Тайна брига «Меркурий». Неизвестная история Черноморского флота - Владимир Шигин

Возглавив Черноморский флот, адмирал Лазарев на протяжении всего своего многолетнего командования флотом и портами неукоснительно и последовательно проводил линию Николая I по уменьшению иностранного влияния в армии и на флоте, действуя подчас весьма решительно.

Помимо всего прочего, Лазарев весьма энергично занимался выполнением указа Николая I о выселении евреев из Николаева и Севастополя. Не оставил он своим вниманием и греческую диаспору.

Современный биограф Лазарева А.А. Черноусое пишет: «…С выселением евреев и греков, которые в большинстве своем занимались коммерцией, сложившиеся экономические условия были нарушены, что еще долго давало о себе знать, и адмирал Лазарев счел необходимым увеличить численность оставшихся николаевских купцов и ремесленников. Для достижения этой цели адмирал ходатайствовал о предоставлении и николаевским купцам льгот в уплате сборов за право торговли. В своей докладной записке адмирал, свидетельствуя, что с выселением евреев из Николаева и Севастополя торговля в этих городах упала, просил о предоставлении обоим городам тех же льгот, какими пользуются и “знатные торговые города Одесса, Керчь, Таганрог и Феодосия”. Затем именным указом Николая I от 7 января 1838 года севастопольским и николаевским купцам было предоставлено право платить половину за гильдейские свидетельства, а купцов, вновь поселяющихся в Николаеве и Севастополе и выстраивавших дома, Указ на три года освобождал от всяких денежных повинностей. Что касается ремесленников, они также на три года были освобождены от натуральных и денежных повинностей в пользу города. Но эти льготы, уменьшив доходы казны и города, не привели к заметному переселению купцов и ремесленников в эти города. Скорее всего, именно в процессе борьбы с национальными преступными группировками укрепились неприязнь и недоверие Лазарева к “инородцам”. Но эти неприязнь и недоверие проистекали из убеждения, что только русский человек способен беззаветно служить России, а иностранные преследуют только личные корыстные интересы, “вообще склонны к интересу и воровству”».

Впрочем, Лазарев одними евреями не ограничился. Вместе с еврейской «мафией» он взялся и за «мафию» греческую. По воспоминаниям Н. Закревского, «много выказалось принадлежащих к сословию “отыскивающих дворянства в России”, когда по представлению М.П. Лазарева, последовало Высочайшее разрешение выгнать из Севастополя всех праздно пребывающих иностранцев, и без особенной надобности не пускать их в город». Недоверие к иностранцам Лазарев сохранил на всю оставшуюся жизнь, и основания на это у него имелись. Кстати, в советское время по «методу Лазарева» также стали закрывать для посещения иностранцев военно-морские и военные гарнизоны и, разумеется, не зря.

Да и местные греки, традиционно занимавшиеся торговлей, жили в целом гораздо богаче местного русского населения. Врач Н. Закревский в своих «Записках врача морской службы» вспоминал; «…Большая часть греков и весьма немного русских старожилов имели у Севастополя собственные… участки земли (хутора)…»

В своих воспоминаниях поклонник адмирала Грейга врач Н. Закревский дал Лазареву следующую характеристику. «Тверд, несговорчив и даже груб… Он не терпел искательств и неправильных просьб, в особенности, если вместо …ова или …ского назначить куда-то …аки или …пуло. За это его и невзлюбили».

АА Черноусов отмечает в своей биографии М.Н. Лазарева: «…факт разгула казнокрадства и мздоимства на Черноморском флоте подтверждается документами и многочисленными свидетельствами современников. Во-вторых, Лазарев, как мы отмечали выше, боролся с преступными группировками, образовавшимися по национальному признаку — не только греческой, но и еврейской. В-третьих, И.В. Мосхури в своей книге опирается в основном на один источник — «Записки…» Н. Закревского, автора пристрастного и не всегда объективного. Свое расположение к грекам он не только не скрывал, напротив — всячески подчеркивал.

В мемуарах Н. Закревского находим утверждения о том, что греки «…первенствовали перед русскими и первенствовали безукоризненно…», и это первенство «без пристрастия и лицеприятия» признавалось Грейгом Таким образом, выводы, основанные на воспоминаниях одного, к тому же пристрастного, человека скорее тенденциозны, чем объективны. Следует оспорить и другие утверждения И.В. Мосхури. Так, он указывает, что Лазарев препятствовал грекам в продвижении по службе исключительно по национальному признаку, но факты говорят об обратном. Многие офицеры греческой национальности своей усердной и честной службой заслужили признание и уважение М.П. Лазарева и под его началом успешно продвигались по служебной лестнице, среди них П.Л. Аркас (будущий главный командир Черноморского флота), М.Н. Кумани, Е.П. и М.П. Манганари и другие. Также несправедливо обвинять Лазарева в расположении к немцам. В своем письме Унковскому Лазарев писал, вспоминая какой-то бунт немцев: «А все-таки лучше подлых наших соседей немцев, которые за то, что Россия спасла их Германию в 1812 году, негодуют теперь на русских с самым зверским остервенением, пора приходить и очистить святую нашу Русь от этого поганизма (?) и выгнать… на свою землю, — много вреда творят они в России». Подобные высказывания Лазарева встречаем и в других источниках, например, в письме АА Шестакову: «…нельзя ожидать, чтобы немец расположен был делать добро русским, оно не натурально, и надеяться на них нечего. Надобно самим о себе думать».

Все тот же Н. Закревский, питавший к грекам особую приязнь, признавал, что «…были и между ними (греками. — В.Ш..) такие труженики!.. Но это исключения…» Он же в своих «Записках…» приводит письмо отставного унтер-офицера К.Е. Ефимова к одному из офицеров корабля «Императрица Мария»: «…но я не позабыл, и не забуду по гроб моей жизни, как в турецкую кампанию, в бытность Вашу на корабле «Императрица Мария», под командою Папа-Христо, где все офицеры были греки, кроме Вас, одного между ними русского, какие неприятности Вы переносили тогда! Я и теперь вспоминаю, как нам было больно за Вас, как вся команда жалела о Вашем положении».

Глава шестая.

РЕВАНШ АДМИРАЛА ЛАЗАРЕВА

Дальнейшая эпоха в истории Черноморского флота, включая Севастопольскую оборону 1854–1855 годов, по справедливости называется Лазаревской.

На первых порах новому главному командиру Черноморского флота и портов пришлось нелегко. Чета Грейгов убралась в Петербург и начла там отчаянно интриговать против Лазарева. Ученик Лазарева И.А. Шестаков так писал впоследствии о начале командования вице-адмиралом флотом: «Он провел решимость до конца, не останавливаясь перед препятствиями, не колеблясь в мерах и стоически вынося оскорбления из Петербурга, на которые не скупились вначале предпринятой им реформы. Когда дело наладилось, когда убедились, что перемены не были безотчетным взметом новой метлы, а указывались насущной необходимостью, положение деятеля изменилось и ему протягивали дружескую руку помощи, но вначале тьма препятствий остановила бы человека иного закала».

По свидетельству современника, «Михаил Петрович… не говорил речей, не тщился издавать инструкции, даже не выгнал чиновников, что составляет атрибут новой метлы, а являясь повсюду, все видел и словесными приказаниями исправлял необходимое…»

Дорогу, как известно, одолевает только идущий. Что касается Лазарева, он упорно шел к своей цели, и постепенно реальные успехи Черноморского флота заставили примолкнуть недругов и завистников. Неутомимый работник, настойчивый в достижении цели, преданный морскому делу, Лазарев и в своих офицерах умел вызвать те же чувства и стремления. Сам в душе спортсмен, прекрасно управлявшийся под парусами, он обратил внимание на развитие в личном составе здорового духа соревнования в работе, учениях и в особенности управлении судами. Пользуясь каждым выходом флота в море на эволюции, Лазарев обыкновенно заканчивал их гонкой судов, невзирая на ранги. Эта система постоянных состязаний во многом способствовала развитию любви и гордости за свой корабль.

Черноморский флот в 30–40-е годы XIX века нес крейсерскую службу у берегов Кавказа, срывал контрабандные перевозки англичан и турок для горцев, перебрасывал свои войска, доставлял им различные грузы, поддерживал огнем корабельной артиллерии, высаживал морские десанты.

Постепенное занятие Кавказской береговой линии дало Черноморскому флоту богатый опыт в производстве совместных действий с армией. В экспедициях по занятию береговых пунктов Кавказа, руководимых лично командующим, проверялась боевая готовность флота, посадка войск на суда, организация высадки, результатом чего и явился план десантной операции Лазарева на Босфор в декабре 1852 года, уже после смерти адмирала принятый Николаем I за основу плана военных действий против Турции. Насколько подготовленным к десантным операциям был в то время Черноморский флот, наглядно показала перевозка 13-й пехотной дивизии осенью 1853 года. Доживи Лазарев до Крымской войны, он обязательно настоял бы на Босфорской операции. Авторитета бы и настойчивости у него хватило. Вне сомнений, что этим он смог бы изменить весь ход войны и спасти Севастополь и изменить весь ход Крымской войны.