Е.Н. Отт и Ехидна - Галина Дмитриевна Гончарова

времени… примерно оно идёт одинаково. Просто энергонасыщенность разная, здесь она меньше.

Это он не сам понял, ведьма сказала. Она как-то определила во время ритуала.

Марина беременна. От него ли?

Что с его домом и его родом? Его алтарём?

Могут ли его признать мёртвым?

Пожалуй, нет. На это способен только алтарь, а алтарь Евгений… не то чтобы чувствовал. Это другое. Скорее, он знал, что его родовой алтарь есть и с ним всё в порядке.

Алтарь тоже знал, что Евгений жив. Дотянуться до него не мог в этом мире и в этой шкуре, а знать – знал. Так что пока его мертвым не признают. Но вот всё остальное?

Справятся ли управляющие? Не решат ли слегка скорректировать денежные потоки в свой карман?

Да, он уже начал перевоплощаться в человека, но это даже не первый шаг – скорее первый импульс к движению.

С другой стороны, в делах у него был полный порядок! И плох тот бизнес, который требует постоянного присутствия хозяина. У него, скорее, родовое дело, так что какое-то время оно продержится без его участия. А там и он вернётся.

Другого варианта Евгений и не рассматривал.

А вот… поди ж ты!

Представил сегодня Марту в холодной осенней воде и аж затрясло всего. А ведь он мог бы и не успеть! И как вот их, таких хрупких, оставлять?

А может, Соня согласится с ним уехать?

Ну… в род он ее принять может, на правах младшей ветви, к примеру. Или просто обеспечить ей защиту и статус.

И денег дать может, и квартиру купить, уж всяко лучше, чем эта конура, и на работу устроить. Здесь она с ногтями возится, там учиться пойдет, будет помогать женщинам стать красивыми… почему нет?

Главное, чтобы она согласилась.

Евгений вернулся в комнату и встал у спального мешка, в котором спала Соня.

И почему он её сразу не разглядел? Она ведь правда красивая. Неброская, всё верно, ну так и картины великих мастеров не кидаются в глаза, не бьют яркими красками. Вот сегодняшняя девица – она как раз яркая, такие и оказывались чаще всего рядом с Евгением. Стоит только Беатриче вспомнить. А Кларинду?

То-то же! Яркие, шумные, самоуверенные, умеющие себя подать! А Соня не такая. Она тихая, домашняя, уютная. И черты лица у неё правильные, и грудь шикарная, так бы руки и протянул…

Евгений и не понял, когда его тень на стене опять выросла.

Секунда – и рядом с Соней на четвереньках стоит не енот, а вовсе даже человек.

И так правильно показалось наклонить голову и коснуться губами её губ. Легко-легко… и она во сне ответила на поцелуй.

И на второй тоже.

А потом открыла глаза.

И Евгения словно током шарахнуло.

Глаза у Сони были с расширенными зрачками, сонные, непонимающие, ей снилось что-то такое, хорошее… и она его явно увидела.

Евгений резко шарахнулся прочь, выпадая из её поля зрения, и приземлялся уже енотом, на все четыре лапы.

Соня резко села в своем спальнике, обводя комнату настороженным взглядом. Увидела енота рядом и выдохнула, расслабилась.

– Еня!

– Крррр, фрррр, – ласково заворчал Евгений, беря её за руку и проникновенно заглядывая в глаза. Расслабься, я рядом, правда-правда, всё хорошо…

Соня выдохнула и откинулась на пол.

– Уффф… мне такое приснилось, Ень. Представляешь, настоящий принц! И он меня целовал! Ласково так… так странно! Он красивый, а я… чего только во сне не накошмарит!

Евгений раздражённо фыркнул.

Накошмарит?

Вот, пожалуйста! Вечно эти женщины все благие намерения под корень выполют!

Евгений точно бы ушёл спать куда-нибудь на кресло, но Соня опять неудачно повернулась и застонала от боли.

Охххх…

Какие уж тут обиды?

Евгений влез в спальник и прижался к её спине в том самом, больном месте. Он уже знал, что произошло. После операции, видимо, Соня или неудачно упала, или повернулась – и случилось защемление. И её регулярно скручивало приступами боли.

На Рамире такое лечат. А тут…

Соня спала только на твёрдом и регулярно висела на перекладине, которую ей какая-то добрая душа привинтила к стене. Растягивала спину.

Всё равно было больно. Тепло тоже помогало, а еноты тёплые и уютные.

– Енечка, спасибо. Ты лучше всякого принца, честное слово!

Евгений довольно заворчал.

То-то же.

А Соне и мысли в голову не пришло, что разговаривать с енотом ненормально! Да если сравнивать её свекровь и енота, то второй на порядок разумнее и порядочнее! Дайте пять енотов, Соня уже согласна! Свекровь её никогда не слушала и не слышала, а Еня даже отвечает. Так что она выбирает енотов!

Соня шевельнулась так, чтобы спине было удобнее, согрелась, расслабилась и быстро заснула. И Евгений тоже.

Глава 7

Рамира

– Тилл Андреас Рамос? Здравствуйте. Мое имя – Фелиция Виран. Литта Виран.

– Здравствуйте, литта. Чем обязан?

В этот раз некромант держался чуточку иначе. За литту просил его старый знакомый, литт Реми, а акушера некромант уважал.

Поймите правильно, Андреас ничего не боялся, но роды?! Вот умертвить он может кого угодно, а принять на руки новую жизнь – не-не-не, это без него, ему страшно! Да, у некромантов тоже страхи есть! И фобии!

А Реми каждый день, считай, на передовой. И сестренку Рамоса он, почитай, спас, и ребёночка её вытащил! Кто другой бы и не справился, а Алексис смог, и мать жива, и малыш, и ещё сестрёнка детей иметь сможет, и осложнений почти не было. Так что… некромант акушера уважал. И когда тот попросил помочь его знакомой, не стал отказываться.

Если сможет.

Да и Фелиция производила приятное впечатление.

Она не собиралась скрывать своё имя или крутить словесные вензеля вокруг происходящего, она обрисовывала ситуацию. Правда, пользовалась сокращёнными именами. Не литт Отт, а литт О. Не Марина, а литта М. Но на такое некромант был согласен.

Хотя сама история ему не понравилась.

– Литта Фелиция, или вы мне не всё рассказали, или вы не всё знаете.

Фелиция развела руками:

– Я знаю ровно то, что мне рассказала бабушка. И найти мне надо литта Евгения О.

– Евгения Н. Отт. Верно?

Фелиция как стояла, так и рот открыла. Буквой «О».

– А…

– Знаю. И вот что я вам скажу – в вашей истории сильно не хватает правды.

– Какой именно правды вы от меня ждете?

– Ваша бабушка всё это узнала от ведьмы? Верно?

– Да.

– Спорить готов, что-то эта ведьма не договорила.

Фелиция вздохнула.

– Допустим. Но… она мертва.

– Да неужели? – Тут