Ведьмин смех - Лили Мокашь

приливает жар. Если он хотел, чтобы она надела черную хламиду, надо было так и сказать!

Задрав повыше нос, Анна прошествовала к единственному свободному стулу и со смущением опустилась на него. Теперь она сидела прямо напротив Беленуса, будто… будто хозяйка дома. Двенадцать пар разъяренных глаз пронзили ее убийственными взглядами.

Тыщ! Тыщ! Тыщ!

Анна сглотнула. Все опять пошло не по плану! Они с Беленусом должны были встретиться тет-а-тет. Она должна была найти способ убедить его вернуть ее обратно!

Галвин, выйдя вперед, гостеприимно раскинул руки в стороны.

– Добро пожаловать, ведьмы! Господин Беленус приветствует вас в стенах древнего Дельхейма. И да начнутся же шестнадцатые испытания за право владеть солнцедаром!

Эхо растащило его пафосный голос по углам, а девушки за столом наконец оторвали свои взгляды от Анны и принялись за еду. Постепенно тишина заполнилась тихим жужжанием голосов и приглушенным стуком столовых приборов. «Поросята», похожие на того, который привел ее сюда, отчаянно размахивали крылышками и метались между гостьями Беленуса, подливая им напитки и меняя испачканные салфетки на чистые.

Анна набралась смелости взглянуть исподтишка на своих соседок.

Слева от нее сидела улыбчивая невысокая девушка с короткими зелеными волосами. Большие глаза за стеклами очков и круглое лицо делали ее похожей скорее на ребенка, чем на ведьму. Чуть дальше хмурилась узкоглазая азиатка с прямыми черными волосами. На плече у нее, нервно дергая хвостом, лежал трехглазый черный кот.

Справа, поджав губы, брезгливо ковырялась в тарелке высокая худышка, а за ней сидела самая красивая женщина из всех, кого Анна когда-либо видела. Тугие рыжие кудри обрамляли бледное лицо с красными губами и зелеными глазами. Ведьма постукивала вилкой по миске с рубиновой жидкостью, похожей на кровь (хотя Анна всеми силами пыталась убедить себя, что это томатный соус), но ничего не ела и не пила.

– Итак. – Зеленоглазая облокотилась на стол и вонзила вилку в салфетку возле своей тарелки. – Слухи не врали, тринадцатая ведьма все-таки явилась в Дельхейм. Да еще и напялила свадебное платье. Уселась на место хозяйки. Как самоуверенно… Думаешь обставить нас всех и заполучить себе и Беленуса, и солнцедар?

Анна смотрела на нее раскрыв рот. Она бы и рада была его захлопнуть, но, кажется, какие-то мышцы в ее лице схватил внезапный паралич.

– Совру, если скажу, что сама об этом не думала, – хмыкнула рыжеволосая. – Но надо быть дурой, чтобы выставлять все свои намерения напоказ. Слово «интриги» о чем-то тебе говорит?

Лицевой паралич по-прежнему не давал Анне выдать хлесткий ответ, который поставил бы рыжеволосую на место. Впрочем, кого она обманывает? В голове у нее было так пусто, что ветер гонял туда-сюда одну-единственную мысль, будто перекати-поле.

Кажется, она умудрилась нажить себе двенадцать врагов, всего лишь сев на свободный стул и надев не то платье.

– Не будь такой жестокой, Керисте! – покачала головой зеленоголовая малышка. Потянувшись к стеклянному синему кувшину, она заботливо налила немного золотистой жидкости в бокалы Анны и девушек, сидящих рядом. Керисте, фыркнув, накрыла свой бокал ладонью и не позволила его наполнить. – Вот, выпей, на тебе лица нет. Меня зовут Фэй.

Анна почувствовала аромат ежевики и с благодарной улыбкой потянулась к бокалу, но не успела поднести его к губам.

– Говорят, она даже не ведьма, – проскрежетала неулыбчивая худышка, сидящая справа от Анны и уплетающая за обе щеки свиную колбаску с каштанами. «С таким аппетитом она должна быть килограммов на сто больше», – рассеянно подумала Анна, захлопывая наконец рот. Вот уж точно ведьма!

– Это так? – удивленно распахнутые глаза Фэй стали еще больше. – Пей, пей.

– Тебе крыш-ш-шка, – злорадно прошипела не то сама азиатка, не то ее кошка. – Это ш-ш-шестнадцатые ис-с-спытания, все с-с-серьезно.

Анна ухватилась за мысль, которая не давала ей покоя с маленькой торжественной речи Галвина:

– Почему шестнадцатые?

– Потому что еще ни одна ведьма не прошла их до конца, – спокойно ответила рыжая. – Я буду первой.

Ни одна не прошла… Анна почувствовала, как тело сковывает ужасом, но не успела даже как следует испугаться. Ее щеки коснулся легкий ветерок, поднятый биением маленьких кожистых крыльев, и над столом завис «поросенок». Он громко сопел и с трудом удерживал в лапках тарелку с птифурами, однако рыжеволосая ведьма нетерпеливо махнула рукой, отгоняя его прочь. Тот понуро опустился на пол, а худышка пинком изящной туфельки выбила поднос из его лап.

– Эй! – возмутилась Анна. – Ты что творишь?

Нагнувшись, она помогла «поросенку» подняться, чем заслужила почти что влюбленный взгляд. Малыш благодарно хрюкнул.

– Пф-ф-ф, ты про этого недотепу угрюма? – худышка подалась к Анне всем телом, явно намереваясь съязвить, но вдруг замерла. По ее лицу разлилась мертвенная бледность, а изо рта фонтаном хлынула кровь. Красные брызги разлетелись по всему столу, пачкая еду, посуду и потрясенное лицо самой Анны.

– Кхр, кхр! – захрипела ведьма, царапая пальцами горло.

– Что зс-с-сдесь… проис-с-схо… – тонкие ноздри азиатки гневно раздулись, но договорить она не успела: из ее рта вылетел такой же фонтан крови, а из пальцев выпал опустевший бокал. Золотистая жидкость с запахом ежевики зашипела, прожигая стол, а Фэй захлопала в ладоши. Ее смех рассыпался по столу веселыми колокольчиками.

Худышка с грохотом упала на пол, утянув за собой стул, и забилась в конвульсиях. Изо рта у нее пошла фиолетовая пена, а пальцы так скрючились в судороге, что вывернулись под неестественным углом. Азиатка в панике запихивала в рот огромный комок чего-то зеленого, будто пыталась остановить кровь, заткнув себе горло. Ее кот истошно верещал, с невероятной скоростью меняя обличья: сова, паук, ворона, обезьяна…

На другом конце стола, вскрикнув, превратилась в камень еще одна ведьма. Две другие с омерзительным шипением растворились в воздухе, и Галвин, выступив вперед, хлопнул в костлявые ладони.

– Достаточно! – выкрикнул он. – Восемь ведьм прошли первое испытание, проявив коварство, достойное восхищения, и предусмотрительность, достойную уважения. Господин Беленус очень доволен и будет ждать вас завтра на рассвете у кромки Сумрачного леса. Трапеза окончена.

На самом деле, лицо господина Беленуса не выражало ни удовлетворения, ни потрясения… Оно было недовольным и каким-то отстраненным, будто Беленус находился здесь не по своей воле.

Азиатка, проиграв битву, упала вперед и распласталась на столе, разбив лбом тарелку. А ее кот, жалобно мяукнув, взорвался россыпью похожих на конфетти кровавых капель.

Глава 4

Чувствовать

Анна ворочалась с боку на бок на жестком бугристом матрасе, но никак не могла уснуть. Ее мучила, смущала и приводила в недоумение вот какая мысль: она, конечно, в ужасе.

Но не то, чтобы В УЖАСЕ.

Произошедшее несколько часов назад было просто чудовищным. Кошмарным. Непоправимым, ведь эти девушки… умерли! Их смерть, конечно, ее потрясла. Но все-таки… все-таки… с ней все было хорошо. Она не тряслась от страха под одеялом, не заливалась слезами и не билась в истерике. И это было куда страшнее всего остального.

Быть может, дело в бабушке? Та любила мрачные сказки и с упоением рассказывала об ожерельях из отрубленных ушей, волшебной перчатке, помогающей вырвать сердце врагу, и несчастных влюбленных, посаженных на колья в метре друг от друга. Вот ЭТО было жутко. Анна до сих пор не могла понять, действительно ли бабушка всего лишь насмехалась над магией или на самом деле верила в нее. Все ее рецепты, заговоры на удачу, пучки сушеных трав… Может, те сказки что-то сломали в Анне? Может, поэтому какая-то часть ее души чувствует себя на своем месте?

Снова (кажется, в сотый раз) перевернувшись на другой бок, Анна сильно ущипнула себя за руку и скривилась от боли. Нет уж, она точно не спит, потому что чувствует боль. Причем не только от щипка, но и от голода!

Кроме леденца, который она разгрызла утром по пути к бабушке, Анна так ничего и не съела (что, впрочем, было даже к лучшему, учитывая… ну вы поняли). И теперь ее желудок настойчиво урчал, требуя положить в него что-то вкусное и питательное. Отбросив в сторону одеяло, Анна схватила со столика свечу и выглянула в коридор.

На столе была еда, пусть даже и отравленная.

Следовательно, где-то ее приготовили.

Следовательно, где-то здесь должна быть кухня.

Элементарно, Ватсон!

Анна сделала шаг вперед, но тут же отдернула ногу, наступив на что-то мягкое и услышав сдавленный писк. Ощущение было такое, словно она раздавила резинового утенка или… Ахнув, Анна упала на колени и опустила на пол свечу. Так и есть! Она наступила на «поросенка» (точнее, угрюма), который