Профессия: ведьма - Ольга Громыко

– У нее на шее ошейник, – донесся до меня спокойный голос Лёна. – Серебряный, с вкраплением агата.

Я посмотрела на запястье. Комментариев не требовалась. Отряхнув солому, мы с Валом опасливо приблизились к живописной группе посреди амбара. Мантихора осияла нас зелеными кошачьими глазами, потрогала мою ногу мягкой лапой с втянутыми когтями и приветственно завиляла хвостом. Лён встал. «Киска», помедлив, тоже. С урчанием прошлась вдоль нашей стройной шеренги, ласкаясь к ногам. Изогнула спину, развернулась и пошла обратно, почесывая второй бок.

«Убьет!» – подумала я, пятясь к стенке. На меня наступал Лён, злющий как мракобес.

– Ну, нашла заклинание? – преувеличенно ласково поинтересовался он.

– Как тебе сказать… – я уткнулась в стену и теперь отползала по ней к выходу. – Видишь ли, Лён… У каждой профессии свои издержки…

– А ты не думала, что у «издержка» может быть другое мнение на этот счет? – голос Лён прямо-таки источал сладкий яд. Да, нехорошо как-то получилось. За моей спиной образовалась пустота – дверь. Не обращая внимания, что обо мне подумают, я развернулась и пустилась наутек под улюлюканье тролля.

В корчме мы все-таки переночевали. Где и как скоротала ночь мантихора, понятия не имею, но стоило Лёну свистнуть, проезжая мимо амбара, как она вылетела из него золотистой молнией, перепугав лошадей. Пометавшись среди копыт, «киска» заняла позицию на левом фланге нашего грозного воинства, то есть сбоку от Ромашки.

Если раньше при виде светловолосого рыцаря во всеоружии, мордатого тролля и рыжей ведьмы встречные путники просто съезжали на обочину, то теперь несчастные разбегались с воплями, проклятиями и крестными знамениями, оставляя свое добро валяться посреди дороги.

– Тащить с собой эту зверюгу – все равно, что волочить на веревке труп, – ворчал Вал. – Нас из-за нее в яму бросят. Поди докажи, что она ручная, а мы не демоны. Я так понял – маг создал ее для охоты на разбойников, но некстати помер и киса осталась без хозяина. Естественно, ей пришлось искать пропитание самостоятельно, а когда разбойники и мытари кончились, кисуня взялась за нищих.

– Он ударил ее посохом по морде, – Лён задумчиво посмотрел на мантихору, – она испугалась и хлестнула хвостом.

– Испугалась! А вдруг нам навстречу попадется какой-нибудь полоумный рыцарь и с радостным воплем бросится совершать подвиг? Цыпа, ты сумеешь ее удержать?

– Не знаю. Не хочу пробовать, – у меня не было настроения вступать в пространные дискуссии. Лён со мной не разговаривал, при необходимости демонстративно обращаясь к Валу. Равнодушно глядя вперед, он то и дело подгонял коня каблуками. Мантихора и та вела себя дружелюбнее, лошади быстро свыклись с ее присутствием и лишь возмущенно пофыркивали, когда рыжая зверюга поднималась на крыло и хвостатой тенью проносилась над нашими головами. На солнечном свету шерсть кисы переливалась всеми оттенками патоки: хребет и кончики широких лап черные, бока медово-рыжие с каштановыми пятнами, как попало разбросанными по короткой блестящей шерсти. Морда умильная, как у котенка, на заостренных ушках – длинные черные кисточки. За час пути наша киска успела изловить и на ходу поживиться тремя перепелками и десятком полевок, без видимых усилий поддерживая заданный темп.

– Знатная зверюга, а? – хохотнул Вал, одобрительно наблюдая за проворной охотницей. – Как там ее – мат… ман… Манька, одним словом.

– Отвезем-ка мы ее к одному целителю, это по дороге, – решила я. – У него скит в лесной чащобе. Собак постоянно волки и рыси задирают, может, хоть эта красавица приживется?

– Зачем ему вообще собаки?

– Ты не представляешь, сколько бродяг и разбойников пытаются завладеть скудным имуществом отшельника.

– Да, дикие времена настали, – поддакнул тролль. – Одного не могу понять – с чего бы это твоему целителю так полюбилась чащоба? Кого он там пользует? Леших да кикимор?

– Ничего подобного. Чащоба чащобой, а вокруг леса – деревеньки. Чуть что – посылают к магу парнишку побойчее. Видишь ли, Вал, у селян довольно своеобразное мышление. Если ты сумел им помочь – ты кудесник. Оплошал – колдун! На костер его, мерзавца! Вот и стараются маги пореже попадаться людям на глаза, обживают леса, заводят натуральное хозяйство.

Вал рассмеялся.

– И ты, цыпа, будешь полоть репу?

– Не путай Травника с Практиком. Я буду странствовать, творя добро, искореняя зло и смываясь прежде, чем поднимется шумиха.

– Замуж тебе надо. Засиделась в девках, вот и лезет в башку всякая ерундовина, – убежденно покрутил головой тролль.

– Выйдешь тут, когда кругом одни вампиры да тролли, – отшутилась я. – Чернотравную Кущу знаешь?

– Бывал. Ходят о ней разные байки, но ничего интересного. Обычный набор – упыри, лесовики, чудища на любой вкус. Леший их знает, я только волков видел, да и те пуганые, облезлые.

– Ну, вот в Куще он и живет.

– Целитель? Лады. Ввечеру там будем, и крюк не придется делать, проедем Кущу насквозь, вдоль речушки, что Вилюкой прозывается. Пустит нас хоть в дом твой отшельник? Или придется под кустом ночь коротать?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Я его никогда не видела. Так, Учитель рассказывал – мол, живет в Куще его старый друг, Магистр Травник, профессионал старой закалки. Предлагали ему кафедру Травников возглавить – отказался. Не то, говорит, у меня уже здоровье, чтобы адептов укрощать, спокойнее, мол, с упырями век докукую.

– Да нет там упырей, в прошлом году точно не было. Кикиморы – да, шалят, сапоги у меня ночью сперли. А может, то и не кикиморы были. Может, этот самый отшельник и спер.

– Вот еще, нужны ему твои сапоги. Я бы их даже в сени не пустила.

– То нынешние. А те хорошие были, из драконьей шкуры, с заклепками. Непромокаемые. Эльфы на заказ тачали. Я их год носил, не снимая, как чуял. Только снял – сперли!

– Знаешь, что? Если придется в лесу ночевать, ты и эти сапоги не снимай, – серьезно посоветовала я.

– Думаешь, опять сопрут? – забеспокоился тролль.

– Нет. Боюсь твоих портянок!

Лекция 11

Экология

Дорога до Чернотравной Кущи отняла больше времени, чем мы рассчитывали. Когда горизонт проклюнулся темной гребенкой деревьев, уже смеркалось. Искать пресловутого отшельника не было ни сил, ни времени.

– Заночуем на прогалине у реки, – решил тролль. – Чай, не впервой, места знакомые.

– Где река-то? – спросила я, приподнимаясь на стременах, но ничего интересного не увидела.

– Проедем с полверсты по лесной дороге, аккурат в берег уткнемся. Только бы дождь не зарядил – ишь, небо хмурится.

Усталые лошади покорно вступили под полог Чернотравной Кущи. Несмотря на мрачное название, в Куще было светло от желтого осинового опада, радовали глаз белоснежные стволы берез, празднично алели роскошные гроздья рябин и барбариса, там и сям мелькали костры спелого шиповника. Под копытами лошадей хрупали листья, спаянные вечерним ледком.

Лён ехал сквозь Кущу как ревизор царицы-осени. Равнодушный, беспристрастный и высокомерный, он словно инспектировал лес: не осталось ли где зеленой травинки? Сменили ли шубу зайцы? Не выглядывает ли откуда нахальный лютик?

Я то и дело метала в его сторону виноватые, полные надежды взгляды. Ну сколько можно сердиться? Сам же предпочел неопытного друга…

На берегу реки осень вновь проявила дурной норов. Ветер ерошил черную воду, сухие встрепанные камыши потрескивали суставами, пахло тиной и плесенью. Лошади меленько вздрагивали крупами, сбившись в табунок под раскидистыми ивами.

– Эй, цыпа, ты куда? – окликнул Вал, расседлывая своего сивого мерина.

– Топиться, – с мрачной решимостью буркнула я.

– А-а-а… Эй, постой!

Я замедлила шаг, преисполненная надежды. Но Лён, кинув Валу несколько слов насчет костра и ужина, исчез в кустах.

– Заодно воды набери! – в мою сторону полетел плоский берестяной туесок. – Да гляди, чтоб без пиявок, зайди поглубже!

Я подобрала туесок и отправилась в последний путь.

Внимательно изучив реку, я раздумала топиться. Ласковые волны с шелестом омывали пологий берег, оставляя после себя грязную пену, яичную скорлупу, картофельные очистки, плоские раковины беззубок и тухлую рыбу. Чуть подальше я заметила очень грустную ворону. Распластав крылья и опустив голову под воду, она покачивалась на волнах в западне из коряг. Я засомневалась, что получу удовольствие от утопления в подобной компании. Если вообще смогу утонуть – до противоположного берега было рукой подать, а стрежень реки забивали водоросли и наносы из плавника. Пришлось отложить самоубийство до подходящего омута и отправиться на его поиски.

Пройдя добрых полверсты, я отчаялась. Если нормальные реки начинаются с ручейков и криниц, то эта вобрала в себя сточные воды со всей Белории. Я могла только позавидовать городу, расположенному ниже по реке. Его жители были способны выдержать любую осаду, опрокидывая на головы штурмующих ведра с водой, которой кипящая смола и в подметки не годилась. За холеру я могла поручиться головой, дизентерию гарантировала, а бурление кишечной палочки различала невооруженным глазом.