Кровавый поход - Брайан Макклеллан

– Генерал! – поприветствовал его Тамас.

– Фельдмаршал. – Беон устало поклонился. – Я должен поблагодарить вас за то, что вы вчера спасли меня от ваших солдат.

– Не стоит.

– Я должен поблагодарить. Но не стану. – Беон опустил голову. – Не знаю, смогу ли я жить с позором поражения.

Гэврил прислонился к жерди в частоколе.

– Не будьте так строги к себе, – посоветовал он. – В конце концов, вы сражались с Тамасом.

Фельдмаршал постарался не показать раздражения.

– Возможно, благородный человек не должен прибегать к обману, но в итоге победа – это все, что имеет значение на поле боя.

– Чистая правда, – согласился Беон. – Это было хорошо придумано. Вырыть и замаскировать траншею всего за день. Вы не подпускали моих разведчиков, а туман полностью скрыл ее из виду. Вы переиграли меня, фельдмаршал. Вы знали, что я прикажу атаковать, когда увижу, что вы пытаетесь переправиться через реку.

Тамас позволил себе легкий поклон.

– Браво, – со вздохом произнес Беон. – И что будет теперь? Как видите, вы захватили тысячи пленных. Мы сейчас за сотни миль от ближайшего города, который мог бы заплатить выкуп. В предстоящие две-три недели тысячи людей с обеих сторон умрут от плохого лечения и болезней.

– Я послал человека в ваш лагерь с предложением о переговорах, – сообщил Тамас. – Хочу отпустить всех ваших солдат и большинство офицеров в обмен на еду, боеприпасы и обещание не участвовать в войне.

– Не участвовать в войне? – удивился Беон. – Как человек чести, я должен сказать вам, что большинство моих офицеров не станут соблюдать это условие. Как только вы освободите их, они снова начнут сражаться с вами.

– Я ожидаю, что вы, как человек чести, назовете мне имена тех ваших офицеров, на слово которых можно положиться.

Беон усмехнулся:

– И только их вы отпустите к остаткам моей армии? Ясно. Разумеется, вы понимаете, что обещание будет действительно лишь до тех пор, пока мой брат со своей пехотой не настигнет вас и не освободит меня и моих офицеров от данного вам слова?

– Понимаю. И я не говорил, что отпущу лично вас.

Беон наклонил голову набок:

– Не представляю, чем могу быть вам полезен. Мое присутствие не помешает брату начать атаку.

– Тем не менее. Я не хотел бы, чтобы вы в этот момент оказались на стороне врага.

– Вы не верите, что я сдержу обещание?

– Дело не в этом. Между прочим, генерал Сетал лестно отзывался о вас.

– Он отважно сражался. Мне доводилось с меньшим количеством кирасир побеждать более крупные отряды пехоты. Передайте ему, что это была прекрасная оборона.

– Он погиб.

Беон склонил голову.

Кто-то откашлялся за спиной у Тамаса. Он обернулся и увидел посыльного.

– Сэр, кезанцы прибыли для переговоров.

– Хорошо. С вашего позволения, генерал Беон.

Кезанцев представляли все оставшиеся у них офицеры. Полковник, пять майоров и шесть капитанов. Тамас пробежался по ним взглядом. Противник отступил лишь тогда, когда положение стало угрожающим. Но только два майора оказались ранены. Это означало, что другие бежали, даже не вступив в бой.

Переговоры продолжались дольше, чем ожидал Тамас. Кезанцы бряцали оружием и выдвигали требования, но тем не менее сознавали, что потерпели сокрушительное поражение. Они согласились обменять порох и боеприпасы на выживших офицеров – за исключением нескольких известных персон. В обмен на простых солдат кезанцы пообещали поделиться провизией и рассказать о дороге в Адро.

– Надеюсь, вы понимаете, что мы не позволим вам держать в плену Беона-же-Ипилла? – заявил кезанский полковник. – Он третий в ряду наследников престола!

– «Позволить» мне? – переспросил Тамас. – Это я позволяю вам остаться в живых. Почти четыре тысячи солдат в обмен на продовольствие, информацию и ненадежное обещание не участвовать в войне? Да я сам себя ограбил! Я буду держать генерала Беона при себе, пока его отец не предложит мне безопасный проход в Адро в обмен на жизнь сына. Пленников получите завтра на рассвете.

От парламентеров Тамас разузнал о дорогах Северного Кеза и о положении пехотных бригад брата Беона. Кезанцы вернулись в свой лагерь с гордо поднятыми головами, надменные даже в своем поражении.

– Мой отец ненавидит вас, – признался Беон, когда они возвращались к адроанскому лагерю. – Бездна, нет ни единого шанса, что он обменяет мою жизнь на свободный проход вашей армии. Особенно после моей неудачи.

– Я знаю. – Тамас остановился и повернулся к Беону. – К вам будут относиться со всем уважением, возможным для пленника такого высокого статуса. Надеюсь получить от вас честное слово, что вы не попытаетесь бежать из лагеря или передать вашему брату информацию о расположении моей армии. В обмен вам дадут палатку, полную свободу передвижения внутри лагеря и двух денщиков на выбор из вашей армии.

– Я даю слово.

– Очень хорошо.

Беона проводили к частоколу, чтобы он выбрал себе денщиков. Тамас остался с Гэврилом.

– Ты действительно веришь ему? – спросил Гэврил.

– Да.

– Тогда зачем держать его здесь?

Тамас снял шляпу и осторожно коснулся свежих швов на виске. Пройдет много месяцев, прежде чем волосы снова отрастут и скроют рану. А до тех пор он будет похож на пугало.

– Он единственный из сыновей Ипилла, кто обладает человеческим достоинством. Я хочу вернуться в Адро и отбросить врага назад. По их словам, – он дернул головой в тут сторону, куда скрылись кезанские офицеры, – Ипилл находится в Адро. Если мне удастся убить его самого и двух его старших сыновей, Беон станет королем Кеза. И он сумеет прислушаться к голосу здравого смысла, чтобы помочь мне покончить с этой войной.

– Что еще ты узнал о делах в Адро? – Гэврил почесал бороду.

– Из последних новостей, что слышали кезанцы, Ипилл сжег Будвил и медленно, но неуклонно продвигается по Саркову ущелью. Хиланска и другие генералы стойко обороняются при поддержке «Крыльев Адома». Поговаривают, будто сам Кресимир находится там, но не использует свою силу для помощи кезанской армии.

– Я думал, Кресимир мертв.

– Кезанцы так не считают. После того как рухнул Южный пик, Избранный Борбадор рассказал мне, что бога нельзя убить.

– Если он жив, – рассудил Гэврил, – он, вероятно, захочет рассчитаться с тем, кто выстрелил ему в лицо.

– Знаю. Мы выступаем завтра утром. Я должен вернуться в Адро и встать между кезанской армией и моим сыном. Если Кресимир остался жив, я заставлю его пожалеть, что он не погиб на Южном пике.

Адамат застыл с поднятой рукой возле двери заброшенной мукомольной фабрики в промышленном районе Адопеста. Оглянулся через плечо и попытался убедить себя, что может больше не опасаться слежки. Лорд Ветас схвачен, его люди либо взяты в плен, либо разбежались. Семья Адамата теперь в безопасности. Это уже паранойя, решил он и открыл дверь.

Или нет? Инспектор прошел мимо письменного стола, давно пустого и полусгнившего, мимо комнаты для рабочих, пахнувшей так, словно в ней устроили логово дикие животные, а затем там же и умерли.

Адамат шантажировал Владетеля. А у хозяина лорда Ветаса, лорда Кларемонте, могли быть другие агенты в городе. И еще оставалась кезанская армия, пробивающая себе дорогу на север через Сарково ущелье.

Будут ли Адамат и его семья снова в безопасности хоть когда-нибудь?

Он прошел в другую дверь, которая вела к главному цеху фабрики. В помещении длиной в несколько сотен футов через равные промежутки вдоль стены когда-то располагался десяток жерновов. Теперь они по большей части либо были сломаны, либо исчезли. Когда фабрику закрыли, оборудование оставили гнить прямо на месте. Все помещение заполнял шум реки, над которой был возведен цех.

Возле двери, прислонившись спиной к стене, сидел Бо. Стул под ним наклонился и стоял только на задних ножках. Фель, с трубкой во рту, смотрела куда-то вдаль. Рукава ее сорочки были засучены, на руках виднелись пятна крови.

– Жаль, что вы пропустили утреннее представление, – сказал Бо Адамату.

– Вы называете пытки представлением? – возмутился инспектор.

– Я не святой.

– У вас кровь на ботинках.

Бо выругался, облизал большой палец и провел им по носку ботинка.

Фель вытащила трубку изо рта:

– Как ваша жена?

– Она пережила… тяжелые времена, – не сразу ответил Адамат.

Это было еще мягко сказано. Таких преуменьшений Адамат никогда прежде себе не позволял. Фей избивали и унижали. Она проплакала два дня напролет. Теперь она желала, чтобы все дети были у нее на глазах и не отлучались дольше чем на пару минут. Ее настроение менялось от меланхолии до веселья и обратно за секунды, но Адамат и не ожидал ничего другого от жены, прошедшей через такие испытания.

– Она сильная женщина, – убежденно произнес инспектор. – С ней все будет хорошо.

– Рад это слышать! – Бо со стуком опустил стул на все четыре ножки и встал, потягиваясь.