Царство призраков - А. Дж. Врана

друга. Вскочив на ноги, Мия попятилась, застигнутая врасплох волной головокружения, и опрокинула бутылку водки, пытаясь ухватиться за барную стойку.

– Он пошевелился! Он, черт возьми, пошевелился! – заорала Лом, хватаясь за руку Мейсона и указывая пальцем на тело на полу.

Ама замерла, не сводя глаз с Гаврана. Несколько долгих напряженных минут все было тихо, а затем движение повторилось. Сперва просто как рябь под изношенной одеждой… один раз, потом другой. На теле появилась выпуклость и начала двигаться. Грудина раздулась, ребра затрещали, словно его сердце пыталось вырваться наружу.

Лом зажала рот ладонью.

– Господи Иисусе. Меня сейчас стошнит.

Мейсон повернулся и схватил ее за плечи.

– Все будет хорошо, – его голос дрогнул. – Все будет в порядке.

Что-то острое, похожее на кончик ножа, с силой разорвало живот Гаврана, отчего труп содрогнулся, будто в конвульсиях. Все, кроме Амы, разом заорали, и, словно воодушевленное их ужасом, изогнутое острие сильнее высунулось наружу, а затем раскрылось, издав хриплое карканье.

– Да ты шутишь. – Мия шумно сглотнула и скользнула вдоль барной стойки, чтобы лучше рассмотреть.

Громкое карканье эхом отозвалось в пустом зале. Из трупа Гаврана появились темные перья, слипшиеся от крови и внутренностей. Сначала голова, потом крыло.

Чертов ворон.

На мгновение показалось, что он застрял. Однако ворон выгнул шею, выбил вторым крылом ребро и, разорвав плоть, как бумажный пакет, выбрался на свободу.

Пожалуй, именно это собой и представляло тело – мешок, предназначенный для хранения чего-то гораздо более важного.

Расправив крылья, ворон яростно ими захлопал, разжал когти и спрыгнул на пол. Птица склонила голову и, взглянув на Аму, радостно каркнула.

Волчица протянула дрожащие руки и, словно курица-наседка, заключила ворона в объятия.

– Это правда ты?

Ворон заурчал в ответ и распушил перья, а Ама расплылась в улыбке, подобной восходу солнца. Она смеялась и плакала, поднимая птицу над головой. Ворон хлопал крыльями, когда его, словно любимое дитя, снова и снова поднимали вверх. Даже в полумраке бара было заметно, как сияют его черные глазки-бусинки.

Старые угли разжигают новое пламя.

Сердце Мии взмыло от облегчения. Она отцепилась от барной стойки и, пошатываясь, направилась к своим друзьям. Гавран – живой Гавран – схватился когтями за ее руку, размахивая крыльями в безудержном веселье. Ама обняла Сновидицу за плечи и поцеловала в щеку. От радостного танца ворона они обе оказались перепачканы кровью, красные капли летели во все стороны, забрызгивая стены и полки с алкоголем.

Их ликование было прервано булькающим звуком. Согнувшись и обхватив руками живот, Лом опорожняла свой желудок. Бар заполнил запах желчи, скотча и супа гамбо.

– О боже, – прогнусавил Мейсон, сморщив нос, и оттащил Лом в сторону от лужи на полу.

Празднуя свое воссоединение, они совершенно позабыли, что не одни в этом баре. Лом только что стала свидетельницей того, как из груди мертвеца выбралась птица, а затем наблюдала, как две девушки плясали под дождем из внутренностей, словно парочка дьяволопоклонниц.

Переждав очередной раунд очищения организма, Ама подскочила к Лом.

– Прости, – обеспокоенно сказала волчица. Она бросила на Мейсона укоризненный взгляд, и тот медленно попятился, шутливо вскинув руки вверх. – Давай-ка приведем тебя в порядок, – предложила волчица и повела Лом в заднюю часть бара.

– Тебе придется… кое-что объяснить… – прокашляла бармен, прерывисто дыша, пока они удалялись в сторону туалета для сотрудников.

– С ней все будет в порядке, – сказал Мейсон, схватив со стойки полотенце и вытирая руки. – Если уж я смог выбраться из того мира, то и Лом справится.

Мия выпрямила ноги и проверила свое равновесие.

– А ты выбрался?

– Кажется, не совсем, – признался он. – Не уверен, что это возможно.

– Не думаю, что, попав в тот мир, кто-то способен из него выйти, – сказала Мия. – А Лом благодаря Русалке уже одной ногой там.

Внезапно Мейсон вытаращил глаза и бросил полотенце в раковину.

– Мое послание. Ты же поняла, да? Русалка…

– Знаю, – вздохнула Мия. – Я все увидела, когда ты прикоснулся ко мне в переулке. Она из Черной Лощины. Жертва Абаддона.

– Мия, мне так жаль…

– Не надо, – остановила она его. – Хватит извинений на сегодня. К тому же ты изо всех сил боролся, чтобы передать мне эту информацию.

Мейсон поежился, терзаемый грузом невысказанных слов.

– Могу я хотя бы тебя поблагодарить?

– За что? – нахмурилась девушка.

– За то, что спасла мне жизнь.

Мия моргнула, его благодарность почему-то раздражала. Она улыбнулась и похлопала доктора по руке.

– Ты похож на девицу, попавшую в беду, еще больше, чем я.

– Не начинай, – проворчал он.

Мия замолчала, мысли метались в ее голове. Мейсон был не первым, кто невольно оказался вовлечен в хаос на пути Сновидицы. Русалка, Элль, Кассия – всего три имени из бесчисленного множества женщин, погибших из-за вражды Кали с Велизаром. Мия должна все исправить, но сперва…

– Мне нужна помощь, – сказала она.

– Правда?

– Да, – Мия опустила ладонь на плечо доктору. – И справиться с этим сможешь только ты.

Мейсон побледнел.

– Ладно. Что тебе требуется?

– Ты приехал, чтобы найти меня, так? Отправляйся к моим родителям. И расскажи им правду.

У Мейсона отвисла челюсть.

– Мия, они никогда в жизни не поверят в правду!

– Нет, – девушка покачала головой. – Я имею в виду не буквальную правду типа «привет-ваша-дочь-современная-инкарнация-древнего-духа-бога». А обычную правду, которая устроит и меня, и тебя. Слова, способные положить конец их поискам раз и навсегда.

– Разве ты не хочешь с ними увидеться? Не хочешь, чтобы они узнали тебя настоящую?

– Конечно, хочу, – ответила Мия. – Больше всего на свете. Но это лишь голос маленького ребенка во мне, жаждущего одобрения родителей. Я давно не ребенок. Если они не замечали моих проблем, когда я была страдающей от депрессии студенткой, то и сейчас не поймут. Они никогда не принимали меня такой, какая я есть, а только такой, какой, по их мнению, я должна быть. Мне нужно отпустить их так же, как им нужно отпустить меня. И я хочу, чтобы именно ты стал тем человеком, который поможет мне в этом.

– Но почему я? – растерянно спросил доктор.

– Давай назовем это моим способом установить границы, – ответила она. – У меня нет возможности поговорить с ними в нужном мне ключе. Пока нет. Но ты… у тебя это хорошо получается.

– Нет, вовсе нет, – его голос дрогнул.

– Да, получается, – настаивала она. – Кроме того, ты тоже кое-что выиграешь от этого.

Он раздраженно вздохнул.

– И что же?

– Опору.

Шок от ее заявления затмил любую обиду, которую Мейсон мог бы почувствовать.

– Твое стремление к правде не принесло нам обоим ничего, кроме боли, – продолжила Мия. – Ты хочешь быть героем и пытаешься помочь людям, но выходит, что ты просто подвергаешь их опасности, а потом чувствуешь себя виноватым за это. Разве не поэтому ты искал меня? Чтобы загладить вину за то, что случилось три года назад?

Мейсон уставился в пол.

– Я думал, что после Аманды научился сдерживать эти порывы. Но похоже, старые привычки умирают с трудом.

– Не кори себя, – фыркнула Мия. – Взгляни на Абаддона, или Кая, или на меня. Мы повторяем