Ржавчина - Александр Баренберг

Ходьба продолжалась довольно долго. Хиннегана, ненадолго останавливаясь, несколько раз передавали из рук в руки, меняя носильщиков. Его лишенные подвижности конечности закоченели, несмотря на одеяло. Это доставляло ему немалые мучения, он несколько раз пытался привлечь внимание похитителей стонами и брыканием, но тщетно. Те продолжали молча идти вперед, как заведенные.

Наконец, когда несчастная жертва уже потеряла счет времени, и лишь обреченно всхлипывала, не чувствуя ног и рук, они остановились. Хиннегана положили на что-то твердое и сняли повязку. В глаза ударил яркий свет, оказавшийся, по прошествии нескольких минут, когда глаза к нему постепенно привыкли, лишь слабым рассветным заревом, просачивающимся в лишенное ставень окно и многочисленные щели в стенах. Помещение, куда принесли пленника, явно принадлежало старому заброшенному строению, возможно служившему некогда складом зерна.

Вскоре люди в длинных плащах с капюшоном и закрывающими нижнюю часть лица повязками, освободили ученого и от кляпа, а также развязали руки и ноги. Но Хиннеган все равно поначалу не был способен ими даже пошевелить. Несмотря на это, ему на шею накинули веревочную петлю, по типу ошейника, привязав ее к ближайшему столбу, поддерживавшему дырявую крышу.

- Воды! - только и смог прохрипеть он.

Чья-то рука в перчатке поднесла к его губам кожаную флягу с водой. Большая часть жидкости впустую пролилась холодной струйкой ему за воротник. Тогда похититель, отложив флягу, приподнял пленника и прислонил его спиной к столбу. После чего тот сумел сделать несколько полноценных глотков и облегченно вздохнул.

Неизвестный убрал почти опустошенный сосуд, откинул капюшон и снял повязку. Перед глазами ошеломленного Генри появились жесткие, коротко остриженные черные волосы и узкие глаза, бесстрастно взиравшие на пленника. Японец! Или китаец, Хиннеган не имел ни малейшего представления, как различить представителей данных народов. Неужели враги его выследили? Но как?

- Будешь шуметь, опять заткнем рот! - коротко бросил похититель на английском, но с жутким акцентом, и отвернулся.

После того, как японец перестал заслонять собой остальное помещение, в нем обнаружились еще шестеро таких же фигур в капюшонах и повязках, занятых обустройством временной стоянки. Одни из них прикрывали валявшимися повсюду обломками досок щели в обветшавших стенах, другие доставали припасы из заплечных мешков.

- Кто вы? Зачем вы меня похитили? - прокашлявшись, тихонько, чтобы похититель не исполнил свою угрозу, спросил Генри без особой надежды на ответ.

Одна из молчаливых фигур, прихватив извлеченную из мешка еду, уселась напротив пленника. Откинула капюшон и изящным движением затянутой в перчатку руки сорвала повязку с лица.

- Ты! - заорал Генри, совершенно позабыв о предупреждении и в ужасе отстранился, стукнувшись о столб шишкой от вчерашнего удара. От пронзившей затылок боли он чуть вновь не потерял сознание. - Ты же умерла!

- Ты что, мне не рад.., муженек? - фальшиво улыбнулась Кэт, ибо это была, конечно же, она.

От переполнявших Хиннегана противоречивых чувств тот на некоторое время потерял дар речи. С одной стороны, его захватили в плен враги, и ничем хорошим это окончиться не могло. С другой - его бывшая возлюбленная, которая, как он считал, была убита в приступе ненависти его же собственными руками, оказалась жива! Некоторое время он пожирал неожиданно воскресшую девушку глазами, затравленно дыша. Кэт изменилась за эти полгода с небольшим - в уголках глаз появились морщинки, а лицо приобрело какой-то непривычный суровый оттенок.

- Этого не может быть! Как ты выжила? - спросил, наконец, Генри.

- Чудом, - без тени насмешки ответила Кэт. - Японский отряд, который должен был эвакуировать нас, оказался на месте буквально через минуту после того, как ты так подло поступил со мной! Они оказали первую помощь, остановили кровь и быстро доставили на флагман, где меня прооперировал ведущий хирург эскадры.

- Подло? - возмущенно поднял голову Хиннеган. - Это я - подло? Разве это я подло затесался к тебе в доверие и полгода обманывал тебя во всем? Разве это я клялся тебе в любви, надсмехаясь в душе над простачком, купившимся на такой примитивный обман?

Девушка вызывающе впилась в него взглядом, в котором, однако, затаился явно различимый тоскливый оттенок. Затем печально вздохнула и сунула в руку своего бывшего возлюбленного кусок черствого хлеба:

- Не тебе судить, надсмехалась я или не надсмехалась! Много ли ты вообще понимаешь в жизни? Все, кто хотел, использовали тебя, как им приспичит! Ректор, король, Виллейн... И только я действительно желала тебе добра, хотела вытащить из этого болота... Эх... Ты все равно сейчас не поверишь! Вот попадем в шанхайский или токийский университет, увидишь, что значит по-настоящему свободное научное творчество и тогда по-другому оценишь мои действия! А пока - поешь и спать! Ночью нам опять предстоит длинный переход!

- Куда? - мрачно осведомился Генри, откусив, после некоторого колебания, от выданного куска хлеба.

- В одну укромную бухточку на побережье. Там припрятана шлюпка, которая доставит нас на японский фрегат.

- Зачем я вам нужен? Ты же украла артефакт и документы из оксфордской библиотеки! Неужто ваши хваленые "свободные" ученые не смогли сами продолжить исследование?

- Ты же прекрасно знаешь, что там не хватало самых важных сведений! Тех, что содержались в спрятанном лабораторном журнале! Да и ты в исследованиях продвинулся далеко, их результаты сэкономят нам время.

- Ну вы же устроили обыск, нашли все материалы, думаю. Зачем вы тащите с собой и меня? Проще было убить!

- В крайнем случае, обойдемся и без тебя, конечно. Но ты ценный специалист, жаль было бы потерять такого. И, - она, придвинувшись поближе, так, что ее дыхание коснулось его щеки, колыхнув торчащие, давно не стриженые бакенбарды и пробудив, тем самым, в Генри отзвуки былых