Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

Штель пристально посмотрел на Сахиила. Кровавый Ангел наблюдал за разворачивающейся битвой лукавым взглядом, явно не впечатленный грубостью сражения.

— Сколько к этому моменту? — Потребовал он ответа у священника.

— По последним подсчетам триста девять избрано, — ответил тот, — Благословенный лично выбирал.

Штель видел как солнечный свет вспыхивал, касаясь огромной фигуры в золотой броне, парящей над битвой на ангельских крыльях. Пока он смотрел, фигура мессии выделила жилистого мужчину с двумя мечами и кивнула ему. Он бросил свое оружие и заплакал от радости, толпа еще раз проскандировала свое согласие.

— Еще один, — сказал Штель, — очень быстро мы наберем тысячу.

— Таково желание Благословенного, — ответил жрец, — он получит свою армию.

Инквизитор отвернулся.

— Ты не одобряешь?

Лицо Сахиила зарделось.

— Как вы можете такое спрашивать? Это приказ Аркио, и он Перерожденный. Я не сомневаюсь в его мудрости.

Штель улыбался.

— Воины перерожденного, — сказал он, указываю на людей, согнанных в зону ожидания у края арены, — тысяча самых ревностных и преданных Аркио… И все же, есть Кровавые Ангелы, которых смущает решение собрать армию илотов.

Сахиил моргнул.

— Мы не сомневаемся, — отрезал он, — просто… это ново для нас. Поймите, инквизитор, мы жили своими жизнями под гнетом книги Лордов и кодекса Астартес и набор простых людей идет в разрез с теми убеждениями.

— Мы оставили позади время древних догм, — ответил Штель, — Аркио Благословенный ведет нас в новую эру Кровавых Ангелов и воины Перерожденного просто отражение этого.

Он указал на толпу уставших, окровавленных бойцов.

— Взгляни на них, Сахиил. Они дрались весь день и все еще могут вырезать свои собственные сердца, если Аркио потребует этого от них. Когда он сойдет с корабля в своем великом возвращении домой на Ваал, избранная тысяча будет сопровождать его. Они станут авангардом нового поколения новичков Кровавых Ангелов, новым поколением Адептус Астартес.

Когда жрец не ответил ему, Штель повернулся, чтоб выдавить из него ответ; но вместо этого увидел выражение удивления на лице Сахиила.

— Благословенный… — начал жрец.

Возникший из ниоткуда внезапный порыв ветра ударил в Штеля и тот отшатнулся, подавляя побуждение закрыться руками. Очертания, стремительные и яркие подлетели к краю балкона и зависли перед ним, заслоняя солнце Шенлонга. Сахиил склонился в глубоком поклоне и ударил кулаком по символу окрыленной кровавой капли на грудной пластине. Инквизитор взглянул в лицо поразительного благородства, облик, который совмещал самый аристократичный вид с многообещающим темным сердцем внутри. В лицо, которое было отражением лика самого Сангвиния.

— Штель, — сказал Аркио, паря там, на крыльях распростертых подобно огромным белым парусам, — Я буду говорить с тобой.

— Я ВИДЕЛ как он нес смерть невинным, — голос Рафена был глухим от мучений, — клянусь своей кровью, я видел, как мой собственный брат пускал под нож мужчин и женщин, слишком желавших принять смерть, как будто это было каким-то ужасающим благословением. Это не то, чему я посвятил свою жизнь, будучи новобранцем. Это не желание Императора, я надеюсь и молюсь, что это не так. Аркио руководит этим миром силою своей натуры, с Сахиилом как инструментом и инквизитором Штелем, как вечным советником на его стороне. Это неправильно. Именем Алого Грааля, все мое естество вопит, что это неправильно!

Гнев вскипел внутри Рафена и выплеснулся, он вскочил на ноги, сжав кулаки, его слова отскакивали от стен помещения.

— Я молюсь чтоб лорд Данте имел божий дар и мудрость, чтоб положить конец этой проблеме до того как наш Орден расколется на части под ее весом, но до этого момента я должен ответить на зов своей крови.

Он вздохнул, вспышка ярости стихала.

— Пока мне не будет знака, яркого и неоспоримого, мое сердце будет направлять мои деяния, отныне и впредь.

Рафен положил руку на икону Императора и еще раз склонил свою голову.

— Услышь меня, услышь обет Рафена, сына Аксана, дитя клана Ломаного плоскогорья, Кровавого Ангела и Адептус Астартес. Я отрекаюсь от ложной клятвы, которую я принес Аркио Благословенному и вместо этого я возвращаю свою преданность Сангвинию и Богу-Императору Человечества. Я клянусь, своей кровью, своим телом, своей душой в качестве жертвы.

Это заявление, казалось, потребовало от него всех сил, и Рафен отшатнулся.

— Я клянусь, — повторил он.

После длинной паузы, он собрался и открыл люк, остановившись, чтоб бросить на святую икону последний взгляд. Здесь, в этом забытом месте, символ будет в безопасности от рук тех, кто стремился поменять свои убеждения перед лицом нового Крестового похода крови Аркио.

— Есть только одна вещь, в которой я абсолютно не сомневаюсь, — сказал он статуэтке, -

единственное действие, ради которого я нужен и за которое буду отвечать только я. По каким причинам и когда — неясно для меня, но мой брат Аркио погибнет и я буду тем, кто убьет его. Я знаю это всей своей кровью, и это проклянет меня.

Рафен покинул комнату, и свинцовая ноша его дилеммы свалилась на него, как только он вышел обратно, под солнце Шенлонга. Он пробирался через разрушенные улицы и не оглядывался. Перед ним рос огромный конус крепости Икари, заполняя горизонт подобно чудовищному вулкану.

Глава вторая

Аркио поставил ногу на балкон, шелестя крыльями за спиной, и вскинул голову. Сахиил упал на одно колено и отвел взгляд, в то время как Штель сдержанно поклонился. Эти жесты, кажется, удовлетворили Кровавого Ангела.

— Лорд-инквизитор, у меня есть вопросы.

Его голос был спокойным, уверенным и с приказным тоном, без малейшего намека на колебания, которые изводили его в прошлом. Штель сопротивлялся желанию улыбнуться.

— Благословенный, я отвечу на них, если смогу.

— Твои советы много для меня значили за эти последние несколько недель, — начал Аркио, — и твои наставления помогли мне понять путь Сангвиния, лежащий передо мной.

— Я просто факел, чтоб осветить путь, Величайший, — признал Штель, — я взял на себя роль губернатора этого заблудшего мира только потому что видел, что он в этом нуждался. Ни один преданный слуга Империума не сделал бы меньшего. Этим я помог вам внести свою лепту…

Небрежным кивком Аркио признал это.

— И мы отлично потрудились здесь, не так ли? Зараза Хаоса была выжжена с улиц Шенлонга.

Сахиил смущенно прочистил горло.

— Все Несущие Слово, которые вторглись на эту планету, убиты, лорд, это правда… Но наши поиски все еще ведутся, чтоб найти и вычистить всех сочувствующих.

Штель наблюдал как Аркио воспринимал слова жреца; совсем недавно, Аркио был тем, кто скорее предлагал уничтожить весь этот мир полностью, чем дать шанс выжить любым когортам Богов Хаоса. Но это было до его трансформации, до жестокой дуэли Аркио с темным апостолом Искаваном Ненавистным в мануфактории под городом. Вместе с физическими изменениями, Аркио так же поменялся и внутри. Он стал, во всех отношениях, живой реинкарнацией прародителя Кровавых Ангелов, и бывший космодесантник наслаждался своей ново обретенной божественностью. Он носил священную, искусно сработанную золотую броню своего ордена с надменностью и высокомерием того, кто был рожден для этого. Да, сказал сам себе Штель, я правильно его выбрал.

— Воины говорят шепотом и прячут от меня свои страхи, — Аркио развернулся к ним спиной и ходил по краю балкона, наблюдая за продолжающимся боем на арене, — но я все еще слышу их.

Лицо Сахиила скривилось.

— Что это за инакомыслие? Лорд Аркио — если эти слабаки среди наших сил, я должен об этом знать. Почетная стража заставит их отречься от таких ошибок!

Бровь Штеля изогнулась дугой. Без особых подсказок Сахиил с удовольствием вступил в роль инквизитора, которая ему предназначалась. Жрец был настолько сконцентрирован придерживаться слова своего нового хозяина, что едва заметил, что тот санкционировал порицание своих же собственных боевых братьев. Аркио медленно покачал головой.

— Нет, Брат Сахиил, нет. Этих людей нельзя наказывать за их страхи. Каким бы я был лидером, если бы я отворачивался от каждого десантника, который осмелился поинтересоваться? Глупым.

К этому моменту крылья воина сами сложились за спиной и спокойно лежали на ослепительно-солнечной броне Аркио.

— Если будет угодно Благословенному, — сказал Штель, — что вы слышали?

— У моих братьев возникли противоречия, инквизитор, — сказал Аркио, — они смотрят на меня и видят истину моих изменений, что Великий Ангел возложил свою руку на мою душу, и они верят. Но по рядам Кровавых Ангелов здесь на планете и выше, на "Беллусе" распространяются разговоры.