Победитель (Лунная трилогия - 2) - Ежи Жулавский

Оказавшись один на один с посланниками в обширном главном зале, он немедленно стал расспрашивать их о судьбе оставленных за морем гарнизонов и новых поселенцев. Посланники, действительно, могли рассказать мало хорошего. Там шла ожесточенная борьба: люди, которым не давали покоя постоянные нападения шернов, вынуждены были отступить с самых дальних мест, чтобы сохранить остальную часть страны. Впрочем, шерны не рисковали вступать в открытый бой, вели против людей партизанскую войну. Мыслью Ерета было создать плотный, находящийся в постоянном контакте пояс застав, размещенных в укрепленных местах, но на это нужны были люди, люди и еще раз люди, которых все еще не хватало, несмотря на сильный наплыв из старых мест. Поэтому они оборонялись, как могли, устраивая время от времени походы на шернов, которых, в свою очередь, хотели держать в постоянном страхе. Но все это так измучило людей, что у них просто опускались руки, и было много таких, которые вслух говорили, что нужно бросать этот неприветливый край и возвращаться как можно быстрее за море на старые места.

Видимо, Ерет именно об этом писал в своих исчезнувших письмах. Устно он только велел сказать Победителю, чтобы он был спокоен о плодах своих трудов, пока он, Ерет, жив, страна будет в их руках. И приказал просить Победителя, чтобы тот устроил хорошую жизнь в старых поселениях и установил там обещанные законы, прежде чем вновь отправится на Землю.

Марек задумался, выслушав это сообщение. Посланники должны были возвращаться назад с новой партией поселенцев, он пообещал отослать с ними письмо к Ерету, предупредив, чтобы они его не потеряли. Он сразу же принялся за него.

Марек упомянул о трудностях, с которыми ему пришлось здесь столкнуться - и что с каждой попыткой люди все больше связывают ему руки, не желая новых порядков, так что временами он уже теряет надежду, что без употребления силы можно сделать какое-то добро. Но силы пока употреблять не хочет.

"Я рассчитывал еще на помощь и авторитет Малахуды,- писал он в конце,- но старик уже мертв... Он погиб таинственным образом, кажется, от руки плененного шерна, который ухитрился как-то сбежать. Я теперь один, и у меня только два пути на выбор... Бросить все и возвращаться на Землю, либо вызвать тебя с группой верных моих товарищей, с которыми мы вместе сражались с шернами, и установить тут порядок, устранив всех тех, которые мешают. Я все еще сомневаюсь и не знаю, какой из них выбрать. Все это очень грустно. Несмотря на обиду, которую ты таил ко мне, а может быть, по-прежнему таишь, я верю тебе, потому что знаю, что ты не мне, а делу предан всей душой. И я верю! что если я дам знак: приходи! - ты придешь. И станешь на мою сторону. Но я не знаю, должен ли я это сделать..."

Он продолжил письмо, излагая Ерету подробный план нового порядка, который хотел установить.

"Если случайно,- заканчивал он свое письмо,- я буду вынужден покинуть Луну, ничего не сделав, пусть, по крайней мере, после меня останется то, что я рассказываю здесь моим немногочисленным приятелям - и что теперь пишу тебе. Если наступит подходящее время, приди сам, собери моих оставшихся приятелей и закончи начатое мной дело. Может быть, действительно, нужно, чтобы вы сами сделали все это, а не я, пришелец с далекой планеты? Не знаю сейчас ничего; дни у вас долгие, прежде чем этот день закончится, может еще многое произойти и многое измениться..."

Он отдал письмо посланцам, которые зашли проститься с ним, потому что торопились отправиться на запад, к расположенным там поселениям, и уже оттуда ночью отправиться на юг.

После их ухода Марек запер двери в храм и начал в одиночестве ходить большими шагами по залу, размышляя. Он отчетливо понимал, что наступила последняя возможность попытаться повернуть людей на иной путь, нежели тот, по которому они шли до сих пор, если он не хочет признать свое поражение и уступить. Ведь,- размышлял он,среди людей много таких, которые поняли бы его добрые намерения и пошли бы за ним, если бы не коварство Элема. Действительно, Малахуда был прав: нужно было не ждать и не искать предлога, а сразу же после возвращения из-за моря приказать немедленно казнить Элема или, по крайней мере, заключить в тюрьму; и возможно, тогда все пошло бы подругому.

Он стиснул зубы и нахмурился:

- Да, или я, или он! - громко сказал он себе.- Другого выхода у меня нет!

Он почти жалел теперь о том, что сразу не написал Ерету, чтобы он приехал немедленно с группой воинов, но подумал, что, в конце концов, может справиться и сам. Он отбросил волосы, спадающие ему на лоб, и с высоко поднятой головой повернулся к дверям храма.

На площади стоял гул от большого скопления народа. Победитель, погруженный в свои мысли, до сих пор не замечал его, хотя он был слышен и в храме, особенно тогда, когда раздавались громкие выкрики. Только отворив двери, запертые изнутри на железный засов, Марек услышал эти голоса, но даже не сразу понял, откуда они исходят и что означают, а потом обрадовался, что народ уже собрался и не надо его созывать, чтобы поговорить с ним.

Он уверенным шагом вышел на высокое крыльцо перед храмом и сразу же громко потребовал, чтобы все замолчали, потому что он хочет говорить. И, действительно, наступила глухая тишина, но только на одно мгновение, потому что он не успел еще открыть рот, как отовсюду послышались возмущенные голоса, словно гул разбушевавшегося моря.

В этом сплошном гуле трудно было что-либо понять: Марек выхватывал только отдельные, громче других звучащие выкрики, все они были направлены против него. Кричали что-то об убийстве Малахуды, о шерне, напущенном на людей, о войске, оставленном на погибель, тут и там слышались оскорбления, особенно из уст последователей пророка Хомы и членов Братства Правды.

Марек спокойно смотрел на толпу, думая только о том, какое произведет впечатление на людей, когда он вызовет сюда Элема и раздавит его на их глазах,.. Он уже знал, что в эту минуту не может рассчитывать ни на чью помощь и ни на какое послушание и должен сам совершить это отвратительное действие. Он был готов к этому. Посмотрел в сторону, где на ступенях нового дворца первосвященника появился Элем в окружении охраны и своих приспешников. Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы крикнуть на него так, как кричат на собаку, чтобы она лежала у ног,- он был даже готов, если бы тот не послушался, проложить себе дорогу через толпу и притащить Элема в руках...

Но внезапно "го охватила безграничная тоска и бессилие, кото

рые обычно приходят на смену возбуждению. Бесцельность этого поступка, бесцельность вообще всех его попыток ясно встала перед его глазами. И в его душе зазвучали единственные слова: на Землю, на Землю!..