Ведьмин смех - Лили Мокашь

вспыхнуло сердитое пламя. Она крепко зажмурилась. – Бесполезная туша человеческого мяса, глупая ку…

Черепоголовый вдруг запнулся и замолчал. «Глупая ку…? – не к месту подумала Анна. – Ку… курица? Кукла? Кулебяка? Ой, да какая разница!»

Пауза затянулась. Анна рискнула приоткрыть один глаз и увидела, что Черепоголовый почти уткнулся лбом в ее плечо. И, кажется, смотрел на родимое пятно.

– Этого не может быть… – пробормотал он, разжав пальцы. Анна вскрикнула и рухнула на пол, больно ударившись бедром. Черепоголовый тем временем засунул руку в складки балахона и через мгновение вытащил оттуда небольшую книжицу в пожелтевшем переплете и очки. Водрузив их на нос, он плюнул на косточки пальцев и торопливо зашуршал страницами. До Анны донеслось едва слышное бормотание.

Спустя несколько минут очки и книжица исчезли там же, откуда появились. А Черепоголовый напряженно откашлялся.

– Господин Беленус, это… создание – тринадцатая ведьма.

Незнакомец недовольно вздохнул и нацепил корону себе на голову.

– Невозможно, Галвин, – отозвался он. – Исключено.

– Но это так! – заволновался Черепоголовый. – Все двенадцать ведьм, тщательно отобранных мной, уже прибыли на испытание и с комфортом разместились в восточном крыле. Но у этой ведьмы… У нее ваша метка!

Снова вздернув Анну на ноги, Черепоголовый Галвин развернул ее лицом к Беленусу и, оттянув корсаж платья, продемонстрировал ему родимое пятно. По бесстрастному лицу Беленуса скользнула тень неуверенности.

– Такого не было ни разу за всю историю испытаний! – срываясь на фальцет, завопил Черепоголовый Галвин. Кажется, он был близок к обмороку. Или сердечному приступу? Анна совершенно не понимала, какого дьявола тут творится, но разумно решила, что пауза в разговоре – удачный момент для того, чтобы все прояснить.

– Послушайте, – торопливо начала она. – Это все какая-то ошибка. Я упала в реку. А потом… потом… Пуф! Река пропала, и я оказалась тут. В фонтане! И еще там были т-те огоньки. И я за ними! Но это точно ошиб…

Подавшись вперед, Беленус схватил ее за подбородок и крепко стиснул пальцами щеки, заставляя замолчать.

– Я никогда не ошибаюсь, – спокойно сказал он. – Но и не принуждаю.

Анна облегченно выдохнула.

– Выбирай, – продолжил Беленус. – Испытание или костер.

– А ффо фа ифпыта…

Беленус встряхнул рукой и стиснул пальцы еще крепче. Губы Анны смялись в нелепый «бантик». Как рыбий ротик.

– Испытание или костер?

По позвоночнику Анны пробежали мурашки. Из груди вырвался звук, похожий не то на всхлип, не то на смешок. Если она выберет второй вариант, не могут же они ее в самом деле… ну, сжечь? Беленус слегка встряхнул ее, вынуждая быстрее принять решение. Его гладкое, без единого изъяна лицо казалась отстраненным, а желтые глаза – пустыми и потухшими.

Нет, он не шутил, говоря о костре. Человек (или кем там он был) с такими глазами даже не поморщится, пока ее кожа будет лопаться, а мясо – покрываться хрустящей черной корочкой. С трудом подавив дрожь, Анна молча подняла вверх один палец (средний).

Беленус бросил на Галвина короткий взгляд, и тот немедленно склонился в поклоне:

– Будет исполнено.

Его когтистая лапа больно стиснула плечо Анны. Раздался знакомый треск, и тронный зал исчез.

Глава 3

Восемь

Анна потеряла счет их «прыжкам». Странные трещины появлялись не только в стенах, но и в полу! Она каждый раз вскрикивала, когда земля вдруг исчезала из-под ног и они проваливались в никуда, чтобы вновь возникнуть в новом нигде.

Все это время Галвин не прекращал ворчать:

– …и вот теперь все заново! Весь инструктаж! А мне ведь даже не платят за сверхурочные. Хотя мне вообще не платят… И во имя всех богов, перестань так за меня цепляться!

– А-а-ах, – вскрикнула Анна, вцепившись в Галвина мертвой хваткой. Пол под ними в очередной раз затрещал и исчез.

Галвин с отвращением оторвал ее пальцы от своего балахона. Погремел связкой ключей, а затем отпер неприметную деревянную дверь в стене. Анна мельком бросила взгляд в глубь коридора, в котором они оказались. Слева и справа виднелись такие же двери, как та, в которую Галвин бесцеремонно ее втолкнул.

– Все ведьмы проходят три испытания: коварства, мастерства и предназначенности. Не отвлекаться, слушать! – рявкнул Галвин, и Анна торопливо перевела на него взгляд, который начал было блуждать по комнате. – Проигравшие выбывают, выжившие переходят дальше, и так до тех пор, пока в последнем испытании не победит одна.

Анна похолодела.

– Победившая ведьма получит от господина Беленуса солнцедар и станет сильнейшей ведьмой из всех. Ах да, и, конечно, его невестой. Ужин в восемь. Оденьтесь подобающе!

И Галвин выскочил за дверь. Мгновение Анна стояла, оторопело уставившись на оставшееся от него пустое место (н-н-невестой?!), а затем бросилась к двери и дернула на себя массивную ручку в виде железной вороньей головы.

– Погодите! – в панике позвала она. – Но я же даже не ведьма!

– Тем хуже для тебя, ягодка, – ехидно хихикнул Галвин и провалился под пол.

Анна осталась одна. Захлопнув дверь, сползла вниз и уселась прямо на пол, раскинув в стороны ноги. Кажется, они отказывались и дальше поддерживать в вертикальном состоянии ее глупое, попавшее в передрягу тело. Как это могло случиться? Где она находилась? И, главное, как, черт побери, отсюда выбраться?

Не собирается она становиться ничьей невестой!

Комнатка, в которой оказалась Анна, была небольшой и пыльной. Похожей скорее на чулан. На узкой кровати лежали тонкое одеяло и подушка, которая выглядела такой жесткой, что ею, наверное, можно было бы дробить камни. Или колоть дрова. Вместо балдахина над ней нависали гирлянды паутины, усыпанные мертвыми мухами, а на прикроватном столе стояли оплывшая свеча и оловянный таз с водой. Вот, собственно, и все.

Кое-как доковыляв до воды, Анна умыла лицо и промокнула уголком одеяла ссадины на локтях и коленях. Ее платье и волосы все еще были мокрыми и неприятно холодили тело, но сменить их было не на что. Интересно… Помнится, Галвин (лопни его черепушка!) велел ей одеться подобающе. Но вот вопрос – во что?

Скрипнула дверь.

Анна быстро обернулась, готовая, если нужно, пустить в ход подушку-убийцу, но комната была все такой же пустой. Должно быть, показалось. Анна немного расслабилась, но уже через секунду услышала звук, похожий на цокот крошечных копыт. А мгновение спустя из-за кровати вышел… карликовый поросенок! Точнее кто-то, удивительно на него похожий: пятачок и розовые ушки были вполне поросячьими, но создание деловито приближалось к ней на задних лапках, вытянув передние вверх. На них покоился тяжелый на вид серебряный поднос со стопкой одежды. Анна бросилась на помощь «поросенку» и, забрав поднос, увидела на спинке создания маленькие черные крылышки, похожие на крылья летучих мышей. На попе «поросенка» – прямо возле завитушки хвоста – виднелось темное пятно.

– Спасибо, – улыбнулась Анна, с трудом удерживаясь от желания погладить «поросенка» по розовому, покрытому едва заметным белым пушком животику. Тот покраснел и, постоянно оглядываясь, поцокал к двери.

– Подожди! – она опустилась на колени. – Ты знаешь, как мне попасть домой?

«Поросенок» в недоумении склонил набок голову. Анна прикусила губу. Что же делать…

– Ладно, – решила она. Тогда нужно снова попробовать поговорить с этим… как его там. – Можешь отвести меня к своему хозяину? Господину Беленусу.

«Поросенок» довольно кивнул, и Анна, отвернувшись, принялась как можно скорее стягивать с себя мокрые тряпки.

– Подожди, я быстро.

В стопке, которую принес «поросенок», оказались странный черный балахон, старомодная сорочка, темно-зеленое струящееся платье с глубоким декольте и еще одно белое, вышитое узором из созвездий и солнц. Анна остановилась на последнем. Торопливо нырнула в него, завязала бант на талии сзади и встряхнула мокрыми волосами.

– Еще бы фен положили, – пошутила она и, повернувшись к «поросенку», показала на волосы. – Чтобы высушить.

Тот снова кивнул. Топнул дважды копытцем… и Анна ахнула. Ее волосы, взмыв на мгновение вверх, опустились на плечи идеально уложенными, сухими локонами.

– Вот это да!

«Поросенок» горделиво хрюкнул и, протиснувшись в щель приоткрытой двери, замахал лапкой. Анна последовала за ним.

Темный каменный коридор, который она уже видела, закончился аркой. За ней обнаружилась длинная галерея с рядом пустых портретных рам, а сразу после – мрачный зал в готическом стиле: стены из грубого камня, огромные люстры с горящими свечами, стрельчатые окна… Посреди зала стоял уставленный яствами стол. Анна с удивлением поняла, что знает некоторые блюда и даже – подумать только! – готовила их вместе с бабушкой. Например, скумбрию с крыжовником, индейку под вишневым соусом или вон тот румяный пирог с яблоками и рябиной.

Во главе стола сидел, откинувшись на спинку стула, Беленус. Анна успела насчитать двенадцать девушек – по шесть справа и слева от него, когда вдруг поняла, что все они одеты в одинаковые черные балахоны. Галвин, увидев ее, обреченно шлепнул по костяному лбу ладонью, и Анна почувствовала, как к щекам