Липовый барон - Романов Илья Николаевич

– Иди сюда! Ты что делаешь? – Сам я на ногах с трудом стоял.

– Кор… Не удержался…

– Дурак! Много?

– Не знаю…

– Треть нам… Остальное возвращай! И завязывай… Чтобы я этого больше не видел.

По факту самое противное – это когда напившаяся знать начала завывать на разные голоса песни. Господи, если б вы знали, как я хочу спеть что-либо на русском!

Одна тварь (не будем показывать на неё пальцем, но это был Юдус) напомнила, что я знаю песню про пехоту. Ты-то откуда выполз? Юзал бы дальше бабу и не вякал про меня!

Врать не буду, что все так уж желали услышать мои песни, но есть вызов, а на него надо отвечать. Спел из творчества Горшка, когда того переклинило на оперу. Хрен знает, как я там перевёл, но основной смысл передал: «Тут и ограбят, и убьют, оболгут и обессудят. Едят отцы своих детей. Люди – добрые люди». После этого меня петь уже никто не совращал. Людям нужно веселье, а не правда жизни…

События дальнейших дней сложились в одну прямую. Для начала меня почему-то захотел увидеть отец Халлы. Нет, конечно, всё понимаю, но зачем же так спешить. Батя, ты не дурак, понимаешь, что я далеко не первый и даже, наверное, не в первом десятке.

Чинно и мирно сидели и обедали. Как я понял, это ещё не смотрины, а преддверие к ним. Мрачный город сам по себе навевает соответствующие мысли. Во время обеда в голову лезло всякое. В том числе я задумался о совпадении местного этикета поведения за столом с земным. А почему тут все держат нож в правой руке? По-земному это тоже правильно. А вот в чём корни этого правила?

Это потому, что раньше на балах мясо резали не затупленными лезвиями, а боевыми кинжалами, и даже дамы отрезали себе куски ножами, которыми вполне можно было отправить на тот свет неугодного человека.

Вы что, всерьёз считаете, что на балу надо опасаться только яда? Фу, даже не интересно с вами и вашей наивностью.

Для не обременённого этикетом человека есть бифштекс, или мясо с прожаркой, выражаясь по-русски, всегда привычнее, держа нож в левой, а вилку – в правой руке. Это потому, что ею мы пользуемся чаще, и для правши это удобнее. Однако в традициях этикета сохранено совсем другое.

Ну как, сами ещё не дошли до здравых мыслей?

Эта традиция пошла вовсе не от того, что обычные люди, правши, привыкли есть пищу неудобной левой рукой. Правой просто удобней отбиваться от пьяной рыцарской гопоты, что, перебрав, рамсы попутала.

Кстати, отсюда вторая традиция здороваться за руку у мужчин, а конкретно – голой рукой без перчатки, которые не только отчасти скрывают содержимое ладоней, но и могут быть отравлены. Хотя традиция эта пошла вовсе не от кожаных, а от стальных, латных перчаток или рукавиц, в которых здороваться само по себе неудобно для оппонента. Так что я не очень удивлён, что местный этикет во многом совпадает с земным.

Кроме этих мыслей я ничего не вынес от знакомства с камердинером короля. Он почти ничего не говорил, а только рассматривал меня как диковинку. Я отвечал ему взаимностью. Мать Халлы как-то пыталась скрасить молчание, но кто её слушал…

Следующим весомым событием стало посещение двух борделей. Один – в Перевалке, другой – в Весёлом. В первом я обломался по полной. Если кратко, то была такая бабёнка, но померла. Пыталась сбежать. Побег организовала по-умному, нашла сообщника на стороне, но им тупо не повезло. Я не знаю, что там за зверь, что воспылал страстью девушке, но по факту – два трупа. Девицы и её любовника. Я даже имени её не знаю, а образ мысли понял. Нашла сильного и отмороженного на всю башню, пыталась вместе с ним сбежать. Тупо не свезло. За неё деньги плачены, она – собственность, а тут кто-то пытается эту собственность украсть.

Ещё одна, старуха по местным меркам, к её чести или бесчестию, тут кто как расценит, сама удавилась в петле, через месяц по местному времени.

Ещё одну, как оказалось, до города не довезли. Умерла. Давайте, я не буду говорить, из-за чего. Не дети, сами должны понимать причины. Скажу только, что кровью истекла.

Последняя ниточка протянулась к борделю в Весёлом. В нём изначально должно было быть две землянки, но одна сбежала. Не будем наивными. Прошло три месяца по местному времени, и она наверняка уже давно мертва…

Кто-то наивно полагает, что если красивая и умная девушка попадёт в другой мир, то ей везде будет открыта дорога, усеянная розами и ведущая к принцу на белом коне.

Так вот, принцы – твари редкостные, то есть я хотел сказать – существа редкие, и шлейф из местных красавиц за ними стоит длиной как ряды проституток на Тверской в девяностые. Это тебе не мужика из семьи увести, а солидный кусок земли и денег у кого-то отнять. Тут выцарапанными глазами не обойдёшься. В лучшем случае отравят, а в худшем… ну, у женщин на пакости большая фантазия…

В действительности встреча красивой девушки с большинством мужчин в средневековом обществе закончится ожидаемо. И вот не надо завывать, что я гад, циник и клевещу на благородных средневековых обывателей.

Романтиков и дурочек приглашаю посетить горы Кавказа, где-нибудь вдали от цивилизации, дорог и прочих прелестей. Да что там Кавказ, возьмём среднюю полосу России. Ну хотя бы поезжайте в Карелию в глухие вымирающие деревеньки. Как вы думаете, что с вами будет, если до властей далеко, и никто не знает, что вы здесь, к тому же есть предположение, что за вас ничего не будет?

А у вас из оружия только пилочка для ногтей и три презерватива, которые завалялись в сумочке и которые вам не понадобятся – местные такое диво только по телевизору в городе видели. Впрочем, забеременеть девушке всё равно не грозит, точнее, забеременеет, но будет и выкидыш в силу многих причин.

И не подумайте, что я наговариваю на глухие места. Сужу по своему опыту. К словам не придирайтесь, просто довелось мне сопровождать трёх дурочек из Москвы, которых понесло к Белому морю. Не я их туда повёз, а рванул спасать свою бывшую от ненужных ей на попку приключений. Дурочка же, жалко её, не понимает, что в глуши лучший друг – это двустволка, а из десяти библейских заповедей действует одиннадцатая: «Стреляй первым и не промажь».

Пока города и крупные посёлки на пути – ничего страшного, а вот когда девчонки решили добраться до забытых богом мест, я встал на дыбы и заявил, что уж лучше сам их тут на месте изнасилую, по-дружески. Это значит, что трупы топить в озере не буду. Напомнил про лесничего, что слишком уж плотоядно посматривал на всех, но мы были очень близко от посёлка, и он не стал рисковать. Все грозил хищниками и предлагал сопроводить. Будь девчонки поумнее, ну в смысле, если хоть одна была бы лёгкого поведения, то я был бы только за такое сопровождение. А так какой мне смысл ждать, когда мужик с нарезки сойдёт и за каким поворотом лесной тропинки он решится на право сильного.

Вот и не надо мне рассказывать розовые сопли про лучшую жизнь для красивой и умной девочки в глуши средневековья. Такое ощущение, что сказки про принца рождаются от хронического одиночества… Только в реальности будет не принц…

Последняя землячка меня не обрадовала. Мне её отрекомендовали как высокую, но стоящую своих денег. Оказалось, что высокая – это слабо сказано. Больше метра восьмидесяти пяти. Для местных это редкий эксклюзив! При их-то среднем росте в метр сорок это для них пипец какая интересная бабища, пусть и худая.

Высокая дылда называется тут Елиной. Элина? Елена? Я до последнего не знал, как с ней заговорить. Что я могу сказать? Хотелось высказать многое, но слова застревали в глотке. Как это нелепо звучит: «Прости, я поздно пришёл. Я тупо не знал». На деле так оно и есть, но как это выразить?!

Я застыл на пороге, пытаясь сформулировать то, что хотел сказать, а Елина, наверно, решила, что я, как и все её предыдущие, в офиге от её роста. В общем, не я это начал, а она сама… Потом было как-то стрёмно признаваться, что мы земляки.