Китайские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

Только помни: должен он хорошенько учиться, не отпускай его в горы, пока не научится из одного лука разом две стрелы выпускать да сто из ста выбивать. А так пойдет, напрасно себя сгубит. Крепко-накрепко запомни мои слова».

Когда дед умер, отцу твоему двенадцать сравнялось. Бабушка сперва ничего ему не рассказывала, только, когда ему восемнадцать минуло, всю правду открыла. Хотел отец сразу в горы податься, мстить, да не умел разом две стрелы из лука выпускать, и стал он с той поры каждый день с луком и стрелами упражняться. Тебе уж двенадцать минуло, ему тридцать, а все не мог он двумя стрелами выстрелить.

Говорит как-то отец: «До самой смерти не научусь я две стрелы разом выпускать, а отомстить должен. Пойду я в горы, коли не ворочусь, в пасти удава погибну. Сына береги, пусть, когда вырастет, за меня отомстит».

Повесил отец лук за спину, в колчан стрел понатыкал, еды взял, сел на коня и в горы отправился. На третий день конь твоего отца домой на спине принес. Черный весь, лицо опухшее, сгубил отца духом ядовитым змеиный царь.

Приехал отец в горы, вдалеке красную каменную осыпь увидел, на осыпи два огромных удава в кольцо свернулись. Днем отец в траве схоронился, тайком за удавами поглядывал. А как ночь пришла, загорелись змеиные глаза ярким светом – ну прямо четыре огромных фонаря, осыпь осветили, видно вокруг, словно белым днем. Никак не подойдешь к удавам. Только рассвело, захотели удавы есть, пасти разинули, всех зверей на несколько ли окрест заглатывать стали, даже тигров и кабанов. А когда солнце высоко поднялось, притомились царь с царицей, глаза закрыли, задремали. Всем сердцем хотел твой отец отомстить, храбро вперед пополз. Так надо же было, чтоб в это самое время конь его, который всю ночь привязанный к дереву стоял, с голоду заржал громко. Видят удавы – человек в горы пришел месть совершить. Выпучили глаза, пасти огромные разинули, змеиный царь впереди, на отца кинулись. Выпустил отец одну стрелу – свалился царь. Только снова собрался лук натянуть, вторую стрелу пустить, слышит – зашипело что-то. В тот же миг отец в воздухе очутился, после будто в черный мешок провалился. Сразу понял, что в брюхо царя-удава попал. Выхватил он нож из-за пояса. Ударил три раза, а может, пять, дыру в змеином брюхе сделал, быстро на коня вскочил, помчался домой. Вдруг слышит – царь-удав за спиной у него говорит: «А гора Чанбайшань как была наша, так и осталась».

Вскорости отец твой умер. Тебе тогда двенадцать годков было. Перед смертью наказал: «Убить надобно царя-удава, а то не будет вам житья от него. Вели сыну отомстить за меня, когда вырастет».

Опомниться не успели, умер отец, много с той поры лет прошло, растила я тебя, а сама слезы да пот пригоршнями мерила. Так неужто допущу, чтоб царь-удав сгубил тебя понапрасну?

Выслушал Лю Юн-цзюнь эту печальную историю, понял, почему его мать в горы не отпускает. Только не испугался юноша, наоборот, решил во что бы то ни стало в горы пойти, отомстить удавам. Воротится с охоты, пообедает, возле дома тренируется: лук натягивает, стреляет. Толстая высокая береза ему вместо мишени. Стал он сперва учиться стрелами листья насквозь пробивать, потом принялся их с дерева сбивать. Нескольких месяцев не прошло, а береза голая стоит, ни листочка на ней не осталось.

После стал юноша с ножом тренироваться. Лес сосновый перед домом ему вместо ристалища. Выучился юноша одним ударом ножа сосны толщиной с руку рубить. После сноровил с одного взмаха сосны с чашку толщиной валить. А уж напоследок мог дерево в обхват толщиной враз снести. После стал он учиться прыгать да бегать. Поначалу мог одолеть с разбегу только небольшой холм да через узкую речушку перепрыгнуть. Потом на высокую гору легко взбегал, широкую реку одним махом перепрыгивал. Всему выучился, а вот две стрелы враз выпустить не может.

Опечалился юноша. Видит мать – сын грустный ходит, спрашивает:

– Что, сынок, запечалился?

Отвечает Лю Юн-цзюнь:

– Никак не выучусь разом две стрелы пускать, как же смогу я в горы пойти за деда и отца отомстить?

Провела мать ласково рукой по его волосам, утешать стала:

– Не тревожься, мальчик! Правду говорит старая пословица: на огне и свиная голова разварится. Стараньем да терпеньем любое дело сладишь. Не хватило у твоего отца терпенья, вот он и погиб. Пусть это послужит тебе уроком.

Опустил Лю Юн-цзюнь низко голову – права мать, ничего не скажешь. А мать и говорит:

– Учись, сынок, пока не превзойдешь отца и деда в сноровке военной да в уменье. Учись – всего достигнешь. Упорством любое дело одолеешь!

Выслушал юноша мать, и решимость его во сто крат больше стала.

Схватил он лук со стены, из дому вышел, еще усерднее стал учиться.

Весна осень сменяет, утро – вечер, а юноша все стреляет, все тренируется. Оглянуться не успел – три года прошло. День ото дня его стрелы все точнее по цели бьют. Выучился наконец две стрелы разом пускать – два листа с дерева сбивать. Радуется, чует: близок день мести. Но красоты, как говорится, без изъяна не бывает. Стреляет он, стреляет, да не всегда в цель попадает, из десяти восемь, ну самое большее девять выбивает. Только много у юноши терпенья: учится он, учится, а мать, глядя него, радуется и говорит:

– Тебе и впрямь ничего для матери не жалко: ни крови, ни сердца.

Отвечает юноша:

– Не тревожься, матушка! Сколько надо, столько и буду учиться, ни за что не брошу!

И вот однажды упражнялся юноша до полуночи, притомился, на землю свалился, уснул. Вдруг слышит – кличет его кто-то по имени:

– Юн-цзюнь, Юн-цзюнь, проснись же скорее!

Сел юноша, глаза протер, смотрит: старик перед ним весь белый, а лицо зеленое. Стоит старик и говорит тихонько:

– Проснись, бедный сынок, не спи, добрый сынок! Гора Чанбайшань твоей будет!

Спрашивает юноша:

– А ты кто, дедушка?

Отвечает старик:

– Неужто не признал? Береза я белая, та самая, что возле твоего дома стоит. Скажи, чем тебе помочь?

Отвечает юноша:

– Должен я, дедушка, двух удавов убить: царя и царицу. Может, посоветуешь, как лучше это сделать?

Закивал старик головой и отвечает:

– Чем могу – помогу. Только смело вперед иди!

Сказал так старик и исчез. Подивился юноша, но тут его опять сон сморил. Проснулся, смотрит: старуха перед ним – лицо черное, рот клювоострый.

Спрашивает юноша:

– А ты кто, бабушка?

– Неужто не признал? Ворона я