Черновик - Сергей Лукьяненко

Несколько мгновений мы боролись, дергая трость через стол, но силы были равны. Его функция, пусть и полуразрушенная, была слишком близко.

Я понял это первым. И отпустил трость за мгновение до того, как и Кир Санычу пришла в голову та же мысль.

Он удержал равновесие, все-таки его реакции намного превосходили человеческие. Но погасить инерцию не смог и смешно побежал назад, держа перед собой на вытянутых руках трость. Очень удачно ему под ноги подвернулся стул, и Кирилл Александрович упал навзничь.

Продолжать драку я не собирался. Развернулся и кинулся к дороге. Пока время еще ускорено, надо этим пользоваться. Я чувствовал, что долго мое фантастическое состояние не продлится.

Спецназовцы начали реагировать. Один за другим летели на землю пиджаки и плащи, обнаруживая маленькие короткоствольные автоматы. Все это происходило очень быстро по человеческим меркам, хотя и до смешного медленно для меня.

Но гораздо больше меня насторожили несколько человек, за оружием не потянувшиеся. Они поднимали руки, прижимали их к шее, морщились будто от короткой, ожидаемой боли. Я как раз пробегал мимо, когда их ладони разжимались, роняя маленькие пластиковые шприцы. И почти тут же уколовшиеся спецназовцы начинали двигаться быстрее.

Это походило не то на кошмарный сон, не то на фильм про нашествие зомби — неповоротливых, неуклюжих, но внезапно почуявших живого человека и начавших ускоряться. Застрочил первый автомат — неспешно, с короткими паузами между выстрелами, «так-так-так». Над левым плечом прошла в небо очередь.

Плохо. Очень плохо. От пуль я не увернусь. Чудеса бывают только в кино, человеческое тело не способно двигаться с такой скоростью, чтобы соперничать с пулями.

Я метнулся в сторону кафе, решив укрыться за зданием и уходить к башне кружным путем.

Но навстречу мне выбежал чернокожий официант Роман. Именно выбежал. В одной руке он держал поднос, на котором стояли две кружки пива, в другой — длинное, расшитое на манер рушника, с цветным кантом по краям, полотенце.

— Ты не оплатил счет! — задорно выкрикнул он.

Он двигался с моей скоростью! Он тоже был функционалом!

Функционал-официант! Что такой должен уметь?

Ну, утихомиривать перебравших гостей, к примеру…

— Прочь! — Я попытался обойти его, но Роман сместился навстречу. Взмахнул рукой, жестом фокусника протянул полотенце в ручки пивных кружек. Поддернул полотенце за середину и закрутил — невиданное оружие, скрученный из полотенца жгут с двумя пивными кружками на концах. В кантик полотенца, видимо, были вшиты какие-то стержни — они встали в ручках враспорку и держали кружки. Хлопья пены и брызги окутали Романа мутной пивной радугой. Раскручивая импровизированное боло, он надвигался на меня.

Твою мать… сзади целятся два десятка автоматных стволов, а впереди переселенец из Эфиопии, готовый орудиями своего труда постоять за новую родину!

Решение было таким неожиданным и нехарактерным, что я сам не сразу осознал, что именно я выкрикнул:

— На кого руку поднял? На белого господина?

Эффект был потрясающий! Никогда, похоже, не сталкивавшийся с расизмом чернокожий паренек Рома остолбенел. Рука у него разжалась, и пивные кружки, вращаясь на полотенце, сорванным вертолетным винтом взмыли вверх. У спецназовцев, работавших сейчас на инстинктах и стимуляторах, реакция была однозначная — они принялись палить по возникшему в небе сверкающему кругу. На нас стала медленно оседать стеклянная пыль, перемешанная с пивными брызгами и рваными тряпочками. Роман так и стоял столбом, ошеломленный моими словами, когда я пробежал мимо и нырнул за угол. Вовремя — автоматы застрочили вновь, зазвенели стекла кафе, зашлепали о штукатурку пули. Идиоты — там же полно людей!

Я бросился к дороге. И обнаружил идущих навстречу детей во главе с Марианной.

Если бы я только что не обложил Романа — я бы не свернул. Продолжил бы бежать, прикрываясь зданием и чернокожими детишками. Станут стрелять вслед — не моя вина.

И если бы эти дети были белыми или хотя бы вперемежку черными, желтыми и белыми, тоже бы не свернул.

Но после выкрикнутого в адрес Романа оскорбления прикрываться толпой негритят я уже не мог. Словно это превращало послужившую оружием брань в жизненную позицию.

Я снова стал забирать влево. Выходя под удар автоматчиков, обрекая себя на лишний крюк по лесу, но оставляя бывших жителей Берега Слоновой Кости вне сектора обстрела.

Зато в этот сектор влез я.

В меня попали, когда я уже нырял под спасительное прикрытие деревьев. Пули щелкали по веткам, сыпались листья и древесная щепа, накатывал какой-то подозрительный и неприятный рев — и в этот миг что-то толкнуло меня в плечо, отозвалось — не болью, а дружеским тычком: «Давай, давай, быстрее беги!»

Я и бежал. В плече начало пульсировать, но я бежал, я все еще был ускорен, расстояние до мемориала все увеличивалось, и пули автоматчиков меня уже не доставали.

Зато в небе над лесом появились два вертолета. У меня не было времени их разглядывать, я заметил лишь серо-зеленую негражданскую расцветку — и по два огненных цветка, распускающихся на подвесках каждого вертолета.

Только бы не ракеты!

Это были скорострельные пулеметы. Не короткоствольные дуры, с которыми поперли на меня спецназовцы, а настоящие военные машинки. Где-то передо мной рухнуло деревце, чей ствол перерубили пули. За спиной кто-то стал кричать — то ли со страха, то ли раненный шальной пулей.

Я попытался бежать быстрее, но это уже было не в моих силах. Наверное, мышцы оторвались бы от костей, попытайся организм выполнить приказ.

Вторая пуля перебила мне ногу, когда башня была метрах в десяти. Голень хрустнула и словно взорвалась фонтаном крови. Я взвыл от боли, упал, покатился вниз по склону. Башня рядом. Башня спасет. Ее можно уничтожить только термоядерным взрывом.

Еще две очереди прошли мимо. Вертолеты зависли, молотя в мою сторону нескончаемо длинными очередями. К ним спешил третий, так спешил, что начал стрелять с расстояния километра в два и на удивление удачно — несколько пуль ударили в кирпич над моей головой. Я услышал мягкое шлепанье, с которым плоские свинцовые лепешки отскакивали от кирпичной стены.

Я уже открывал дверь, привстав на коленях и волоча перебитую ногу, когда в меня вошла третья пуля. Куда-то в поясницу, аккуратно посередине спины, дробя позвонки, разрывая кишечник и мочевой пузырь, перемешивая все содержимое малого таза в кисель из крови и дерьма. Боль плеснула по позвоночнику огненной рекой и исчезла, будто где-то внутри меня перегорели, не выдерживая нагрузки, предохранители. И сразу же пропало ускорение — размеренный такт пулеметных очередей слился в стрекот взбесившейся швейной машинки. Ноги онемели. Я ничего не чувствовал — только руки еще едва-едва шевелились.