Чрез лихолетие эпохи… Письма 1922–1936 годов - Пастернак Борис Леонидович

15

Стихла буря. Дождь сбежалРучьями с палуб по желобам.Ночь в исходе. И ееТронуло небытие.В зимней призрачной красеДремлет рейд в рассветной мгле,Сонно кутаясь в туманПутаницей мачтИ купаясь, как в росе,Оторопью рейВ серебре и перламутреПолумертвых фонарей.Еле-еле лебезитУтренняя зыбь.Каждый еле слышный шелест,Чем он мельче и дрябле́й,Отдается дрожью в телеКораблей. —Он спит, притворно занедужась,Могильным сном, вогнав почтиТрехверстную округу в ужас.Он спит, наружно вызвав штиль.Он скрылся, как от колотушек,В молочно-белой мгле. Он спитЗа пеленою малодушья.Но чем он с панталыку сбит?Где след команд? – Неотрезвимы.Споили в доску, и к утру,Приняв от спившихся в дрезинуПовинную, спустили в трюм.Теперь там обморок и одурь.У пушек боцмана́. К зареСудам осталось прятать в водуЗубовный скрежет якорей.А там, где грудью б встали люди,Где не загон для байбаков,Сданы ударники к орудьям,Зевают пушки без бойко́в.Зато на суше – муравейник.В тумане тащатся войска.Всего заметней их роеньеТолпе у Павлова мыска.Пехотный полк из ПавлоградаС тринадцатою полевойАртиллерийскою бригадой —И – проба потной мостовой.Колеса, кони, пулеметы,Зарядных ящиков разбегИ грохот, грохот до ломотыВо весь Нахимовский проспект.На Историческом бульваре,Куда на этих днях свезенВоенный лом былых аварий, —Донцы и Крымский дивизьон.И – любопытство, любопытство!Трехверстный берег под тупой,Пришедшей пить или топиться,Тридцатитысячной толпой.Она покрыла крыши барокКишащей кашей черепах,И ковш Приморского бульвара,И спуска каменный черпак.Он ею доверху унизан,Как копотью несметных птиц,Копящих силы по карнизам,Чтоб вихрем гари в ночь нестись.Но это только мерный ярус.А сверху бухту бунтарейАмфитеатром мерит яростьОбъятых негой батарей.* * *Когда сбежали испареньяИ солнце, колыхнувши флот,Всплыло на водяной арене,Как обалдевший кашалот,В очистившейся панорамеОбрисовался в двух шагахОт шара – крейсер под парами,Как кочегар у очага.

16

Вдруг, как снег на́ голову, гулТолпы, как залп, стегнулТрехверстовой гранитИ откатился с плит.Ура – ударом в борт,                   в штурвал,В бушприт!Ура – навеки, наповал,Навзрыд!Над крейсером взвился сигнал:«Командую флотом. Шмидт».Он вырвался, как вздох,Со дна души судна,И не его вина,Что не предостерегСвоих, и их застиг врасплох,И рвется, в поисках эпох,В иные времена.Он вскинут, как магнитНа нитке, и на мигЩетинит целый лес вестейВ осиннике снастей.Сигналы «Вижу» дальних мачтРябят – (2, 3, 4, 5)Рябят – (не счесть, чего желать!)Рябят седую гладь!Простор, ощерясь мятежом,Ерошится ежом.* * *Над крейсером взвился сигнал:«Командую флотом. Шмидт».Как красный стенговой, как знакК открытию огня.Вверх и наотмашь. Поперек,Как сабля со стегна.И мачты рейда, как одна.Он ими вынесен и смытИ перехвачен второпяхНа 2-х, на 3-х, на 4-хВоенных кораблях.Но иссякает ток подков,И облетает лес флажков,И по веревке, как зверек,Спускается кумач.А зверь, ползущий на флагшток,Ужасен, как немой толмач,И флаг Андреевский – томящ,Как рок.

17

Вдруг взоры отвлеклись к затону.Предвидя, чем грозит испуг,Как вены, вскрыв свои кинстоны,Шел ко́ дну минный транспорт «Буг».Он знал, что от его припадкаСместился бы чертеж долин:Всю левую его лопаткуПропитывал пироксимин.Полуутопший трапецоедрСлужил свидетельством толпе,Что бой решен, и рыба роетКолодцы под смерчи торпед,Что градоносная опасность,Нависшая над кораблем,Брюхата паводком снарядов,И чернь по кубрикам попрятавУгрозой, водкой и рублем,Готова в нетерпеньи хряснуть,Как мокрым косарем – кочан,Арапником огня по трапам,Что их решили взять нахрапомИ рейд на клетки разграфлен.