Вторая любовь - Джудит Гулд

Она моргнула, услышав, как открывается дверь коттеджа и звучит знакомый голос:

— Эй! — Эмбер отпрянула и сложилась почти пополам, словно ей нанесли смертельную рану кинжалом. — Детка, ты опоздала… Господи, дорогая, ты заставила меня волноваться…

— Волновался? Ты? Ах, любимый! — рассыпался звонкий смех, явно оборванный поцелуем.

Любимый?..

Слеза застилали глаза Эмбер, она задыхалась, как астматик. «Нет, — кричала она про себя. — Нет, нет, нет, нет, нет!»

«Вшивый отель… Старая ведьма… Детка… Дорогая… — Ее руки вцепились в подлокотники кресла. Лживый ублюдок! Та же самая старая ведьма!»

Хлопнула, закрываясь, дверь соседнего коттеджа. Эмбер не могла больше скрывать мучившую ее жестокую боль. Она заполняла все ее существо, словно коварный ядовитый газ. Сотрясаясь от беззвучных рыданий, она уронила голову на руки, зарываясь лицом в рукава джинсовой куртки. Подружка Кристоса рыдала молча, но это не уменьшало силы рыданий.

Обманута.

Боль жгла ее огнем.

Вшивый отель… старая ведьма.

Ложь! Одна только ложь!

И сколько еще неправды скрывается здесь, просто ожидая своего часа выйти наружу? Сколько еще он специально скрывает от нее? А, может быть, именно в это мгновение он плетет заговор, собираясь скрыть от нее все?

«Мы с тобой пара, детка. Динамичный дуэт».

Как часто повторял Кристос эти слова, а сам намеревался сыграть соло?

Господи, да он же должен считать ее дурой! Настоящим слабым игроком.

Значит, вот кто я? Коврик у дверей?

Она дрожала, ее сотрясали спазмы, словно сама земля сбилась с курса и содрогается от тектонических разломов. И среди этого кошмара Эмбер вполне могла представить, что происходит за соседней дверью. Они срывают друг с друга одежду, обнаженные борются!..

На нее накатила волна тошноты, а за ней навалилась ослепляющая ярость, грозящая поглотить ее.

Боже мой, они занимаются этим прямо сейчас, за соседней дверью! А когда наступит день расплаты, Кристос и не подумает делиться с ней пятьдесят на пятьдесят, как они договорились.

Нет уж, мистер. Он планирует оторваться, просто взять и сбросить Эмбер со счетов.

Чтобы это понять, не за чем быть Эйнштейном.

Кристос, он дерьмо, ладно.

Настоящее дерьмо, самой высшей пробы!

Слезы у Эмбер кончились, но она все еще всхлипывала. Наконец рыдания стихли, дыхание выровнялось, и она подняла голову. Ее глаза покраснели, под ними проступили синяки, в них поселилась боль. Лицо опухло и испачкалось, и из-за слез все вокруг нее покрылось водянистыми, бело-голубыми пятнами.

Кристос.

Лицо Эмбер посуровело, она провела пальцами по своим длинным волосам, заводя их шелковистые черные пряди за уши.

Стоило ей только подумать о нем, и ее гнев разгорелся с новой силой.

Что ж, с ним она разберется. Обслуживать телку это одно. Но когда телка оказывается сногсшибательной миллионершей, а приятель пытается надуть свою подружку и партнера, тогда — глаза Эмбер превратились в щелки — прощай, Чарли!

Она выловила помятую сигарету из изломанной пачки и дрожащими пальцами зажгла. Вдохнула резкий дым в легкие и, выдохнув, смотрела, как его уносит ветер.

Девушка быстро курила, раздумывая, как ей следует поступить.

Пойти туда и все высказать им в лицо? Может быть, заложить Кристоса? Или подождать и встретиться с ним наедине?

Или лучше все-таки…

Гммм.

Следует ли ей притвориться? Сделать вид, что она ни о чем не подозревает, и еще последить за ним? Посмотреть, что она еще сможет обнаружить?

Эмбер горько улыбнулась.

Действительно, почему бы не подержать рот на замке, а глаза нараспашку? Следить за ним будет нетрудно, если он убежден, что у нее проблема с мозгами. Кроме того, вполне вероятно, что этот парень уже где-то припрятал пачечку наличных.

В таком случае, только в ее интересах еще немного пошпионить. Тогда, если Эмбер правильно разыграет свои карты, она сможет заставить его поделиться с ней.

Отдать ей ее честно заработанную долю.

Эмбер подалась вперед, отвела в сторону бахрому зонта и посмотрела на коттедж.

— Хочешь сыграть не по правилам? — прошептала она, глядя в том направлении. — Что ж, мы оба можем играть в эту игру!

Она отпустила оборку и задумалась о том, где бы ей еще пересидеть. Надо дождаться, пока Кристос выйдет и последовать за ним… куда угодно.

Нет, решила она. Для одного дня она узнала достаточно. Еще одно предательство ей и в самом деле не переварить.

Эмбер совершенно этого не хотелось, но настало время покинуть это райское местечко и отправиться в их крысиную ловушку в Тендерлойне. Можно притвориться, что провела там целый день.

Или что-нибудь еще. Она посмотрит, как получится и сыграет соответственно.

Но прежде чем уйти, Эмбер сделала нечто, совершенно ей не свойственное. Она опустилась на четвереньки, собрала все измятые окурки и рукавом вытерла следы пепла и крошки табака.

«В конце концов, — сказала она самой себе, — какой смысл иметь что-нибудь красивое, если об этом не заботиться?»

32

Точно так же, как домашние хозяйки просчитывают возможную экономию, поворачивая на минимум термостат и вырезая купоны, обещающие скидку, так и исполнители высокого ранга могут просчитать стоимость самого ценного своего товара — времени. Если, к примеру, менеджер отвечает за работу отделения с валовым годовым доходом в десять миллионов долларов, следовательно, его или ее рабочее время оценивается в пять тысяч долларов в час. И если тот же исполнитель тратит около тысячи часов в год на путешествия самолетом, задержка рейса или его отмена в совокупности с расписанием коммерческих авиалиний могут обойтись в очень кругленькую сумму.

И здесь в действие вступает корпоративная авиация.

Благодаря авиалайнерам компании, занятый делами по горло исполнитель может сесть в самолет там, где пожелает, и тогда, когда это требуется, сразу же взлететь, достичь цели назначения, не тратя лишнего времени, заняться делом и тут же улететь, без всех этих сжирающих время и деньги ожиданий и задержек.

И что еще более важно, все время полета можно заниматься делом, ни на что не отвлекаясь.

Подобно многим крупным корпорациям, компания «Хейл» содержала собственный флот воздушных птиц. В него входили одиннадцать бортов — до гибели Фредди их было двенадцать: от винтовых самолетов (двухмоторные «Кинг Эйр» и пара вертолетов «Белл Джет Рейнджер») до маленьких реактивных «Лир-35», реактивных средней величины «Ситэйшн-II» и настоящих гигантов (оба «Гольфстрим-V»), способных долететь без посадки из Нью-Йорка в Токио и при этом сэкономить топливо.

Но гордость флота, как и приличествует исполнительному директору, принадлежала Дороти-Энн. После того как старый «Боинг-727-100», служившей прабабушке, отправили на пенсию, она купила прямо с завода новехонький «Боинг-757-200». Несмотря на то, что шутники прозвали его «Президентским Хейлом», флагман воздушного флота корпорации был чрезвычайно экономным для своего размера (при наличии всего двух двигателей расход горючего был относительно скромным) и, так как его оснастили электронными системами, настоящим произведением искусства, в кабине пилотов работали всего два человека. К тому же дальность полета у него равнялась 3200 милям, а этого достаточно, чтобы без остановки перелететь через Атлантику и даже дальше.

Отделанный и снабженный всем наподобие яхты, «боинг» с одной стороны представлял собой деловой командный центр, а с другой — летающий дворец. Вытянувшись на 155 футов от носа до хвоста, самолет был разделен на три части.

Первая треть состояла из кабины пилотов, туалета и маленького пассажирского салона с четырьмя рядами откидывающихся кресел как в обычном салоне первого класса. Всего их было двадцать четыре. Здесь же начинался узкий коридор, ведущий назад, вдоль того борта, по которому располагались двери, очень похожий на коридор в вагоне поезда, с дверями, как в купе, ведущими в два маленьких офиса и несколько компактных кают для гостей.

В средней части разместился центр спутниковой связи, кухня, где готовили полуфабрикаты, большой конференц-зал, который также использовался как столовая, и личный кабинет Дороти-Энн.

И здесь коридор кончался, потому что в последней трети разместились личные апартаменты Дороти-Энн. Они включали в себя просторную гостиную и отдельную спальню. Обе комнаты протянулись во всю ширину самолета. Эти помещения были щедро декорированы в тонах земли — бежевом, коричневом, желтовато-коричневом, красновато-коричневом и черном. Палитру, придуманную Коко Шанель, без всякого стеснения позаимствовала и усовершенствовала Дороти-Энн.