СССР. Зловещие тайны великой эпохи - Николай Непомнящий

Как могли повести себя сталинские соратники в такой ситуации? По-разному. В зависимости от характера, индивидуальных психологических качеств. Одни затаились, как зайцы, покорно ожидая решения своей участи. Другие были способны и на контрмеры, в том числе и на крайние. И здесь мы переходим к следующему пункту нашего расследования — психологической характеристике наших потенциальных подозреваемых.

Начнем с центральной фигуры (не по роли в предполагаемом заговоре — она нам неизвестна, а по значимости в истории) — Хрущева.

О Хрущеве написаны горы литературы. Психологическая характеристика его хорошо известна (а у старшего поколения — еще на памяти). В нем причудливо сочетались самые, казалось бы, несовместимые качества — прогрессивные устремления и дремучее невежество, трезвый, практический ум и безудержное прожектерство, демократизм и откровенное самодурство, практическая сметка и идеализм, святая вера в скорейшее наступление «коммунизьма» (он до конца жизни так и не научился правильно выговаривать это слово). След, оставленный им в истории, тоже противоречив и неоднозначен. Много сделано им хорошего — либерализация общества и освобождение его от страха массовых политических репрессий, реабилитация репрессированных, улучшение материального благосостояния народа (в том числе жилищных условий) и др. Но немало было и откровенной дури — разделение райкомов и обкомов на промышленные и сельскохозяйственные, насаждение кукурузы чуть ли не за Полярным кругом, причем непременно квадратно-гнездовым способом, и пр.

Но в нашу задачу не входит подробный анализ личностных качеств Хрущева (тем более что это уже сделано многими авторами). Отметим лишь те черты, которые представляют интерес для нашего расследования, которые могли сделать его участником антисталинского заговора.

Во-первых, Хрущев был не робкого десятка. Он обладал способностью на смелые, решительные поступки. Больше того, была в нем даже некоторая авантюристическая жилка, иногда с налетом этакой чисто русской удали. Поэтому при наличии достаточных мотивов и побудительных причин он (в принципе) вполне мог решиться и на такую авантюру.

Теперь о взаимоотношениях Хрущева со Сталиным. Но сначала небольшое отступление. Вообще всех сталинских соратников по этому признаку можно разделить на две категории (разумеется, с какой-то долей условности). Одни — беспредельно, по-собачьи преданные вождю, безоговорочно оправдывающие любые его поступки (например, Молотов, по некоторым данным — также Каганович). Другие — циничные, расчетливые политики, не верящие ни в Бога, ни в черта, готовые в любой момент предать и продать кого угодно, для которых личная преданность Сталину была лишь маской, мимикрией, суровой необходимостью соблюдения правил игры (яркий пример — Берия).

Хрущев относился к промежуточной категории. На первых порах он был беспредельно ему предан, находился под сильным влиянием его магии, личного обаяния (Сталин, когда хотел, мог быть очень обаятельным; это отмечали многие, особенно иностранцы). Но постепенно началось разочарование, которое со временем перешло в полное неприятие. Хрущев, конечно, не мог не быть замешанным в сталинских репрессиях (в то время и на таком посту такое было невозможно). Но он искренне жалел репрессированных, многих из которых знал лично и глубоко уважал. И вообще, Хрущев хотя и был способен на жестокие поступки (вспомним, например, расстрел рабочих в Новочеркасске), но в целом мстительным и кровожадным не был. Мог, конечно, в горячке наломать дров, но часто впоследствии об этом жалел (например, по многим свидетельствам, будучи на пенсии, он очень сожалел о гонениях на художников и поэтов). Поэтому сталинская жестокость, полное безразличие к судьбам отдельных людей не могли ему импонировать.

И еще одна, очень важная для нас психологическая деталь. В ближайшем сталинском окружении Хрущев нередко выступал кем-то вроде шута. Люди по-разному относятся к постоянным издевкам и насмешкам со стороны более сильных. Одни терпеливо их сносят, прощая своему кумиру все. Тот же Молотов до конца жизни оправдывал буквально все поступки Сталина, даже арест своей жены. Хрущев был вылеплен из другого теста. Все эти сталинские шутки глубоко его ранили, психологически травмировали. Все это накапливалось в подсознании и могло прорваться в любой момент, как только позволят условия. Криминалистике хорошо известен такой феномен. Робкая, безответная женщина годами безропотно сносит издевательства пьяницы-мужа. И в один не очень-то прекрасный вечер, после очередного, в общем-то вполне заурядного по семейным меркам скандала отрубает спящему мужу голову топором и тут же идет заявлять в милицию. Чаша терпения переполнялась постепенно, внешне ранее ни в чем не выражаясь. Хрущев не раз рассказывал, какой холодок шел у него по спине после сталинских шуток типа: «Ну что, расстреляем Микиту или лучше пусть он нам гопака спляшет? Ладно (после некоторого раздумья), пусть спляшет». И Хрущев плясал. Но все это откладывалось и накапливалось в глубинах психики, ожидая своего детонатора. Поэтому Хрущев — кандидатура для предполагаемого заговора весьма подходящая.

Следующая фигура, которую нам предстоит рассмотреть, — Берия. О Берии тоже написано предостаточно. Из этих описаний он предстает как политик циничный, коварный и беспринципный, как человек жестокий и вероломный, а в быту — безнравственный и развращенный и даже как элементарный насильник. Все это верно. Как и верно то, что Берия вписал (а по своей должности и не мог не вписать) одну из самых мрачных страниц в нашей истории. На его совести немало безвинных жертв и искалеченных судеб. Но будем объективны. Отметим и другие его качества, тем более что это совершенно необходимо для нашего расследования.

Берия был бесспорно умен. Он был великолепный организатор и руководитель. Нельзя отказать ему и в проницательности и других качествах крупномасштабного государственного деятеля. Есть данные о наличии у него каких-то серьезных реформаторских идей. Во всяком случае, упоминавшееся его предложение отказаться от строительства социализма в ГДР, впоследствии поставленное ему в вину, уже само по себе свидетельствует и о смелости, и о нестандартности мышления. Претендовал ли Берия на роль преемника Сталина? Здесь мнения расходятся. Одни считают, что его честолюбие не знало границ. По мнению других, Берия, как политик здравомыслящий, отлично понимал, что второго кавказца на троне Россия (а СССР — это прежде всего Россия) не потерпит, и поэтому вполне довольствовался бы вторыми ролями. Как бы то ни было, оснований для участия в антисталинском заговоре у него было более чем достаточно.