Сказки В. Гауфа - Вильгельм Гауф

ряды принимаются только люди хорошо одетые и свободные, а не слуга с базара. Так вот, если б вы могли устроить, чтоб раз в неделю я мог явиться туда, да чтоб меня не сразу узнали по лицу».

— «Желание вполне подходящее для всякого благородного молодого человека», — приветливо сказала фея; — «отец твоей матери был храбрейшим человеком в Сирии и дух его, по-видимому, перешел к тебе. Заметь этот дом. Каждую неделю здесь будет готова для тебя лошадь и два конных конюха, оружие, одежда и вода для лица, которая сделает тебя неузнаваемым для всех. А теперь, Саид, иди домой! Выжди спокойно время, будь умен и добродетелен по-прежнему. Через шесть месяцев твой свисток загудит и Зулейма всюду услышит его».

Юноша, глубоко тронутый, простился с своею благодетельницею. Он заметил себе дом и улицу и пришел обратно к Калум-Беку.

Он поспел на базар как раз вовремя, чтоб спасти своего хозяина. Вокруг лавки стояла огромная толпа, мальчишки прыгали и кривлялись вокруг купца, взрослые смеялись. Сам он стоял бледный от злости, в полном замешательстве, с шалью в одной руке и покрывалом в другой. Эта странная сцена был, вызвана следующим. Когда Саид ушел, Калум вздумал сам занять место приказчика у лавки и стал выкрикивать товар, но долго никто не подходил к старому непривлекательному торговцу. Шли двое мужчин по базару, намереваясь купить подарки для своих жен. Они уже раза три прошли взад и вперед по улице и видимо кого-то или что-то искали.

Калум-Бек думал воспользоваться случаем и крикнул: «Господа, что вам угодно? Господа, сюда, ко мне! Что вы ищете? Покрывала, шали, дорогие товары?»

— «Друг мой, старина», — возразил один, — «твои товары может великолепны, но жены наши привередливы, а теперь вошло в моду ни у кого не покупать покрывал, кроме как у красавца Саида. Мы вот с полчаса здесь расхаживаем, а его не находим. Не можешь ли указать, где эта редкость скрывается. Другой раз мы у тебя купим».

— «Хвала Аллаху!» — воскликнул радостно осклабясь Калум. — «Пророк привел вас как раз к надлежащему месту. Вам надо красавца приказчика, покрывала у него купить? Сюда, сюда, здесь его лавка».

Один из мужчин захохотал над уродливою фигуркою Калума: неужели он считает себя красавцем? А другой рассердился: он подумал, что Калум смеется над ним и потому выругал его изрядно. Калум-Бек был вне себя; он звал соседей в свидетели, что именно его лавку зовут лавкою прекрасного приказчика. Соседи, давно точивши на него зубы за необыкновенный прилив покупателей, отнекивались со смехом и оба мужчины серьезно принялись отделывать старого лгуна. Калум защищался больше криком и бранью, чем кулаками. Полбазара сбежалось на его крик, все знали его за скупого, отъявленного плута, все радовались, что нашелся человек отплатить ему за все. Уже один из нападающих схватил его за бороду, как вдруг кто-то рванул того за руку и одним ударом поверг на землю, так что тюрбан отлетел в одну сторону, а туфли в другую.

Толпа громко негодовала; все были рады поражению Калум-Бека. Товарищ упавшего обернулся посмотреть, кто позволил себе смелость опрокинуть его друга, но когда увидел красивого, статного юношу с сверкающим взором и воинственною осанкою, он не решился напасть на него. К тому же Калум, в восторге от неожиданного спасения, крикнул что было силы, указывая на Саида: «Ну, ну, что скажете теперь? Вот он, вот он, господа, вот Саид, прекрасный приказчик». Громкий хохот прокатился по толпе. Упавший смущенно озирался; он понял, что был неправ и поспешил удалиться со своим товарищем, не купивши ни шали, ни покрывала.

— «О, звезда приказчиков, жемчужина базара», — кричал Калум, отводя Саида в лавку: — «Вот, что называется прийти вовремя, вот что называется руку к делу приложить! Как ты ловко его на землю бросил, словно он никогда стоять не умел! А я-то! Приди ты минутою позднее, не пришлось бы мне больше к цирюльнику ходить, бородку чесать да холить. Чем отблагодарить мне тебя?»

Надо сознаться, что если Саид помог злому купцу, то сделал это единственно из чувства сострадания; теперь же, когда это чувство улеглось, он почти раскаивался, что помешал отделать хорошенько старого скрягу. Лишняя прядка волос на недельку бы его угомонила, подумал он про себя. Тем не менее, он решился воспользоваться неожиданным благоволением купца и попросил милости отпускать его раз в неделю на прогулку или куда ему вздумается. Калум согласился, он убедился, что непроизвольный слуга его слишком благоразумен, чтоб бежать без денег и без приличной одежды.

И так желание Саида исполнилось. В следующую же среду, день, когда знатные люди города собирались на состязание, Саид отпросился у хозяина. Он пошел к дому волшебницы, постучался и двери тотчас же распахнулись. Очевидно, его ждали. Слуги сразу провели его в обширный покой и прежде всего подали ему волшебную воду для умывания. Он омочил ею лицо и посмотрелся в зеркало: он почти сам себя не узнал: кожа его стала совсем смуглая, вкруг лица появилась окладистая черная борода и весь он выглядел лет на десять старше обыкновенного.

Потом его провели в другую комнату, где разложено было такое великолепное платье, что сам калиф не посовестился бы его надеть в день парада. Помимо тюрбана из тончайшей ткани с застежкою из крупных бриллиантов и высоким султаном, кафтана из тяжелого пунцового шелка, затканного серебром, тут же лежала кольчуга из серебряных колец; она была так тонко сработана, что свободно гнулась при каждом движении тела, и вместе с тем так плотна, что ни одно копье или меч не могли проникнуть сквозь нее. Дамасская сабля в богатых ножнах и с рукояткою, усеянною драгоценными камнями, дополняла наряд. Когда он был совсем готов, один из слуг подал ему шелковый платок от имени своей госпожи; им надо было вытереть лицо, чтоб принять прежний вид.

Во дворе стояли оседланные кони. Саид сел на самого красивого из них, на других сели слуги и все весело поскакали к месту состязания.

Невольно все взоры обратились на блестящего всадника, когда он въехал в круг, предназначенный для бойцов. Там собрался цвет Багдадской