Экономист под прикрытием - Тим Харфорд

Президенты обычно с большим энтузиазмом выступают за свободную торговлю, потому что им нужны голоса избирателей всей страны, так что они относительно меньше благоволят протекционистам на местах. Неудивительно, что пошлины в США снизились с 45% до 10% за два десятилетия после 1934 года, когда президент Рузвельт убедил Конгресс предоставить ему и будущим президентам право без одобрения парламентариев снижать импортные пошлины в ответ на встречное снижение экспортных пошлин на американские товары. С тех пор как ответственность за торговую политику перешла к президенту, пошлины всё снижаются и снижаются.

Конечно, и президенты не полностью защищены от лоббистских групп: голоса избирателей Флориды на недавних президентских выборах были так важны, что защита тамошних производителей сахара в ущерб всей нации гарантирована. Идеальных политических систем не бывает, но для демократий характерно более благосклонное отношение к торговле, ведь снижение торговых барьеров идет во благо обычным людям.

Теперь вы уже знаете, что я большой любитель и кофе, и пива. Мой любимый кофе поставляется из Тимора. Любимое пиво — из Бельгии. Моя жизнь намного счастливее благодаря сборщикам кофейных зерен в Тиморе и бельгийским пивоварам. Надеюсь, мне удалось убедить вас в том, что и их жизни счастливее благодаря мне. Фундаментальная характеристика того рода социальных взаимодействий, которые обычно изучают экономисты, заключается в том, что выигрывают все.

К несчастью, некоторым достается больше, чем другим. Мои дела идут неплохо, бельгийцы тоже в порядке, а вот тиморцам не позавидуешь. Не будь торговли, их положение было бы ещё хуже, но это не значит, что можно расслабиться и забыть о них.

Те, кто выращивает кофе, бедны, потому что они не обладают властью дефицита. На свете полно мест, где может расти кофе. Выращивание кофе для массового рынка требует упорного труда, но для этого не нужно обладать какими-то особыми навыками. Ни один отдельно взятый фермер не в силах повлиять на рыночную цену. Даже когда страны пробуют действовать в унисон, власть дефицита невелика: когда крупнейшие производители попробовали организовать картель, Ассоциацию стран — производителей кофе, контролирующий две трети мирового производства, затея провалилась. Всякий раз, когда картелю удавалось поднять цену, новые фермеры в очередной стране быстро обнаруживали, что выращивание кофе — дело выгодное. Отличный пример — Вьетнам. Несколько лет назад кофе в стране вообще не рос, а нынче страна занимает второе место в мире по объёму его производства. Картель, предназначенный для эксплуатации власти дефицита, будет работать, только если новым производителям непросто выйти на рынок.

Не будем забывать, что одной из причин, почему выращивать кофе могут бедные фермеры, является то, что кофе не растёт во Франции или Флориде, так что богатым фермерам нет никакого интереса агитировать за высокие тарифы. Необработанный кофе относительно свободен от торговых ограничений; поэтому ещё одно следствие ограничений на ввоз говядины, риса и зерна заключается в том, что фермеры из бедных стран вынуждены уходить в другие ниши — например, кофе, — где места хватает не для всех.

Раз начать бизнес по выращиванию кофе так легко, рискну дать прогноз: фермеры, выращивающие кофе, не станут богатыми до тех пор, пока не разбогатеет большинство людей. Если бы кофейные фермеры разбогатели, а все другие фермеры и рабочие на потогонных фабриках — нет, то эти другие переключились бы на выращивание кофе. Высокие цены на кофе невозможно будет удержать, пока рабочие на потогонных фабриках не превратятся в хорошо оплачиваемых «синих воротничков», которых не прельщает перспектива стать кофейными фермерами, пусть даже преуспевающими.

Нужно понять, что узконаправленные инициативы типа «справедливого» кофе и «чистой от пота» одежды никогда не приведут к существенному улучшению жизней миллионов людей. Некоторые, подобно кампании против покупки Нью-Йорком униформы в бедных странах, причиняют прямой вред. Другие, подобно множеству брэндов «справедливого» кофе, повышают доходы некоторого количества фермеров и не наносят особого вреда. Но они не решают главной проблемы: кофе выращивается слишком много. При малейшем намёке на то, что выращивание кофе становится выгодным занятием, отрасль немедленно заполоняют отчаявшиеся люди, у которых нет лучшей альтернативы. Правда такова, что только комплексное развитие бедных стран может поднять уровень жизни самых бедных людей, поднять цены на кофе, повысить оплату и улучшить условия труда на обувных фабриках.

Возможно ли такое системное развитие? Несомненно. Миллиарды людей в развивающемся мире живут намного богаче своих родителей. Продолжительность жизни и образовательный уровень растут даже в странах, которые не становятся богаче. Всё это лишь отчасти благодаря свободной торговле, есть и другие факторы. Чтобы развивающаяся экономика устойчиво росла, нужно провести множество различных реформ. Есть в мире страна, которой удалось сделать это на благо большего числа людей, быстрее и с худших стартовых позиций, чем любой другой стране в истории. Именно там мы и завершим наше путешествие.

Глава 10

Как стал богатым Китай

— О, БОЖЕ! — ВОСКЛИЦАЮ Я.

Мы с женой стоим посреди Народного парка в центре Шанхая. Народный парк — это Центральный парк[39] XXI века. Увидев его, я испытал столь же головокружительный прилив эмоций, что и в первый мой визит на Манхэттен. Выйдя на открытое место, в полной мере ощущаешь зрительное воздействие шанхайских небоскрёбов. Один, увенчанный великолепной короной из четырёх зеркальных зубцов, сходящихся в правильной точке, — это Крайслер-билдинг[40] наших дней. Здание развёрнуто вокруг своей оси на сорок пять градусов, так что верхние сорок этажей вытянулись по диагонали к нижним сорока. Другой небоскрёб — счастливый обладатель гигантского стеклянного атриума, подвешенного над городом на высоте шестидесяти этажей. Не все они отвечают безупречному вкусу: куполообразный пентхаус одного из них выглядит так, будто его умыкнули со съёмок одного из фильмов 1950-х про летающие тарелки. Всего там, наверное, было около тридцати небоскрёбов, среди них полдюжины — настоящие великаны. И все как один новёхонькие.

— О, Боже, — вырывается у Фрэн.

— Когда ты последний раз была в Шанхае?

— Лет десять назад.

— Сколько из них стояли тогда?