиц изложил свои прославленные законы, касающиеся отношений между политическими властями и военным руководством. Несмотря на то что их многие неправильно поняли и они часто применялись неправильно, эти законы справедливы и сегодня. По-прежнему политические намерения часто в конечном итоге выливаются в войну. Война была и остается «инструментом политики», и это определяет роль солдата как второстепенную. Вооруженные силы являются «исполнительным органом» политики, и не они ее определяют. Именно политические власти решают, быть войне или миру. Вооруженные силы остаются «служанкой политики», ответственной за подготовку и обеспечение обороны страны. Государственный деятель говорит солдату, какие меры предосторожности следует принять в случае, если применение военной силы становится неизбежным из-за направления развития политических событий. Именно государственный деятель решает, нужно ли использовать вооруженные силы для защиты родины, для выполнения обязательств по договору или по какой-либо иной причине.

Страдания и жертвы Второй мировой войны породили сильное стремление к миру среди всех народов. Ни один ответственный человек не может желать войны, которая при быстром развитии технических средств станет еще более страшной, более разрушительной, чем недавние воздушные налеты на Германию. Война распространится по всему миру, превратится в битву двух полушарий. И даже океаны не смогут защитить людей от ужасов войны. При новом большом конфликте «тотальная война» станет реальностью, и никто не сможет избежать ее жестокой хватки. Мысль об атомной бомбе и еще более страшном оружии угнетает умы людей, как кошмар. В каждом сердце растет стремление к долговечному миру. Среди молодых людей нет больше веры в националистический ход мыслей, который правил до сих пор. Его место занял космополитизм, идеал для мирового гражданства. Все признают, как желанно учреждение Соединенных Штатов Европы или даже мирового правительства, чтобы в будущем стали невозможны разногласия, могущие привести к войне. Пацифизм все больше овладевает общественным настроением, особенно в Германии. Право сознательного возражения против военной службы нарастает с все увеличивающейся настойчивостью и уже пустило корни в конституции Западной Германии. Общественное мнение во всех странах яростно сопротивляется военным расходам.

Почему невозможно полностью покончить с войной в будущем? Этот вопрос сегодня задают вновь и вновь. Почему человечество не должно раз и навсегда извлечь урок из истории? И все же в то время, как люди придерживаются «политического» или «биологического» взгляда[47] на войну, кажется, что мало надежды на то, что уже близко то время, когда война навсегда будет поставлена вне закона. События начиная с 1945 года поддерживают это мрачное заключение. Тем не менее, несмотря на то что страшные лики войны, возможно, еще не полностью искоренены, кажется вероятным, что при определенных обстоятельствах можно предотвратить отдельные военные конфликты. Вот почему необходимо прилагать все усилия, чтобы улаживать всяческие конфликты, как только появятся первые опасные его признаки.

Германия лежит между Востоком и Западом. Мы – ничья территория, приграничный район. Сравнение с зерном между двумя жерновами с готовностью приходит на ум. По одной только этой причине никто не может бояться войны сильнее, чем в нашем искалеченном отечестве, все еще кровоточащем тысячью ран. Ни в одном сердце проклятия в адрес войны не звучат более искренне и не опираются на более страшный опыт, чем у немцев. И немец больше не хочет перевооружаться. И на самом деле он не такой уж воинственный, как об этом часто упоминают[48].

Даже если новая война разразится за пределами нашей страны, ее косвенные эффекты могут быть ужасающими. Лучше даже не пытаться воображать себе последствия. На чем же мы должны основывать наши надежды, видя, что полное устранение войны еще слишком далеко? На нейтралитете нашей территории? Если уж разразится яростная война, то вряд ли можно будет надолго удержаться от нее мирными соглашениями, какими бы искренними ни были наши намерения в момент подписания договора. Или на всеобщем и радикальном разоружении? Вне сомнения, это было бы лучшей гарантией избежать новой и гораздо более страшной катастрофы. Достижение этого является благороднейшей целью, к которой должны прийти все государственные деятели мира, вняв уроку истории Германии в последние десять лет.