Эдем - Джулия Эллис

— Боже мой! — голос Бена дрожал от ярости. — Она же чудовище.

На полуголых рабах, мужчинах и женщинах, лежащих по всей комнате, прикованных цепями к полу, надеты тяжёлые железные кольца с шипами, а на ногах кандалы. Кольца и наручники врезались в кровоточащую плоть тел, истощённых от недоедания.

— Всё закончилось, — мягко сказал Майкл. — Мы вытащим вас отсюда.

Они с трудом освободили пожилую женщину, чьё тело было покрыто ранами и шрамами. Внизу пожарные оживлённо выкрикивали:

— Пожар прекратился! Остался только дым. Ещё немного и можно будет всё заносить назад.

Бен с Майклом медленно несли вниз по лестнице пожилую женщину. Как долго над ней издевались, не знал никто. Люди в холле в шоке открыли рты.

— Наверху ещё восемь. Хуже, чем она, — кратко сказал Майкл. — Кто поможет нам вынести их?

Все выразили готовность помочь. Пространство перед домом заполнено людьми, шокированных, что такой садизм мог существовать в изысканном доме Колиньи. Один за другим рабов сносили вниз. Когда последний из них был освобождён, кто-то неожиданно резко закрыл и запер железные ворота. Викки разглядела фигуру Доминика, запирающего маленький вход сбоку.

— Где полиция? — спросил кто-то. — Почему нет полиции?

Толпа подняла крик:

— Где полиция? — Но никто не появился. Измученные рабы приходили в себя, толпа, с состраданием отодвинулась назад, чтоб те могли добраться до воды.

— Майкл, почему не прибыла полиция? — спросила Викки с растущим негодованием. — Им должны были сообщить.

— Такова жизнь в этом городе, — мрачно сказал Майкл. — Колиньи — влиятельные люди.

Внезапно обстановка стала накаляться. Люди кричали в закрытые окна. Бунт был неизбежен. Бен и Майкл обменялись встревоженными взглядами.

Прежде, чем кто-либо смог понять, что случилось, железные ворота широко распахнулись. Доминик быстро вскочил на козлы экипажа и оглушительно заорал:

— Поберегись!

Экипаж рванулся вперёд, свидетели отпрянули, рискуя быть раздавленными. Когда экипаж промчался мимо, Викки заметила белое, испуганное лицо Клодин Лемартайн, а рядом Жанну и молодую Сьюзет.

— Не дайте ей уйти! — гневно вопил кто-то в толпе. — За ней!

Но экипаж помчался вперёд, обгоняя взбешённую толпу, пытавшуюся её догнать. Одинокий голос в толпе дал толчок разбушевавшейся стихии:

— Разобрать этот дом на куски!

Майкл обнял Викки, и они с Беном поспешили отвести её в дом, где было безопасно, пока рассерженная толпа мчалась в особняк Колиньи.

Из окон гостиной Бена они наблюдали, как на улицу выбрасывают перины, с окон стаскивают драпировки и на улицу летят картины, шкафы, остовы кроватей, серебро, стекло и фарфор.

— Довольно, — устало произнёс Бен и натянул драпировку. Однако голоса проникали в дом, когда Жоржета, со строгим но, торжествующим лицом, принесла свежий кофе и ещё одну коробку пралине.

— Вот и всё, — спокойно сказал Бен. — Ноги мадам Колиньи никогда больше не будет в Новом Орлеане.

— Завтра весь город прочтёт про дом Колиньи. — Глаза Майкла горели. — Пусть все узнают о злодеяниях, совершённых в так называемом цивилизованном обществе, из-за того, что позволяем существовать рабству.

28

Викки и Майкл откинулись в экипаже, громыхающим по тихим улицам. Через несколько минут влажное тепло города останется позади, вместе со страшным волнением последних трёх часов. Рабов, спасённых из дома Колиньи, обхаживали в местной кутузке, где о них позаботятся, пока не примут решение об их будущем.

«Пока я жива, — думала Викки, — буду помнить ужасный момент, когда что-то стала видеть в темноте комнаты дома Колиньи».

— Спасибо Господу за пожар, — сказал Майкл. — Спасибо Господу за Сьюзет Колиньи.

— Спасибо Господу, — таинственно произнесла Викки, — за храбрость Бена Вассермана. — Она улыбнулась, когда их взгляды встретились.

— Завтра, — пообещал Майкл, — тысячи людей поспешат к тюрьме, чтоб увидеть несчастных рабов, орудия пыток, используемых мадам Колиньи. Я даже не скажу, для каких ужасных целей предназначены некоторые из них. Викки, почему они не видят, до чего уродливо рабство, даже когда у них под носом творится подобное?

— Это поможет Дину Фостеру завершить дело?

— Определённо, — Майкл заботливо смотрел на неё. — Мы должны были заночевать в городе. Ты так устала, а до Эдема далеко.

— Там прохладнее. Кроме того, твоя мать будет нас ждать.

— В газетах будет резкая критика действий мадам Колиньи, — сказал Майкл. — Но ни одна газета не посмеет использовать происшествие для нападок на рабство.

— Майкл, любой, кто прочитает, что случилось, поймёт, — с жаром сказала Викки.

— Горькая правда в том, что на Юге недостаток свободы мысли, — сказал Майкл. — Я хочу сделать то, о чём говорили с Беном. О создании в Новом Орлеане группы сторонников Федерации. Меня настораживают распространяющиеся разговоры о расколе.

Поглощённая разговором с Майклом, Викки бросила беглый взгляд в окно и с удивлением отметила, что Колин свернул на дорогу к Эдему. Несмотря на усталость, почти жаль, что уже приехали.

В галерее сидели Сара и Эва.

— Здорово, что вы не приехали раньше, — проворчала Эва. — Жара как в духовке. В Европе никогда не бывает такой погоды.

— Вечер удался на славу, — проговорил Майкл. Викки увидела, как его мать подалась вперёд, вся превратившись в слух, — прочтёте об этом в завтрашнем «Пикьюне».

— Что случилось? — взволновано спросила Эва.

Медленно, стараясь говорить без сильных эмоций, Майкл рассказал, что произошло. В шоке и в молчании Сара с Эвой выслушали рассказ.

— Клодин сбежала с мадам Колиньи и её дочерью, — закончил Майкл. — Не знаю, возвращалась она в Эдем, или нет.

— Не будем тревожить Джека ночью, — решила Сара. — Утром он придёт, я с ним поговорю. — Её била дрожь. — Когда думаю о бедных замученных душах, мне становиться очень плохо.

— Я всегда знала, что в Жанне было что-то странное, — сказала Эва, пытаясь придать разговору налёт страшной тайны. — Всегда что-то тайное было между нею и Клодин.

— Мама, я не аболиционист, — спокойно сказал Майкл, — но этого достаточно, чтобы показать вам, как отвратительно рабство. Вы должны осознать необходимость в постепенном освобождении рабов.

— Из-за того, что прекрасная подруга Эвы оказалась чудовищем? — Сара перешла к обороне. — Прекрати истерику, Майкл.

— Мы были бы правы, если б уже завтра начали освобождение. Мама, ты умная женщина и, конечно, видишь, что Юг должен навести у себя порядок, пока горячие головы не нашли способ отколоться от Федерации.