Лабутены для Золушки - Корецкий Данил Аркадьевич

– Они чего-то хотели от джунглей, – рассказал старейшина скотоводческого племени Имбузи. – Чего-то запретного. Джунгли в тот год волновались, звери срывались со своих мест, уходили. Многие племена желали погибели этим пришлым. Наш шаман взялся наслать на них бешеного слона. Наслал или нет, не знаю. Да и шамана уже нет, его самого слон затоптал. Хороший был шаман. Чем-то обидел духов…

Вот и все, что удалось узнать у скотоводов.

В племени рыболовов Самаки-Рофу нарвались на ушлого лодочника.

– Как же, видел этих белых, как вас сейчас вижу, – заверил лодочник и выразительно глянул на пилу, поблескивающую за распахнутой дверью вертолета, посреди десантного отсека.

Случалось, приходилось приземляться на крошечные проплешины в зарослях, прямиком в кусты или заросли лиан. Тогда на тросах спускали двух-трех «леопардов», которые расчищали место посадки. Но делать нечего – пила перекочевала к лодочнику. Бонгани не хотел прибегать к насилию – не столько по идеологическим, сколько по прагматическим соображениям: в джунглях вести о нехороших пришлых людях разносятся быстро, и реагируют на них однозначно.

– За вторым поворотом к вечернему солнцу, в том месте, где тогда была отмель, мы встретили этих белых, и с ними еще человек десять из разных племен, они тоже нездешние, – принялся вспоминать лодочник, сладострастно поглаживая зубья пилы расплющенными бревнами пальцами. – Они ковырялись в речном песке и наносили какие-то знаки на свои большие листы. Мы подарили им рыбу в знак вечной дружбы.

– Ты говорил с ними?

– А как же, говорил.

– О чем?

– Предупредил, что джунгли не любят, когда у них берут что-то без спроса.

– А они что?

– Ничего. Покивали головами. Вот так. Они не понимали языка самаки. Языка рофу тоже не понимали. Несмотря на нашу дружбу, они убили духа реки.

– Кого убили? – переспросил Бонгани. – Может быть, они убили водяного удава?!

– Водяного удава, – кивнул лодочник. – Духа реки!

– И что было дальше?

– Духи расправились с ними. Одному взбесившиеся обезьяны оторвали голову, другого утопили в реке. Их черных слуг съела стая летающих крокодилов.

– Это точно?! Ты сам с ними встречался?! Что-то ты очень молод, – нахмурился Бонгани. Полученная информация не совпадала с теми данными, которыми он располагал. Во всяком случае, экспедиция не могла целиком погибнуть в одном месте. Иначе, об этом до сих пор говорили бы все в джунглях.

– Это точно, мне отец рассказывал, – важно кивнул лодочник и ушел, унося пилу.

– Куда теперь, шеф? – это был любимый вопрос Векеса, пилота группы.

– Давай-ка к «крокодилам», или как их там, к юки-юки, – бросил Бонгани, и вертолет, оторвавшись от земли, взял курс туда, где, по сведениям БББ, раскинулась самая большая деревня этого племени.

– Сержант Пич, выдай всем максимальный боекомплект, – скомандовал Бонгани, когда вертолет, вильнув, скорректировал маршрут, забрав ближе к реке, подальше от лесного массива – чтобы не распугивать зверье и не волновать без необходимости племена, которые и так не отличались гостеприимством и дружелюбием.

Пока бойцы рассовывали по кармашкам разгрузочных жилетов автоматные магазины и гранаты, Бонгани всматривался в бескрайний зеленый океан, разлившийся под брюхом вертолета. Искать в нем следы пропавших двадцать лет назад людей – все равно, что искать иголку в стоге сена! Но Бонгани не знал этой русской поговорки, зато помнил запах блока пожизненников на Ферме, а потому не впал в отчаяние.

С дисциплиной в группе проблем уже не было. Разве что кат, к которому вслед за Векесой пристрастились Готто и Изок, делал группу похожей на каких-нибудь повстанцев, которых очень часто называли бандитами. Окончательное название формулировалось в зависимости от того, достигли повстанцы своей цели, или нет. С одной стороны, это несколько раздражало полковника Бонгани, но с другой – очередная революция могла бы подарить ему шанс пробиться наверх. И Бонгани начинал присматриваться к этой идее.

Вся надежда теперь на людей-крокодилов – юки-юки, неукротимых любителей человечинки. Полчаса лету – и на распахнувшейся посреди лесного массива поляне показалась деревня. Довольно большая по нынешним, неблагоприятным для размножения, временам. Посредине – капище с темноликим деревянным идолом. С этими придется держаться построже – это не мирные козоводы или рыбаки…

– Если что, старайтесь всех подряд не косить, – крикнул Бонгани, перекрывая гул двигателя и свист лопастей. – Для острастки можно завалить парочку самых дерзких. Но, парни, бережней со старейшиной и прочими представителями местной власти!

Вертолет приземлился посередине деревни – аккурат между мужской и женской половинами. Соломенные крыши близлежащих домов заметно потрепало воздушной струей при посадке. Здоровенный идол – хмурый и зубастый, щерился в каком-нибудь метре от лопасти.

– Ух ты, чуть не задел, – усмехнулся Векеса. Но смешного тут было мало: если бы задел, то неизвестно, чем бы дело кончилось, несмотря на автоматы FAMAS, пятнадцатизарядные «Беретты-92», гранаты и даже главный сюрприз. Вряд ли они бы помогли запертой в вертолете десятке «леопардов» выстоять против сотни разъяренных людоедов. Но, к счастью, обошлось!

Двигатель смолк, прозрачный круг над ним постепенно превратился в лопасти, которые замедляли свое вращение и, наконец, остановились лопасти. Необработанные алмазы в глазницах идола, тускло поблескивали, не обещая ничего хорошего. Люди-крокодилы считали своим врагом любого, кто интересовался алмазами – для них добыча алмазов лишала зрения их предка, Великого Юку. А все чужаки искали алмазы. Поэтому все чужаки были врагами.

Со всех сторон к вертолету бросились полуголые туземцы, через несколько минут его окружила плотная толпа вооруженных копьями и луками мрачных, пестро раскрашенных мужчин с лоскутами выдубленной крокодильей кожи на бедрах.

«На раскачку времени нет, нужно выиграть с первого хода,» – подумал Бонгани. Оставив в вертолете автомат и показывая пустые руки, он спрыгнул на землю. Воины юка-юка отозвались угрожающим гудением сквозь сомкнутые губы. «Леопарды» сняли автоматы с предохранителей.

– Подай-ка наш основной аргумент, – приказал Бонгани.

Пич подтащил к двери тяжелый стальной баллон с подвесной системой и шлангом, который заканчивался металлическим брандспойтом.

Бонгани поморщился.

– Не «главный сюрприз», а «основной аргумент»!

Сержант, чертыхаясь, убрал ранец, а Джеро вытащил из-под лавки десантного отсека ящик виски «Белая лошадь» и передал полковнику. С улыбкой от уха до уха, Бонгани сделал вперед несколько шагов и поставил виски на вытоптанную землю, прямо под ноги аборигенам. Он неплохо владел здешним диалектом, и когда заговорил, его внимательно слушали, хотя гудеть не перестали.

– Это наша жертва Великому Юке, – торжественно объявил полковник. – Нам ничего не надо. Мы не ищем глаза Юки. Расскажите о белых, которые были здесь двадцать зим назад. И мы улетим.

Он отошел назад и замер. Время потянулось с особенной, выматывающей медлительностью. Грозное мычание усилилось. Каждым сантиметром своего тела Бонгани почти реально ощущал острия десятков нацеленных в него стрел и копий. И даже кевларовый пулезащитный жилет особой уверенности не придавал.

Но нужно продолжать говорить – и говорить то, что может понравиться племени юки-юки.

– Эти белые нарушили не только законы джунглей, но и законы города. Мы должны их найти и наказать. Они где-то в джунглях. Помогите найти, я дам вам еще, – он указал на бутылки, заманчиво поблескивающие на солнце.

«Веселящая вода – универсальная валюта в товарно-денежных отношениях с племенами», – любил повторять бывший начальник Бонгани, полковник Афолаби. Бонгани не раз убеждался в справедливости этих слов.

Но пока обстановка только накалялась. Агрессивный гул усиливался и круг туземцев медленно, но неуклонно сужался. Оценив обстановку, Джеро и Готто, не дожидаясь приказа, спрыгнули на землю и стали справа и слева от своего командира, направив на туземцев короткие автоматы. Из люка высунулись еще три ствола. Но даже столь безотказная мера на этот раз не подействовала. Скорей наоборот – толпа ощетинилась в ответ: нацеленных на пришельцев стрел и копий стало больше. И гул готовности к смертельной битве стал громче.