Сент-Женевьев-де-Буа - Марина Юденич

— Погоди, бабушка, о чем ты говоришь? — Поляков тоже говорил шепотом и очень торопился. Он чувствовал, что в невнятных словах бабушки кроется что-то важное и спешил выяснить что именно, пока и она не исчезла.

— Прости, Митенька, но мне и так не следовало тебе ничего говорить, потому, что нас могут услышать и тогда весь наш с Коленькой план сорвется — Каким Коленькой, бабушка, о ком ты говоришь?

— Господи, Боже мой, Митенька, какой ты стал бестолковый Конечно же о твоем отце, моем зяте — Коленьке, о ком же еще! Но все, больше мне нельзя с тобой оставаться. Прощай! И ничего не бойся! Он не сможет причинить тебе зла, я ему не позволю… — голос бабушки звучал все тише и силуэт ее как бы растворялся в синем полумраке занимающегося за окнами рассвета.

— Бабушка, — закричал Поляков и захлебываясь собственным криком, словно подброшенный им как распрямившейся внезапно пружиной, сел на кровати.

Комната была пуста, в раскрытые окна спальни вливалась вместе с первыми косыми лучами солнца и холодным свежим утренним ветром, громкая переливающаяся и искрящаяся всеми нотами и малейшими их оттенками, мелодия птичьего хора. Он взглянул на часы — было без пятнадцати шесть, через пять минут должен был зазвонить будильник.

Он уже был на подъезде к аэропорт, когда в машине зазвонил телефон.

Звонила мать.

— Возможно, тебе это не интересно, — произнесла она в обычной своей манере, однако, не поздоровавшись с ним, и не назвав себя, как делала обычно, — но сегодня ночью умер твой отец. Не дожидаясь ответа и не сказав больше ни слова, она повесила трубку.

Он все-таки доехал до аэропорта. Но общее решение было однозначным — он, конечно же остается и присоединяется к ним, как только сможет — они летят сейчас, как было запланировано вчера и начинают работать без него. Его возражения они слушать не пожелали, собственно, он особенно и не возражал Не проститься с отцом было бы дикостью.

Беслан Шахсаидов

Было уже очень поздно, настолько поздно, что вполне уместно было бы сказать, что еще очень рано одним словом, часы показывали что-то около четырех утра, когда Алексей Артемьев добрался домой. Однако первое, что он сделал, переступив порог своей квартиры, причем, сделал не колеблясь ни секунды — набрал сложный, состоящий из множества цифр номер Беслана на маленьком аппарате мобильного телефона. Он приготовился к долгому ожиданию ответа и был весьма обеспокоен даже возможностью варианта, при котором Бес до утра не ответит вовсе. Однако все это оказалось напрасным Бес отозвался мгновенно после первого же сигнала, даже не дав ему прозвучать до конца, словно и не было у него теперь других дел, как только сидеть и ждать известий от Лехи. Быть может, так и было на самом деле, но знать об этом мог только сам Бес. Очевидным было лишь то, что он отозвался мгновенно и голос в трубке отнюдь не был голосом внезапно разбуженного человека — Слушаю, Леха! Скажи, пожалуйста, что звонишь меня порадовать — Можно и так сказать, Беслан — Слава Аллаху — Однако мне надо согласовать с тобой несколько вопросов — Согласовывай, Леха Все что угодно.

— Во-первых, мы собираемся прилететь завтра — Мы — это?..

— Это-я, — откровенно говоря, Леха этого разговора боялся Собственно, боялся он не разговора, а реакции Беслана на принятые ими решения То, что казалось очевидным для тех, с кем только что расстался он, покинув гостеприимную дачу Полякова, могло не показаться таковым полевому командиру, генералу и террористу номер один — Беслану Шахсаидову. Тревога Лехи имела еще одно основание, которое постепенно проступало для него едва ли не на первый план в череде всех его, числом немалых, тревог и волнений. Выходило так, что один лишь он четко осознавал то обстоятельство, что кроме известных и, собственно, подробно обсужденных этой ночью опасностей или по, меньшей мере, неприятных неожиданностей, которые могли ожидать их на месте, к которому все они так настойчиво стремились, была еще одна. Суть ее заключалась в том, что попав в глухие степные места, они практически полностью и безраздельно оказывались во власти Беса. Граница была рядом, отряд его был великолепно экипированным, включая технику и оружие-местным властям, даже при желании тягаться с ним было не под силу. Об этом Артемеьв умолчал и теперь это грызло его все сильнее. Сейчас он спешил урегулировать это вопрос с Бесом, чтобы получить хоть какие-нибудь гарантии безопасности для все них, хотя в то же время прекрасно отдавал себе отчет в том, что непредсказуемый, переменчивый нрав Беса, по сути, сводит на нет надежность любых гарантий. И все же Леха спешил, и, как бывает в страхе — одновременно медлил. Поэтому, отвечая на вопрос Беса о том, кто это "мы ", начал с себя.

Потом повисла пауза. От Беса метания Лехи не скрылись — Это понятно, что ты. Ну и кто же с тобой? Давай, выкладывай — дивизия спецназа? — Бес коротко недобро рассмеялся — Ну, какая дивизия! Шутки у тебя… Помнишь, я говорил о специалистах по пара — нормальным явлениям? — Леха снова сделала паузу Разговор явно давался ему с трудом — Помню, конечно Я сказал — вези, послушаю Так что, везешь?

— Да, это очень хорошая женщина и лучший в Москве специалист, так что я бы хотел…

— Ну, Леха, мы же не пещерные люди, как вы о нас пишите. Я понял — волосок с головы твоей женщины не упадет. Если только ветром сдует Слово даю, мое слово Достаточно?

— Вполне.

— Еще кто? Или ты за женщину так переживал, что дара речи лишился?

— Нет, еще два человека И вот о них я хотел тебя просить, Беслан — Что за люди?

— Один русский, но из Парижа. Князь Куракин Он занимался историей семьи фон Палленов, ну той девушки, которую убили и ее тетки-настоятельницы — Князь? Отлично. Примем, как полагается. Князей надо уважать, так предки учили. Что же тебя волнует, Леха? Говори, не тяни — Понимаешь, Бес, друг этого князя, он сам нашел меня, прежде, чем я на него вышел, хотя я уже знал, кто он…

— Сын этого чекиста, да? — если Беслан и заволновался, сделав такое предположение, то выразилось это волнение лишь в едва заметном изменении интонаций его ровного слегка насмешливого голоса — Внук. Сыновей у него не было, только дочь.

— О-о-о! Да ты молодец, Леха! Не только нашел потомков, но и везешь сюда. Поздравляю!

— Подожди, Беслан. Во-первых, как я тебе уже сказал, это он нашел меня, потому что он сам начал раскапывать эту историю — Какую историю? Он что в курсе того, что случилось с Ахметом?

— Теперь в курсе Но эта история, она, понимаешь, происходила не только там, в степи, но и с ним, когда он был в Париже Там он чуть не погиб. Но причина, очевидно, та же, что и с Ахметом — Ничего не понимаю — Послушай, Бес Это долгая и очень запутанная история. Мы все летим, чтобы в ней до конца разобраться и, конечно же, рассказать тебе обо всем — Вот и отлично Летите, голуби, на месте, разберемся, если будет на то воля Аллаха — Нет, Бес, так не пойдет, Понимаешь, этот человек, который внук, Дмитрий Поляков….

— Как ты сказал, его зовут?

— Поляков. Дмитрий. Но выслушай меня Бес, пожалуйста, мне это важно — Слушаю, Леха, слушаю Я по-моему только и делаю, что слушаю тебя Говори, дорогой — Так вот, этот человек, Дмитрий Поляков, он тоже хочет разобраться во всем и он тоже, как бы тебе объяснить, получается, что жертва собственного деда. Он — с нами. Ну как тебе объяснить это? Понимаешь, он не враг И это будет высшая несправедливость — наказывать его за то, что натворил тогда, да и потом тоже его дед. Понимаешь, Бес?

— Нет, Леха, ни черта не понимаю А главное, не понимаю, что ты хочешь от меня услышать?

— Дай мне слово, Бес — Какое слово, Леха?

— Что ты не тронешь этого человека Поверь мне, он и так уже наказан, очень сильно наказан. Даже ты не сможешь так наказать.

— Хорошо, Леха. Хотя я и теперь не очень понимаю, о чем ты говоришь, Но давай договоримся так. Вы прилетайте и если то, что вы поймете и я пойму здесь на месте окажется так, как ты говоришь, то даю тебе слово — он уедет, как приехал. Никто не причинит ему вреда Но, слышишь меня, Леха? — если все это окажется так, как ты сейчас говорил. Ты меня понял?

— Да, Беслан — Так вы летите завтра, вернее уже сегодня?

— Да, Беслан — Хорошо, мои люди встретят вас.

Они отключили телефоны одновременно и каждый подумал про себя почти одинаковую по звучанию, но совершенно противоположную по смыслу фразу. " А куда ты денешься? " — подумал Беслан Шахсаидов, и за тысячи километров от него эхом отозвался Алексей Артемьев " А куда я денусь? " — зло спросил он себя, и этот вопрос спокойствия ему не добавил. Но время подгоняло — и он начал торопливо собирать вещи. Про то, что Дмитрий Поляков не сможет в этот день лететь с ними, он еще ничего не знал.

Артемьев был недалек от истины, предположив, что Беслан не спал в момент его звонка. Это на самом деле было так. Спал последнее время Беслан вообще как-то странно. То есть ночами он определенно не спал, мог потом не спать и днем — так длилось двое, а иногда и трое суток. Потом сон вдруг наваливался на него, более похожий на беспамятство, он проваливался в какую-то безмолвную черную бездну, едва успев добрести до кровати, а то и растянувшись прямо на траве, где-нибудь в укромном заповедном местечке, благо территория, которую контролировали его люди это позволяла.