Юрий Звенигородский. Великий князь Московский - Константин Ковалев-Случевский

Итак, в кругу скончавшихся высокопоставленных женщин из семьи правящего Московского дома была похоронена супруга князя Юрия Звенигородского и Галичского. Ей не довелось стать великой княгиней, и она так и не узнала — что такое великокняжеский престол.

Банальный вопрос: женился ли князь Юрий второй раз после Анастасии?

Нам ничего по этому поводу не известно.

Но она скончалась, и теперь не могло быть активных притязаний со стороны Юрия на Смоленск и великое княжество Смоленское. Без нее — это уже было проблематично.

Более всего в ее кончине была заинтересована Софья Витовтовна. Она пережила всех — и своего мужа, и Юрия с Анастасией, и многих своих детей (скончалась в 1453 году). Она продолжала литовскую политику, следовательно — Смоленск был под ее «присмотром».

Но почему князь Юрий Звенигородский не женился затем вторично? Так делали до того и позже многие великие князья и цари.

На такой вопрос может быть несколько ответов.

Первый — самый простой и «лиричный»: княжеская чета была очень крепкой, они любили друг друга, а потому в возрасте почти под 50 лет и старше думать о новой женитьбе Юрию было недосуг.

Но возможны и другие, дополнительные, более «прагматичные» предположения.

Например, если бы у князя не было наследников, то есть — нескольких крепких сыновей, не склонных к болезням, то ему бы, видимо, пришлось решиться на следующий после кончины супруги брак. В реальности мы видим обратное. Княгиня Анастасия подарила ему не одного сына, а нескольких. И все они подавали серьезные надежды, были активными деятелями и политиками, что покажут во всей красе дальнейшие исторические события.

Новый брак и новые дети могли породить очередные династические разногласия. И князь этого, видимо, не хотел.

Но мы склонны предполагать в этой связи даже такой поворот событий. Постоянные духовные поиски князя, его контакты со старцами и наиболее известными монастырскими иноками, известность его, как знатока духовных книг, подсказывают следующее. Князь Юрий просто принял решение не вступать более в брак и провел оставшуюся часть жизни в благообразном житии, в одиночестве, без супруги, в окружении своих детей.

На эту мысль нас наталкивает простой анализ последующих междоусобных споров, поведение князя в самые важные моменты, когда решались вопросы власти в Московском правящем доме. Известно, что он вдруг менял свои решения, да так, что у обычных, «нормальных» людей это вызывало только удивление, как вызывает крайнее непонимание некоторых историков, например, его неожиданный отказ от великокняжеского престола в 1433 году. Престола, к которому он так стремился (дабы свершились правда и справедливость) и который уже занял. И вообще, когда надо было предпринимать некоторые жесткие действия, он их… не совершал. Когда надо было просто брать завоеванное, он… не только не брал, но даже и отдавал. Когда надо было явно применить физическую силу или убить жестокого врага — он… миловал и отпускал, да еще и наделял благами, вплоть до уделов и денег.

Действительно, князь много общался с известными духовными подвижниками своей эпохи. Они иногда значительно влияли на его решения и действия. Это странное на первый взгляд поведение на самом деле было отражением его сознательного отношения к власти и понимание ее глубокой сути. В этом смысле князь предстает перед нами как уникальный и выдающийся «экспериментатор» своего времени. Он пытался совместить почти не совместимое — веру и власть.

В дальнейшем повествовании мы еще вернемся к освещению этих «странностей» князя Юрия, в особенности в подглавке «Идея “благочестивого княжения”» и главе «Заступники и покровители».

Во всяком случае, после кончины Анастасии князь Юрий остался без столь необходимой ему в то время поддержки со стороны все понимающей и верной супруги.

Но он был не один.

«Смоленская партия» и гибель Смоленского княжества.

Гипотеза 11

Из завещания — духовной грамоты князя Юрия Дмитриевича Звенигородского и Голичского, 1433 года: «А благословляю сына своего Василья икона Пречистая Богородица окована золотом, Смоленьская».

Читатель уже помнит наш подробный рассказ о возникшей еще в конце 1380-х годов «литовской партии» на Руси. Название это условное, к современному политическому понятию «партия» никакого отношения не имеет. Некоторые историки даже могут возмутиться: о чем это тут речь! Но мы вводим это понятие только потому, чтобы было проще осознать — какие влияния оказывались на внутреннюю и внешнюю политику Московской Руси конца XIV — начала XV века.

Теперь мы осмелимся предложить некоторое продолжение этой темы. А именно: в противовес «партии литовской» на Руси некоторое время просуществовала и другая сила. Мы назовем ее также условно — «смоленская партия». Представители одной и другой стороны фактически решали будущее возрождающегося единого государства — каким путем оно пойдет, с кем будет союзничать и какими землями обладать.

Как мы помним, «литовцы» стремились к сближению с Литвой, вплоть до объединения с ней в единое государство. Это был стратегический план великого князя Литовского Витовта (хотя и ранее он уже активно осуществлялся его предшественниками). И теперь князь имел все возможности для его исполнения. Его дочь была на Московском троне, церковь в Москве возглавлял его союзник — митрополит Киприан, а великий князь Василий был ему обязан свободой, да и жизнью. Между Литвой и Москвой простирались земли великого княжества Смоленского. Для получения желаемого Витовту нужно было сделать всего лишь два шага. Первый — присоединить к Литве Смоленск, второй — подчинить затем себе Москву. Два шага, но каких непростых!

«Смоленцы», о которых мы и расскажем в этой главе, думали по-другому. Во-первых, многие из них предполагали сохранение великого княжества Смоленского независимым. Во-вторых, они думали о независимом и сильном будущем Москвы. Но были и другие планы. При активном давлении Литвы, если независимость Смоленска могла быть под угрозой, — возможен был вариант присоединения его к Москве. В этом случае мы получали бы ключ от двери в Европу в свои руки, а также исторически удобные земли в самом центре «всея Руси». К «смолянам» относились некоторые московские и другие епископы и церковнослужители, отчасти даже князь Дмитрий Донской, затем — остававшиеся в живых потомки великих князей Смоленских, их родственники, а также, отчасти, по нашему мнению, — и князь Юрий Дмитриевич Звенигородский и Галичский. Его женитьба на дочери великого князя Смоленского — Анастасии — это явно подтверждает.