Химера - Тесс Герритсен

Затем он произнес:

– Подожди, Джек. Здесь много людей, которые ждут этого сообщения. Давай расскажем им новость. – Тодд повернулся к руководителю полета Эллису и победно поднял большой палец. – Уотсон очнулась! Она разговаривает!

То, что случилось потом, навсегда останется в памяти Гордона Оби. Он слышал, как все голоса слились в шумное «ура!». Он почувствовал, как Тодд похлопал его по спине. Лиз Джанни издала победный вопль. А Вуди Эллис радостно упал в кресло с потрясенным выражением на лице.

Но что Гордон запомнил лучше всего, так это свою собственную реакцию. Он обвел взглядом зал и вдруг почувствовал боль в горле, все поплыло перед глазами. За годы его работы в НАСА никто никогда не видел рыдающего Гордона Оби. И теперь не увидит, черт возьми.

Все еще кричали от радости, а Оби поднялся со своего кресла и вышел так, чтобы его никто не заметил.

Визг петель и звяканье металла эхом отразились от стен пустого военно-морского ангара, когда дверь кессона повышенного давления наконец распахнулась. Джаред Профитт видел, что первыми оттуда вышли два врача ВМС; оказавшись снаружи, оба глубоко вздохнули. Они более месяца провели в замкнутом пространстве и, казалось, несколько опешили от внезапного выхода на свободу. Они повернулись, чтобы помочь выбраться еще двум обитателям кессона.

Оттуда вышли Эмма Уотсон и Джек Маккаллум. Оба посмотрели на Джареда Профитта, который вышел к ним навстречу.

– Добро пожаловать в этот мир, доктор Уотсон, – проговорил он, протягивая руку для приветствия.

Она поколебалась, затем пожала ее. Она выглядела гораздо стройнее, чем на фотографиях. Более хрупкой. Четыре месяца карантина в космосе и пять недель в кессоне сделали свое дело. Она потеряла мышечную массу, ее глаза казались огромными и светящимися на бледном лице. Вновь отросшие волосы на ее голове были седыми и разительно контрастировали с остальной каштановой гривой.

Профитт посмотрел на врачей:

– Оставьте нас наедине, пожалуйста.

Он подождал, пока их шаги не затихли.

Затем спросил Эмму:

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Вполне, – ответила она. – Мне сказали, я больше ничем не больна.

– Ничем из известных заболеваний, – поправил он ее.

Это было важное замечание. Хотя ранавирус действительно уничтожал Химеру у лабораторных животных, они не могли что-либо прогнозировать в случае с Эммой. Можно было сказать только, что следов Химеры в ее организме больше нет. Когда они приземлились на борту «Эндевора», Эмме пришлось повторно сделать анализ крови, рентген и биопсию. Хотя все результаты были отрицательными, в ВИМИИЗе настояли, чтобы Эмма оставалась в барокамере до окончания анализов. Две недели назад давление упало до нормального, одной атмосферы. Но она по-прежнему была здорова.

Даже теперь Эмма не могла обрести свободу. Всю оставшуюся жизнь ее будут изучать.

Профитт посмотрел на Джека и заметил враждебность в его взгляде. Джек ничего не сказал, а просто обнял Эмму за талию, словно стремился защитить, и этот жест говорил вполне определенно: «Ты не сможешь забрать ее у меня».

– Доктор Маккаллум, надеюсь, вы понимаете, что решения, которые я принимал, имели под собой достаточные основания.

– Я понимаю ваши основания. Но это не значит, что я согласен с вашими решениями.

– Тогда мы, по крайней мере, оба все понимаем. – Профитт не стал протягивать Джеку руку: он чувствовал, что Маккаллум не пожмет ее. Поэтому просто сказал: – На улице вас ждут друзья. Не буду вас больше задерживать. – И повернулся, чтобы уйти.

– Стойте! – окликнул его Джек. – Что теперь?

– Вы свободны. Только время от времени будете проходить обследования.

– Нет. Что произойдет с людьми, которые виноваты во всем этом? С теми, кто послал Химеру?

– Они больше не могут принимать никаких решений.

– И все? – Голос Джека прозвучал гневно. – Ни наказания, ни последствий?

– С ними поступят как обычно. Так, как это бывает в любой государственной организации, включая НАСА. Перевод на другую должность. А потом тихая отставка. Не будет расследований, разоблачений и тому подобного. Химера слишком опасна, чтобы рассказывать о ней всему миру.

– Но ведь погибли люди.

– Всю вину свалят на вирус Марбург, который был случайно занесен на МКС больной обезьяной. Гибель Лютера Эймса спишут на вышедший из строя механизм спускаемого аппарата.

– Но кто-то же должен нести ответственность.

– За что, за неверное решение? – Профитт покачал головой. Он повернулся и посмотрел на закрытую дверь ангара; через щель в помещение проникал солнечный свет. – Это не преступление, за которое надо наказывать. Это люди, совершившие ошибку. Люди, которые не поняли, с чем имеют дело. Я знаю, вас это огорчает. И понимаю ваше желание найти виноватого. Но в этой истории нет злодеев, доктор Маккаллум. Только… герои.

Он обернулся и пристально посмотрел на Джека.

Некоторое время мужчины изучали друг друга. Профитт не увидел во взгляде Джека ни тепла, ни доверия. Но заметил уважение.

– Вас ждут друзья, – напомнил Профитт.

Джек кивнул. Они с Эммой подошли к двери ангара. А когда вышли наружу, в помещение ворвался ослепительный солнечный свет, и Джаред Профитт, сощурившись, мог видеть только силуэты астронавтов: рука Джека обнимает Эмму за плечи, они смотрят друг на друга. Под звуки восторженных голосов они вышли на улицу и исчезли в слепящем дневном свете.

Море

28

Падающая звезда, пролетев по небу, разбилась на сверкающие брызги. Эмма резко вдохнула, ощущая запах ветра над Галвестонской бухтой. Все, что было здесь, дома, казалось ей новым и незнакомым. Этот бескрайний простор неба. Покачивающаяся палуба яхты. Плеск воды, бьющейся о борт «Саннеке». Она так долго не испытывала простых земных радостей, что даже дуновение бриза казалось ей особенным. Во время нескольких месяцев карантина на станции она постоянно смотрела на Землю, тоскуя по запаху травы, вкусу соленого воздуха, теплу земли под своими босыми ногами. «Когда я снова окажусь дома, если я когда-нибудь там окажусь, я больше никогда оттуда не уеду».

И вот наконец она наслаждалась видами и запахами Земли. И все равно по-прежнему обращала тоскующий взгляд к звездам.

– Ты мечтаешь вернуться туда? – спросил Джек так тихо, что его слова тут же растаяли на ветру. Он лежал рядом на палубе «Саннеке», держа ее за руку, и тоже смотрел в ночное небо. – Ты когда-нибудь думала: «Если у меня будет еще одна возможность отправиться туда, я не откажусь от нее»?

– Я думаю об этом каждый день, – тихо призналась она. – Как странно. Когда мы были там, на орбите, мы говорили о возвращении домой. А теперь, дома, мы постоянно думаем о том, как бы снова вернуться туда.

Она провела пальцами по той части головы, где отрастала седая прядь волос. Она нашла узловатый след от шрама в том месте, где Джек сделал надрез скальпелем. Это вечное напоминание о том, что ей пришлось пережить на станции. Нестираемая печать ужаса на ее плоти. И все равно, глядя в небо, Эмма чувствовала былую тоску по космосу.

– Наверное, я всегда буду надеяться, что такая возможность представится, – призналась она. – Я как моряк, всегда мечтающий вернуться в море. И не важно, что они пережили в последнем плавании. И как пылко целовали землю, когда оказались на берегу. Со временем они начинают тосковать по морю и всегда хотят вернуться.

Но она никогда не вернется в космос. Она моряк, навсегда привязанный к земле, а вокруг простирается манящее, запретное море. Космос для нее закрыла Химера.

Хотя врачи Космического центра Джонсона и ВИМИИЗа не смогли обнаружить в организме Эммы следов инфекции, они не были уверены, что с Химерой покончено. Она могла находиться в состоянии спячки, тихо и незаметно обитать в организме Эммы. Никто в НАСА не осмеливался предсказать, что случится, если Эмма вернется в космос.

Поэтому она никогда туда не вернется. Она стала астронавтом-привидением – все еще член отряда, но без надежды на назначение. Теперь за мечтой будут гнаться другие. На станцию уже отправили новый экипаж, закончивший ремонт и биологическую очистку, которую начали Эмма и Джек. В следующем месяце на борту «Колумбии» прибудут последние запчасти для поврежденной фермы и солнечных батарей. МКС не погибнет. Слишком много жизней положено на то, чтобы воплотить орбитальную станцию в жизнь; бросить ее сейчас было бы бессмысленной жертвой.

Еще один метеор прочертил небо – он упал, словно затухающий уголек, и исчез. Они с надеждой ждали еще одного. Многие люди, глядя на падающие звезды, должно быть, думают, что они – знак небес или ангелы, спускающиеся с неба, а может, просто повод загадать желание. Эмма видела в них то, чем они были на самом деле, – частички космического мусора, заплутавшие путники из холодных и мрачных космических пределов. А то, что это просто камешки со льдом, не мешало ей любоваться ими.