Один в Африке. Путешествие на мотороллере через 15 стран вглубь черного континента - Стефано Медведич

или, лучше сказать, развлекательный: возможно, они ждут, что я упаду в воду (а вероятность есть, и большая).

Вхожу в воду, и напряжение возрастает до такой степени, что в душе появляется какое-то состояние отстраненности: на мгновение река исчезает из поля зрения. Смотрю на воду и не вижу ее, нервно сжимаю рукоятки руля, сердце бьется в груди неистовым тамтамом. Постепенно колеса уходят в воду, на середине реки она захлестывает полик и лижет ноги. Я ускоряюсь, и глухой и отчаянный шум выхлопной трубы под водой встряхивает мой разум и возвращает глазам способность видеть. Я уже совсем близко к берегу, последний решительный рывок – и вот мы выскакиваем из воды.

Меня тут же окружают десятки детей, еще минуту назад стоявших, замерев в молчании, ожидая, что случится крах. Сейчас они улыбаются, сгрудившись вокруг странного mondele, взъерошенного, с очумелыми глазами. В первый момент я раздражен их присутствием – мне нужны пространство и воздух, чтобы сбросить напряжение, но потом меня захватывает их детская радость – я многократно поднимаю руки в воздух и, выставляя еще дрожащие большие пальцы, побуждаю их кричать изо всей мочи.

Тересфор приглашает ехать за ним. Он хочет познакомить меня с аптекарем, сдающим комнаты редким путешественникам, заезжающим в Hombo. Поблизости от аптеки кто-то жарит кусочки мяса на гриле, сделанном из кроватной сетки. Безусловный рефлекс, вызванный насыщенным ароматом мяса на огне, возбуждает мой желудок, шумно взывающий к своему священному праву получить что-нибудь после целого дня терпеливого ожидания. Заказываю несколько кусков мяса, которые планирую съесть сразу же после душа.

В аптеке симпатичный и вежливый мужчина проводит меня в комнату, где я проведу одну ночь. Столик, стул и кровать – вся меблировка. Электрического света нет. Москитная сетка, при внимательном осмотре, обнаруживает присутствие разрывов, которые я тут же ликвидирую с помощью скотча. Поставив Веспу в гараж и пристроив багаж, иду наконец-то принять душ. Зачерпываю ведром воду из маленького ручья, текущего рядом с хижиной. Это тот самый, куда идут и сточные воды.

Ситуация такая же, в уменьшенном масштабе, как во время плавания по Конго, когда я, чтобы помыться, набирал речную воду на корме баржи, надеясь не зачерпнуть той, что выливалась из туалета, расположенного на носу. Возвращаюсь в комнату для завершения туалета, а запах мяса с улицы настолько сильный и соблазнительный, что я решаю не бриться, чтобы не терять время.

Задуваю керосиновую лампу и собираюсь выйти на улицу, как вдруг слышу стук в дверь. Приоткрываю её: это мой аптекарь. Он говорит, что приехала полиция для проверки. Мгновенно все смытое ведрами воды напряжение возвращается с еще большей силой, уничтожая состояние довольства, завоеванное с таким трудом. Мои материалистические ожидания разбиваются второй раз, и на этот раз неприятель персонифицирован – это агенты секретной полиции. Я злобно говорю аптекарю, что сейчас не время встречаться с полицией, сделаю это позже, после ужина, или, в крайнем случае, завтра утром. С силой, чуть ли не хлопнув, закрываю дверь. Но через мгновение она распахивается с таким же энергичным напором.

Три типа врываются в комнату, один из них, более высокий и крепкий, прижимает меня к стене и велит показать паспорт, сию минуту! В полной темноте луч света от фонаря пробегает по данным паспорта, затем агент вопрошает меня о цели путешествия. Объясняю, что путешествую по Демократической Республике Конго для одного туристического агентства, желающего оценить возможность открытия новых туристических направлений в Конго, когда там окончательно установится мир. Демонстрирую пропуск, выданный мне в Валикале и акт досмотра в миграционной службе Любютю. Повторяю еще два-три раза, что я здесь – на законном основании и мое перемещение зарегистрировано в MONUC, в Кисангани. Агент не удовлетворяется услышанным и просит открыть багаж.

Начинаю вытаскивать содержимое одного из двух рюкзаков. Агентов, кажется, ничто не заинтересовало: даже черное трико, где спрятан мой финансовый резерв. Вынимаю из рюкзака пачку старых банкнот Заира, уже долгое время вне обращения после падения режима Мобуту. Я их купил по дешевке на одном из прилавков в Кисангани для пополнения своей коллекции бумажных денег. Полицейский проявляет к этой пачке живой интерес, что-то произносит – не пойму, что именно – и перебирает, одну за другой, купюры, потом передает их коллегам. Не дожидаясь расспросов, объясняю, что деньги эти уже не ходят, что это просто макулатура и ничего не стоит. В столице такие банкноты продаются на каждом шагу, и я купил их в подарок сыну. Во время объяснения агенты смотрят на меня в молчании, а я не понимаю, о чем они думают и почему такой интерес к тому, что не заслуживало бы вообще никакого внимания. Говорю, повторяя одно и то же, делаю несколько шажков назад, привлекая внимание типа с фонарем в руке. Надо во что бы то ни стало отвлечь его от кровати, на которой лежит второй рюкзак, с камуфляжными брюками и еще одним пакетом с банкнотами – мне бы не хотелось, чтобы повторилась история подобная той, что случилась в Валикале.

Устав от безрезультатных и бессмысленных объяснений, умолкаю и жду, чтобы агенты сказали или сделали что-нибудь. В конце концов, они, кажется, решают уйти; агент с фонарем еще раз изучает комнату. Луч света выхватывает из темноты черный предмет на столике. Главный спрашивает, что это такое. Отвечаю, что это фотокамера, фотоаппарат. Вынимаю его из футляра, включаю, чтобы показать им несколько фотографий, сделанных во время путешествия. Показав с десяток снимков, кладу фотоаппарат на столик, забыв его выключить.

Всё, троица направляется к двери, но тут главный замечает, что камера осталась включенной, возвращается, хватает ее и обвиняет меня в том, что я их сфотографировал: тяжелейший проступок, влекущий изъятие камеры.

Если бы изобрели прибор для измерения напряжения в воздухе, и, если бы он у меня был в тот момент, уверен, стрелку бы зашкалило. У меня вздыбились волосы на голове, руки заметно дрожат: чувствую, что пропал! Замешательство и состояние напряжения, в котором я уже много раз оказывался, заставляют меня совершить поступок, могущий иметь ужасные последствия. Я приближаюсь к агенту, хватаю за запястье и сжимаю изо всех сил, вынуждая его ослабить хватку, потом отбираю у него фотоаппарат, крича, что он стоит кучу денег, кроме того, там все фото о путешествии, а я должен представить их в туристическое агентство. Выключаю фотоаппарат и кладу его в футляр. В темноте и в молчании жду, что же произойдет дальше. Несколько секунд следуют одна за другой в абсолютной неуверенности; агенты бормочут что-то