Сны куклы - Елизавета Берестова

ничто, — буквально выплюнул ему в лицо собеседник, — ты и все, кто стоит рядом с тобой, — пустышки, марионетки, камешки на клетчатой доске, которым никогда не суждено встать на звезду. Мне нет дела до вас, ибо для Джерри Сато существует только Джерри Сато. До всех остальных ему просто нет никакого дела.

Затем последовал удар по лицу, и мой господин проснулся. Оказалось, что я не спала вовсе, а просто лежала рядом с закрытыми глазами и чётко видела его сон, словно это был его собственный. Видимо, я не смогла правильно выполнить ритуал из книги, — Эба чуть качнула головой.

— Нет, — проговорила Рика, — вы всё сделали правильно. Просто в вашей книге ритуал для пробуждения истинной души вещи выдавался за любовную ворожбу.

— Вот как, понятно. Интересно, что за душу я пробудила в себе и моих товарищах? — бледная тень улыбки тронула пухлые розовые губы куклы, — что за чудовищ я пробудила во всех нас?

— Рэй Хитару, а именно так по-настоящему звали вашего господина, — сказал Вил, — по незнанию создал вместо театральных кукол-марионеток борцов с демонами-пожирателями снов, но, видимо, он не обладал достаточными знаниями и умениями, чтобы сделать это в полной мере, да и целью он задавался иной. А вы смогли довершить начатое им в полной мере — Эба печально кивнула, — из сна господина вы узнали имена людей и ошибочно связали их со своими проблемами?

— Да, всё прекрасно складывалось: пятеро, а нас было пятеро; предательство, ужасная безвременная кончина, кольцо с цветком сакуры — символ юности, весны и любви. Люди, которые либо не пожелали помочь в ритуале нашего создания, либо сознательно вредили, — Эба нервно мяла в руках игрушку, — из-за них мы умираем столь рано. Я провела ритуалы со всеми. Неделя тренировок, и мы могли входить в сон любого человека, находящегося не далее ста сяку. И мы решили выяснить, как нам продлить наши жизни, какие ошибки сделал Хито, когда создавал нас. И мы начали…

— Пытать и убивать, — услужливо подсказала чародейка.

— Сначала, — Эба холодно посмотрела ей в глаза, и в ней проглянула на мгновенье почти утраченная сила, — моей целью была лишь голая информация. Но первый (им был тот самый субтильный коротышка, что так высокомерно разговаривал с моим хозяином в его сне) упёрся. Он нёс какую-то ерунду о том, что вообще не слышал ни о каких куклах и понятия не имеет, что и зачем делал Хито. Он, кстати, весьма удивился, когда узнал, что его старый друг жив. Я хотела лишь добиться от него правды. Его жизнь и его боль не имели для меня тогда никакого значения. Риччи возражал, он и до ритуала был самым чувствительным из нас, но я велела ему заткнуться и исчезнуть из сна. Я справилась сама. Однако ж, ничего не узнала. Путаница имён, событий, мешанина чувств: любовь, ненависть, ревность, страх, раскаяние. Они не дали мне ни единой зацепки. Я потратила слишком много сил, Риччи перестал со мной разговаривать, но я убедила остальных, что мой план — единственная возможность спасения, и предложила объединить силы. И мы, уже втроём, пошли к дому мастера. Его я узнала сразу, он изготовил и установил знаменитое кольцо смерти, залезать в которое мне жутко не хотелось. Мастер ничем вообще не помог, он просто орал во сне так, что у нас закладывало уши, и более ничего. Убить его оказалось куда проще первого. В наших рядах пошла смута. Риччи замкнулся, уходил куда-то на целый день, даже старался не есть с нами вместе. Семил был на моей стороне целиком и полностью, он говорил, что ради достижения цели нужно думать только о цели, а остальное — ерунда. Если бы боги были против нас, они не за что не дали бы нам таких способностей. Марус колебался. Он начал бояться смерти, пару раз ходил в храм и покупал предсказания. Никому о них не рассказывал, но погрустнел и помогал с большой неохотой. У нас оставался ещё Джерри Сато. Мы узнали, что теперь это уважаемый человек, Мировой судья Кленфилда. Если честно, нас даже забавляли статейки в газетах, где говорилось о тодзиру, а, когда я увидела, что судья нанял себе охрану, не могла сдержать смеха. Джерри Сато тоже ничего не прояснил, хотя я морозила его постепенно, старалась сохранить работоспособным сердце, как можно дольше. Он не знал вообще ничего по интересующему нас вопросу. Наверное, из всех наших клиентов, судья был наиболее далёк от магии. Хито он помнил, и даже сожалел о чём-то, но его сожаления меня не трогали.

После судьи мне стало ясно, что виноват во всём сам господин. Я предложила проникнуть к нему в сон всем вместе и прямо спросить его, как нам продлить жизнь. Знаете, — вздохнула Эба, — чем сильнее мы начинали чувствовать, тем больше не хотелось умирать. Я говорила, что мы не станем причинять вреда господину Рэйнольдсу, просто поговорим. Марус и Риччи возражали, они спрашивали, почему нам не поговорить с хозяином просто так, в его комнате. Для этого вовсе не нужно пролазить в его сны. Но я объяснила, что наяву мы не сможем отличить правду от лжи, во сне же я легко сделаю это. Риччи решил пойти для подстраховки. Он заявил, что остановит меня силой, если я попытаюсь убить хозяина. Мне было безразлично. Каждое проникновение делало меня сильнее, Риччи же погружался в чужой сон всего однажды и не знал некоторых тонкостей. Мы выбрали время и отправились поговорить с господином Хито. Я рассказала ему всё, начиная с того самого сна, в который проникла впервые, о своей безвременной смерти и его сожалениях. Вы не поверите, но он захохотал. Во сне он был молодым, таким я его никогда не видела. Он смеялся до слёз.

— Так ты серьёзно думала, будто тот сон был о тебе, Эба? — проговорил он, когда отсмеялся, — какая наивная самонадеянность! Какой же глупой нужно быть, чтобы верить, будто я полюблю куклу! Девушка с кольцом совсем другая Эба, она была живой, прекрасной, весёлой и чуточку капризной. Но меня это не раздражало, а порой и забавляло. Это в честь неё я создал твою внешность и удачно подвернувшееся имя.

Оказалось, хозяин был в числе магов, помогавших тушить пожар в приюте. Он просто записал имена погибших детей и дал их нам, а наши документы оформил, заявив, будто бумаги сгорели. Затем он спросил, действительно ли мы хотим знать причину нашей короткой жизни? Мы ответили, что да.

— Причина проста, — ответил он, — я поделил между