Влюбленные антиподы (СИ) - Горышина Ольга

— То, спасибо.

— Как ты?

— Плохо.

— Как всегда, короче! — ухмыльнулся он. — Доковыляешь до пляжа или на машине поедем?

— По этой дорожке? — Меня аж передернуло. — Нет уж, спасибо…

— Пойдём в ресторан напротив магазина, — не унимался Кузьма. — Тут пять минут ехать.

— А как же традиция?

Я попыталась подколоть его не со зла, а чтобы он прекратил быть таким серьёзным.

— А как же ножки?

— Дойдут! — заявила я уверенно.

Избавившись от полотенца, я вообще чувствовала в себе силы свернуть горы. Или эти силы дал мне сентябрьский марафон?

И мы дошли до пляжного ресторанчика рука за руку — вернее, держал он, а я делала вид, что держусь. Мне нравилась его забота больше, чем насмешки. Пусть думает, что я страдаю. Так спокойнее.

— Нельзя объять необъятное, верно? — начал Кузьма очередные философские рассуждения вместо того, чтобы просто есть. — Если тебе понравилось место, не скачи галопом, а просто сделай все возможное, чтобы вернуться. Верно?

— Верно.

Если тебе нравится парень, то дай себе шанс удержать его, даже если он один на сто. Ну, а вдруг? Вдруг Тихонову захочется отношений именно со мной? Я ведь первая, с кем он делил постель столько ночей подряд. И не думаю, что он каждой своей бабе прокладки покупает. Вряд ли они приходят к нему во время наступления Красной армии…

Да что загадывать! Мы ещё здесь, на море, в окружении гор, над нами бескрайнее небо и вообще… Вообще стало как-то спокойнее и грусть от расставания с Хорватией перестала быть такой уж грустной. Или я вчера грустила совсем не о ней, а о нем. А он в какой-то мере не собирался со мной расставаться. Во всяком случае пока. Я его временная девушка, а ведь нет ничего более постоянного…

— Даш, о чем ты сейчас думаешь?

Да так я тебе и сказала!

— О тебе! — Но не о том, о чем ты подумал! — У тебя все плечи шелушатся…

Улыбка погасла — да так тебе и надо! Скашивай, скашивай глаза на плечи!

— Я что-то сомневаюсь, что в Питере буду ходить в майке. Кстати, о птичках…

Он сунулся в телефон, и улыбка его стала ещё шире и лучезарней.

— Ночью будем плюс восемь. В майке на меху самое оно…

Я улыбнулась в ответ:

— Давай никуда не поедем!

Я улыбалась, но мне так хотелось, чтобы мои слова не только прозвучали серьёзно, но и были восприняты всерьез. Здесь Тихонов простой как валенок, но ведь в Питере он был и будет совершенно другим… Штамп, который поставит в паспорт пограничник, поставит крест на курортном романе, а станет ли наш роман обычным? Нет, ведь сам Кузьма не обычный, он с другой планеты…

— Честно? — губы его дрогнули в улыбке, а мои в ней растянулись и застыли. — С удовольствием! — Мое сердце ухнуло, а что делает сейчас его сердце, вот вопрос?! — Только тогда у меня не будет денег, чтобы отвезти девушку на курорт…

Девушку… Нет, он не оговорился, не назвав имя девушки. Он ничего не обещает, кроме марафона. Потому что никто не будет терпеть его в майке, потного и с облезающими плечами, кроме… Меня! Таська бы долго и громко смеялась надо мной…

Я с тоской взглянула на море, когда мы вышли из ресторана, и толкнула Кузьму в спину — иди мол, купайся…

— Без тебя не пойду. У нас день солидарности.

— Да ну тебя! — бросила я весело, прикусывая тайком дрожащую губу.

— Я же сказал тебе, что мы в этом отпуске все делаем вместе…

В отпуске. В этом. Ну да, а потом… Суп с котом!

— Иди поплавай. Я не обижусь.

Да я ни на что не обижусь. Не имею права. Я не имею на Кузьму никакого права. Он подарил мне отпуск — спасибо ему за это. Таскал по музеям — пусть я ничего в них и не увидела, но он оставил в музейных кассах приличную сумму. Он покупал мне подарки — и даже один на Новый год — и пусть они не были мне нужны, но он тратил не только деньги, но и время на их поиски… И даже запаковал. Он странный. И мне его не понять. Сказала же — он из другого теста, из другого мира… Хороша Маша, да не наша…

— Даш, если бы я хотел, я бы пошел… — вспылил Кузьма, скидывая с плеча мою руку.

Ну наконец-то озвучил причину солидарности — ему просто не хочется плавать! А я-то губу раскатала… Закатывай скорее обратно, а то напридумывала уже себе невесть что! Да, да, никто не знает, что будет в Питере, даже он сам не знает! Может, тут он и строит на сентябрь совместные планы, а по факту… Подвернется дома другая девчонка или та же Таська решит поехать с братом — и все… Пока, пока, комарик… Прихлопнуть тебя, чтоб не жужжала над ухом!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну и чего тогда будем делать полдня? — спросила я с неприкрытым вызовом.

— Ничего, — он засунул руки в карманы шортов и встал в позу. — Пойдем домой под кондиционер. Даш, ну чего ты завелась? Мир не рухнул!

Твой мир точно стоит на месте! А вот мою крышу снесло давно, а сейчас и ноги, кажется, отказывают слушаться…

— Блин, Даша, ты предупреждай!

О чем? Я сама не поняла, как оказалась у него на руках. Впрочем, лишь на секунду, в другую он уже поставил меня на землю, прижав спиной к ограде ресторана.

— Это нормально для тебя, да? — спросил он непонятно о чем!

— Бывает… — Если он о головокружении.

— Тогда что спрашиваешь, что делать будем? Валяться под кондиционерами. Ты дойдешь или тебя донести?

— Дойду, — буркнула я под испытующим взглядом. Будут еще меня тут всякие таскать.

— Дура ты, Дашка, непробивная!

И я еле успела ухватиться за его шею. Голова не кружилась… Ага, до того самого момента, как он рванул меня вверх. У меня есть свои ноги. Я на них стою. Пусть не крепко, но не падаю! А тебе вот просто надо систематически выбивать почву у меня из-под ног — реально и фигурально!

Глава 60 "Не-конец"

— Это что такое? — спросила я, когда открыла холодильник, чтобы освежить живот и голову холодным йогуртом.

Холодильник был забит колбасой и сыром.

— Что это такое? — повторила я, обернувшись.

— Не видишь? — Кузьма пожал плечами. — Презенты из Хорватии.

— Для кого?

— Для наших родственников. Поделим по-братски, — добавил он с неприятной улыбкой. — Даш, ты опять заводишься? Из отпуска надо привозить то, что ни за какие деньги в России не купишь. Это сыр для козлов, например. И вот!

Он поднял с пола пакет, музыкальный. И извлек из него склянки. Довольно красивые. Пузатенькие со стеклянным шариком-крышкой — по темному стеклу белым шло название СЛАНО.

— Искал сливовую наливку, но нашел только вишневую. Но, может, она тоже ничего. Мне понравилась бутылка. Подарочный вариант. И вот еще, — Новые бутылки оказались тонкими и высокими, треугольной формы с силуэтом церкви и надписью ДУБРОВНИК. — Это ореховица, та самая, их знаменитая. Вина не стал покупать. Что-то еще хочешь купить?

— А ты? — спросила я с незапланированным вызовом.

— Хорошее настроение для тебя в магазине не продают, а то я бы прикупил пару килограммчиков про запас.

Про запас? А он тебе нужен, этот запас? Или ты все берешь в больших количествах — если не на одну, так на всех хватит… Оптом.

— Тебе больно, поэтому ты злишься? Или я что-то сделал или наоборот не сделал, и ты злишься на меня?

— Мне больно!

Я снова открыла холодильник, который со злости на расточительность Кузьмы захлопнула, и вытащила из дальнего угла бутылку йогурта. Мог хотя бы на дверцу переставить!

— Не закрывай!

Он вытащил коробку с соком из черной смородины. И вот мы сели друг против друга. Наш стол превратился в бревно, на котором двум баранам будет ну никак не разойтись. Мы можем только бодать друг друга взглядами. Говорить у нас не получается. Мы же с разных планет и языки у нас тоже разные. Наша вашу не понимать, вашу мать!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я вцепилась в горлышко йогуртовой бутылки не губами, а зубами. Мне хотелось кусаться! Бешеные собаки, наверное, чувствуют то же самое, что я сейчас.

— Даш, иди поспи. Впереди тяжелый перелет. В час ночи мы еще в Пулково будем. Пока до дома доберемся.